— Я ответила ему, но не знаю, дошла ли до него моя мысль.
— Надеюсь, что дошла. Он должен знать, что с тобой все хорошо. Я и сама пыталась с ним связаться, но не получилось.
— Но почему? — удивилась я.
— Такое может быть в двух случаях — он либо он за пределами досягаемости, то есть за тридцатью километрами, либо… мертв, — сказала Ева и тут же поспешила продолжить: — Но раз ты слышала его, значит, он жив. Не стоит волноваться.
— А если все-таки что-то случилось? — выбравшись из объятий отца, спросила я. — Почему он так далеко? Я не понимаю. Нужно что-то делать! Мы не можем сидеть, сложа руки!
— Я свяжусь с Эйданом и Соней. Они найдут его.
Дарен
Я ходил из стороны в сторону, сложив руки на груди. В заточении время течет медленно, будто насмехаясь. Заставляет скулить от безысходности. Сижу здесь, как идиот, и не знаю, что происходит с моей парой. Как она там? Все ли хорошо? Этими вопросами я задаюсь уже четвертый день. Пытаюсь связаться со Снежаной, но не знаю, слышит ли она меня.
Не представляю, что задумал Даймон, но я ему не позволю втягивать в свои игры Снежану. Пока не знаю, как, но не позволю!
Мой слух уловил чьи-то шаги. Спустя миг в помещение вошел молодой оборотень и, подойдя к двери, сунул ключ в замочную скважину. Я напрягся, готовясь к атаке.
— Даже не пытайся, — вошедший оборотень покачал головой, — плохая идея. Ты не ел, ослаблен. Тебе меня не одолеть.
— А мне не нужно есть для этого. Хватит и ярости, чтобы свернуть тебе шею, — рыкнул я.
— Даже если так, в чем я очень сомневаюсь, — прищурился он, — тебе все равно не выйти отсюда. Ты должен родиться под счастливой звездой, чтобы преодолеть лабиринт, прежде чем выйти наружу. Никому не удавалось.
— Значит, я буду первым.
Оборотень хмыкнул.
Скорее всего, это один из сыновей Даймона. На вид около двадцати семи лет. С виду самоуверенный, смазливый, привыкший получать желаемое по щелчку пальцев.
Но я все же попытался. Гонимый злостью, выпустил когти, оскалился и кинулся на него. Оборотень легко отшвырнул меня в сторону. Я отлетел к стене и, больно ударившись об нее, упал на холодный пол. Переведя дыхание, собрал все силы, что еще были во мне, стиснул зубы, наполняясь яростью, и повторил попытку. Он занес руку, на которой выступили острые когти, и оцарапал мне грудь.
Я жалел лишь об одном: что силы не равны. Каждый день оборотню нужно потреблять около килограмма свежего мяса, чтобы быть в форме: ловким, сильным, выносливым. А я уже четвертый день совсем ничего не ел. Понятно, что не получилось справиться с отпрыском Даймона.
Сев на пол, зажал раны, откуда сочилась кровь, и дал понять ему, что не собираюсь больше атаковать.
— Так-то лучше, — он ухмыльнулся. — Выходит, ты и есть знаменитый Дарен Хайт? О тебе в нашей стае чуть ли не легенды слагают. Уже семнадцать лет твое имя на языке у каждого волка. Не понимаю, почему ты до сих пор здесь. Вероятно, для твоей персоны у отца припасен особый план. Альфа привык продумывать каждый свой шаг, вплоть до мелочей. Так что я не завидую тебе, бедняга.
— А ты… — протянул я.
— Да, ты правильно понял — я брат Кристофера, Сэм.
— Пришел поиздеваться?
— И в мыслях не было. Я тебе не враг, Дарен, поверь. Даже немного жаль тебя… И твою пару…
При упоминании о Снежане я подскочил, но тут же сел обратно, когда боль от царапин Сэма разлилась по телу жаркой волной. Раны не заживают. Я не могу исцелиться, потому что слишком слаб.
— Дерьмо, — прошипел под нос.
А Сэм продолжил:
— …Она ведь человек, но ей придется страдать из-за тебя. Отпусти ее, не втягивай в ваши с отцом разборки.
— То есть, ты пришел сюда, чтобы уговорить меня отказаться от Снежаны? — удивился я, не понимая, какой у него интерес ко всему этому.
— Она не должна расплачиваться за твои ошибки. Подумай. Ты можешь прервать связь. Изгони Снежану из своей жизни, и Даймон потеряет к ней интерес.
— Это бред.
— Не бред. Когда он придет за ней, то поймет, что вас больше ничто не связывает. Снежана станет ему не нужна. Так ты спасешь ей жизнь. В противном случае, я ей не завидую.
Я стиснул зубы и сжал кулаки, борясь со своим зверем. Он рвался наружу, запрещая мне рвать связь с моей парой. Но это был единственный выход на данный момент, ведь отсюда я никак не могу ей помочь. Никак! Вернувшись домой, объясню Снежке, почему так поступил. Она поймет. А когда придет время, снова отмечу ее.
— Что нужно делать? — решительно отозвался я, взглянув на оборотня.
— Это будет нелегко. Твой волк будет сопротивляться. Не слушай его, разрушь связь.
Я закрыл глаза, попытался сосредоточиться на чувствах, бушевавших внутри. Все, что нужно — только захотеть разорвать ту нить, которая связывает меня с моей парой. Это ведь так просто. Всего-то захотеть…
— Давай! — подстрекал меня Сэм. — Разрушь связь! И ты спасешь свою пару.
Я поджал губы, зажмурился. Задышал глубже, быстрее. Мышцы напряглись. Еще чуть-чуть. Совсем немного…
Зверь внутри заскулил, чувствуя, как нить становится тоньше, что она вот-вот лопнет, словно изжившая себя гитарная струна. Не выдержав, я зарычал, сильнее сжав кулаки. На пальцах появились ногти и впились в ладони, раня до крови. Я открыл глаза, разжал пальцы и, взглянув на Сэма, который сидел на корточках напротив меня, разочарованно выдохнул:
— Все.
Оборотень встал, выпрямился и, кивнув, произнес:
— Ты все правильно сделал. Так будет лучше для твоей возлюбленной.
Не нужно Сэму знать, что я не довел дело до конца, оставив себе время подумать, прежде чем окончательно оборвать связь.
Я вскочил и с яростью зарычал на оборотня, держась за кровоточащие раны на груди, которые заживали очень медленно.
— Убирайся отсюда! — в этот рык я вложил весь свой гнев.
Одиночество — вот что сейчас мне нужно.
Сидя в камере, я перестал понимать, когда на улице день, а когда ночь. Ориентировался на организм. Ложился спать требованию. И вот, проснувшись, снова задумался о правильности своего поступка. Может, правда, стоит отпустить Снежану? Я не могу подвергать ее опасности. Еще раз все обдумав и поняв, что не сумею без чьей-либо помощи выбраться из заточения, решил все-таки закончить начатое.
Попытался отключить эмоции. Закрыл глаза, сосредоточился на ощущениях. Мой волк взвыл, вынуждая меня прекратить. Но в этот раз я был настроен серьезно. Снежана не должна страдать из-за меня.
На этот раз нить, которая соединяла меня с моей парой, порвалась. Я это почувствовал всем телом, как и зверь во мне, который метался, желая получить свободу и броситься к ногам Снежаны. Объяснить ей все. Я открыл глаза, мышцы расслабились, а сбившееся дыхание начало восстанавливаться.
