— Ты чересчур жалостлива. И слишком хорошо обо мне думаешь. — Он погладил меня по голове. — Я поразмыслю над этим, и довольно о нем.
И в самом деле, нечего третьему стоять между нами. Я снова коснулась губами груди Генри, ключицы, основания шеи.
Он тихонько рассмеялся.
— Сокровище мое, еще немного, и я решу, что не так уж плох.
— Размечтался, — фыркнула я. — Как лекарь этого корабля я официально запрещаю тебе любые нагрузки…
— Какая же это нагрузка? — деланно удивился он, а его руки тем временем сместились мне ниже спины.
— И все, что может ускорить сердцебиение. — Я сменила тон. — Генри, я серьезно.
— А я шутил лишь наполовину. — Он крепче прижал меня к себе. — Но у нас еще будет множество ночей, потому что теперь-то я тебя точно не отпущу.
— Не отпускай, — согласилась я. Замерла, прильнув к нему всем телом, слушая размеренный стук его сердца, да так и задремала.
Когда я проснулась, за окном стояла непроглядная тьма, но едва я шевельнулась, Генри открыл глаза. Посмотрел вопрошающе, я покачала головой — дескать, не о чем беспокоиться.
— Хочу еще раз пройтись по твоим ранам.
Благо короткого отдыха хватило, чтобы мой дар вернулся. Я проверила, как заживает живот — наружные швы можно будет снять уже утром. Затянула все, что до сих пор могло болеть: схваченные швами порезы, пару неглубоких ожогов, на которые в первый раз у меня не хватило сил, проверила, как срастаются кости. Коснулась обеими руками его висков.
— Спи. Спи спокойно, без снов.
Он закрыл глаза, лицо расслабилось. Пусть отдыхает. А у меня еще оставались дела.
Глава 28
Как бы ни хотелось просто свалиться и уснуть, инструменты все же следовало привести в порядок. Я вышла за дверь и остолбенела на пороге. Караульный, что должен был дежурить под дверью моей каюты, охраняя пленницу, раскинулся на полу. Прежде чем я нагнулась проверить, жив ли он — матрос всхрапнул, перевернулся на бок и ровно засопел.
Интересно… За то время, что провела здесь, я заметила, что к своим обязанностям все относились как подобает. Да, любой матрос имел право в любой миг ввалиться в капитанскую каюту и сесть за капитанский стол — но порядок при этом царил идеальный, не хуже, а может, и лучше, чем на торговом корабле.
Интересно, этот захрапел от усталости? Или?..
Я открыла дверь в свою каюту. В полумраке под покрывалом на постели виднелось что-то, похожее на очертания тела. Вот только дыхания слышно не было. Рискуя показаться бесцеремонной, я все же проверила. Кувшин, обмотанный полотенцем на подушке, и скрученное запасное покрывало.
Поднять шум? Но куда можно сбежать со скорлупки посреди безбрежного океана? Не топиться же она собралась?
Или хочет спасти плененного адмирала, надеясь, что он спасет ее? Но кандалы из холодного железа надежно сдерживали стихийную магию, и дар исцеления с ними не справится. Далеко ли можно удрать в цепях?
В любом случае нужно проверить. Но прежде, чем выскользнуть в коридор, я, осененная внезапной мыслью, сунула в карманы пару листов бумаги, перо и маленькую герметично закрывающуюся чернильницу. Заглянув в салон, взяла из шкафа пистолет, проверила заряд и подсыпала на полку свежего пороха. Лучше бы не пригодился: поднять шум я всегда успею, но очень хотелось бы обойтись без него.
Придерживая юбки, чтобы не шуршали, я двигалась по палубам. Так и есть, караульного у двери боцманской каюты не оказалось. Не слишком осторожничая, я открыла дверь, вскинула пистолет.
Краун вскинулась и застыла, глядя в дуло. Джек на кровати замер с рашпилем в руке. Моим, между прочим, рашпилем! Который предназначался для опиливания края кости при ампутации, чтобы не ранил мышцы, закрывающие рану - а вовсе не для того, чтобы пилить оковы.
— Подойди сюда, — велела я Краун. Она заколебалась, и я добавила: — Или хочешь, чтобы я подняла шум?
— По-твоему, мне нужно было ждать, что ты расскажешь… — Она осеклась, быстро глянув на Джека.
Я пожала плечами.
— Хочешь, чтобы я и дальше молчала — подойди и не мешай.
В конце концов, она бы могла убить караульного, как я расправилась со своим несостоявшимся насильником — но не сделала этого.
Я коснулась ее виска — и едва успела поймать, когда женщина осела. Джек дернулся было, но тут же у его лица оказалось дуло пистолета.
— Как ты это сделала?
— У юноши нервы не выдержали, — промурлыкала я. — Только и всего.
Даже сейчас, избитый — матросы не церемонились с тем, кто подло ранил их капитана — оборванный и в цепях, он оставался красивым. Правильные черты лица потеряли симметричность, но широкие плечи и гордая посадка головы никуда не делись. Вот только это всего лишь привлекательный фасад, за которым — осыпающиеся стены и сгнившие стропила, готовые похоронить любого, кто, поддавшись на очарование фасада, посмеет сунуться внутрь.
— Ты не выстрелишь, — сказал он и попытался встать.
Я не стала спорить, просто взвела курок.
Он замер. Улыбнулся, глядя в дуло — так, что в другое время я бы почувствовала себя полной дурочкой.
— Он не заряжен.
— Роланд обожает огнестрельное оружие. — Я идеально скопировала его снисходительный тон. — И кое-чему меня научил. Рискнешь? Или все же сядешь и успокоишься?
Джек опустился на постель.
— Зачем ты здесь?
— За правдой, — пожала я плечами.
Он улыбнулся. Довольно, точно сытый кот.
— Я искал тебя, Белла. Когда прошел слух про пиратов…
Я приподняла бровь.
— Правда! — Он поднялся, шагнул ко мне — кандалы сковывали лишь его руки. — Я всегда…
— Еще шаг, и я стреляю.
Его улыбка померкла. Джек отступил, но не замолчал.
— Если бы не твой упрямец-отец… — проникновенно произнес он. — Я любил тебя и сейчас люблю. И всегда буду любить. Помоги мне, и я заберу тебя с собой…
— Помогу, — кивнула я. — Только мне нужна не эта правда.
Тем более, что это не правда и никогда ей не было.
— Что ты хочешь?
— Генри Блад, граф Брайт. — Я сунулась в карман и выложила бумаги и чернильницу на край комода, предусмотрительно не приближаясь к Джеку. — Ты же подделал его письмо, верно? Взял за основу его неосторожные слова и дописал кое-что еще, подделав почерк, так?
Он ответил не сразу.
— Что тебе до него?
— Мне нужна правда, — повторила я.
Незачем говорить Джеку, что Генри заслуживает оправдания. А мой ребенок — даже если сейчас я ошиблась, когда-нибудь у нас все равно будет ребенок — отца, не запятнанного клеймом изменника. Возможно, титул не вернуть, да едва ли нужен титул вице-губернатору Дваргона — но грязь следовало смыть. И, возможно, после оправдания Генри откажется от мести своей бывшей родине, и мне не придется бояться за него. Он ведь выходит в море не ради добычи, она — способ удержать при себе людей.
— А зачем мне клеветать на себя самого?
Клеветать, как же.
Я покачала, держа двумя пальцами, рашпиль.
— Я знаю, как нейтрализовать вахтенного. Сядешь в шлюпку, спокойно разберешься с кандалами, а там либо призовешь волны. — Джек, был «водным» магом, так что вполне мог создать небольшое течение, которое принесло бы его в нужное место. — Либо отправишь вестника, и тебя подберут.
Я не сказала ни слова правды — и одновременно ни в чем не солгала. Я действительно знала, как нейтрализовать вахтенного — так же, как Краун разобралась со своим караульным — но не собиралась этого делать. Я действительно в какой-то степени намеревалась помочь Джеку, в его ситуации быстрая смерть — великое благо.
— Да, я оговорил его, — кивнул Джек, видимо, поняв, что дальнейшие заверения в неземной любви не помогут. — Поклянись, что поможешь мне бежать.
— Клянусь. — В конце концов, с того света еще никто никого не достал. — Пиши: «Я, Джек Роджерс, граф Брийский, такого-то числа такого-то месяца…
Он начал покрывать бумагу строчками.
— Будучи в здравом уме и твердой памяти, безо всякого принуждения…
