задыхаясь от ужаса; до этого момента я и представить не могла, что Мариан Сизер, светлый лучик Тоглуаны, действительно способен забрать у матери ребенка. Да, он горд, самоуверен, нахален, и считает себя самым-самым, но он не жесток… или я ошибаюсь?
— Не смей, Мариан, — хриплым шепотом попросила я, встав в дверях.
Дора удивленно смотрела, как плад бережно берет на руки Тео, который, по счастью, не проснулся. Сизер пошел к двери. Я преградила ему дорогу.
— Не смей, — в третий раз дрожащим голосом сказала я.
— Отойди или я оттолкну тебя, — сухо, тихо, безжалостно произнес Мариан.
— Я позову на помощь.
— Хоть весь дворец на уши подними — это мое право и мой воспитанник.
Плад сделал еще шаг к двери, но я не сдвинулась с места.
— Эньор, будьте милостивы, — прозвучал испуганный голос Нерезы. — Разве можно забирать дитя у …
— Молчать!
Служанка замолкла, а Тео проснулся. Раскрыв темные глаза, он мгновение-другое выглядел растерянным, а потом принялся за любимое дело — плач. Я шагнула к сыну, чтобы утешить, но Мариан не дал мне подойти и, обойдя, вышел в коридор. Сделав глубокий вдох, я развернулась и пошла за Сизером; коридор звенел от рева потревоженного Тео.
— Стой, Мариан! — звенящим от гнева голосом потребовала я.
Он, естественно, не остановился, и тогда я пальнула пламенем — не в Мариана, а в потолок, для демонстрации. Обычно мое пламя красноватое, но в этот раз оно получилось черно-красным, как у Тео.
— Больная? — с холодным бешенством спросил Сизер, развернувшись. — У меня в руках ребенок, идиотка!
— Да, и этот самый ребенок дает мне силу. Я могу сжечь тебя дотла, Мариан, а Тео ничего не будет, потому что это его пламя. А теперь верни мне его, сейчас же.
— Я заберу Тео. Ты упустила свой шанс, — отчеканил плад.
— Который ты мне милостиво дал?
— Да, который я тебе милостиво дал. Я был к тебе куда добрее, чем следовало, я даже защищал тебя перед императором, хотя знаю, что ты отчаянная и ненадежная. Ты не можешь жить как нормальная мать и жена, тебе нужны встряски, авантюры, и якшаешься ты с такими же авантюристами. Будущего владетеля Тоглуаны должны воспитывать другие люди.
— Такие, как ты и твоя сестра?
Мариана словно белой краской облили.
— Вы хорошие, — продолжила я, медленно подходя к мужчине. — Вас теперь вся империя славит, и никто не вспоминает, что совсем недавно вы были изгоями. И никто, никто не знает, на что способна красавица Кинзия… Это она будет учить моего сына сдерживать огонь? А Верник научит колотить женщин?
Сизер сунул Тео в руки Нерезы, которая все это время тихонько подбиралась к нему. Забрав ребенка, Нереза тут же кинулась в детскую.
— Запрись! — крикнула я ей вслед, а потом почувствовала стальную хватку рук на своей шее.
Мариан схватил меня и прижал к стене; мне пришлось стать на цыпочки, потому что держал он меня высоко. Полузадушенная, я смотрела в глаза плада, горящие болезненным пламенем, и отлично понимала, что и почему происходит сейчас.
Плад жрал меня взглядом. Для меня не секрет, что он давно меня хочет, но раньше благоразумие и беспокойство за сестру перевешивали желание позабавиться со строптивой южанкой. Но теперь, когда сам император разрешил ему, сдерживаться труднее. Да и зачем?
Сизер сжал руки сильнее, и я использовала силу своего пламени. Черно-красное, оно объяло нас, но потухло, едва успев вспыхнуть, а потом в коридоре стало нестерпимо ярко, и я зажмурилась.
Мариан убрал руки с моей шеи, и я упала, начала кашлять.
— Это все, на что ты способна? — холодно спросил он. — Знай свое место.
Мне не хватало воздуха, я хрипела и ловила его ртом и не услышала, как вернулся муж.
— Что происходит? — спросил шокированный Рензо.
— Твоя жена — шлюха, — объяснил Мариан, — а ты дурак, который заглядывает в рот ее любовнику. Жалеть вас я больше не буду. Тео уедет с нами в Тоглуану.
С этими словами Сизер направился к двери; Рензо, опомнившись, попытался его остановить, но Сизер просто оттолкнул его и вышел. Громко хлопнула дверь.
Я хрипела.
Рензо хлопал глазами. Пока я прокашливалась, он, видимо, анализировал увиденное и услышанное. И меня удивляло, что он не кинулся ко мне сразу... почему он так и стоит там, у двери, почему не помогает мне встать, почему, в конце концов, не врезал Мариану за то, что тот назвал меня «шлюхой»?
Где мой решительный Рензо?
— Как мне все это надоело, — слабо сказал муж и тоже сел прямо на пол в коридоре.
— Он чуть не задушил меня, — хрипло сказала я, осторожно ощупывая шею.
Рензо никак не отреагировал.
— За то, что я помешала ему забрать нашего сына, — дополнила я, начиная бояться реакции мужа. Что с ним? Почему он такой… смиренный? — Рензо, почему ты молчишь?
— Ты была с Блейном. Сегодня. В «Башмаке».
Узнал-таки…
— Да, была, я узнавала…
— Давно вы любовники?
Мариан шмякнул меня о стену и чуть не придушил, но слова Рензо сделали мне в десять раз больнее.
— Прав Мариан, — пробормотал муж и изобразил мой голос: — «Я напилась и пришла разбираться с Блейном после бала!», «Меня рвало всю ночь!» Ха! Только такой дурак, как я, мог поверить в это…
— Или муж, который верит своей жене.
Рензо рассмеялся, и у меня мурашки пошли по коже от этого пустого смеха, а потом сказал:
— Ты сделала из меня посмешище.
Я не смогла возразить, просто смотрела на мужа. Он посидел еще немного вот так, затем поднялся и ушел в ванную комнату.
А я так и осталась сидеть на полу, и слезы беззвучно текли по моим щекам.
Надо было поговорить с Рензо, но я не могла. Не могла подобрать слов, не могла решиться на разговор, не могла справиться с обидой.
Мариан, надежда Тоглуаны, чуть не придушил меня. От ревности, от злости, что я не повинуюсь. А Рензо ничего не сделал. НИЧЕГО. Он посмотрел на меня, хрипящую, на полу, с ожерельем синяков на шее, и проглотил оскорбление... Будь я на месте Рензо, вышвырнула Мариана из покоев и только потом начала разбираться, кто виноват и
