церкви, — ухмыльнулся Кай и открыв глаза озорно зыркнул на меня.
В моей голове просто не укладывалось происходящее, однако я немного успокоилась и с любопытством посмотрела на Кая. Минуту я сидела молча, наслаждаясь чувством покоя и умиротворения, пока все же любопытство не взяло вверх.
— Кай, — шепотом позвала я. — Скажи, а ты боишься хоть чего-либо? Святая вода, кресты? Может серебра?
— Налоговой, — ухмыльнулся демон, сидя с закрытыми глазами. — Пожалуй я боюсь немного налоговой.
Прошло около десяти минут в молчании. Кай, казалось, заснул. Я же ощущала себя так, словно меня посадили на стул из гвоздей. Я не понимала, чего или кого мы ждем. Время уходило, Дрейк был в опасности, а мы сидели в каком-то храме и не делали НИЧЕГО.
Понятия не имею, что было в голове Кая. Он не выглядел хоть каплю обеспокоенным тем, что его друг прямо сейчас, в этот момент может быть уже мертв.
— Кай, я не понимаю…
— Тихо, — темные глаза распахнулись, и он сделал знак рукой, чтобы я помолчала.
К нам шел невысокий пожилой пастор, глядя сурово и неодобрительно.
Остановившись прямо напротив Кая, он молча воззрился на нас. Тяжелый взгляд голубых ясных глаз скользнул по мне и вперился прямо в демона. Вся фигура священнослужителя источала сдерживаемый гнев.
— Тебе следует покинуть это место.
— Вас-то я и ждал, Святой отец. Долго же вы не выходили.
— Я надеялся, что тебе хватит здравого смысла уйти самому, но я ошибся. А теперь покиньте эти стены.
Кай поднялся, отряхивая несуществующую пыль с рубашки.
— Я уйду, — ровно проговорил он. — Но перед этим мне нужно задать вам один вопрос. Позволите?
— Уже одно то, что я говорю с тобой мне придется отмаливать долгие дни, — пастор сурово взглянул на Кая из-под поседевших бровей. — Однако ты вошел сюда, и я чувствую твое отчаяние и страх. Воля Господа была на то, что тебе удалось переступить порог. Я отвечу тебе, но после этого вы уйдёте, и ты никогда больше не сможешь переступить порог этой церкви.
— Идет, — быстро проговорил Кай и осекся.
— Я не торгуюсь с тобой, порождение тьмы. Это воля Господа и его тебе надо благодарить за это, — священник перевел взгляд на меня и суровость сменилась грустью. — Побудь здесь, дитя. Помолись за спасение своей души, если веруешь.
Ни сказав больше ни слова, пастор развернулся и удалился вместе с Каем, а я осталась сидеть одна. Растерянность и грусть переполняли меня.
«Я чувствую твое отчаяние и страх…» — мне не давало покоя то, что сказал священник. О каком страхе можно вообще говорить, когда речь идет о Кае?
Чего может так сильно боятся демон, что придет просить помощи в церковь?
«Помолись о спасении»
Я закрыла глаза и замерла, пытаясь хоть что-то почувствовать. Верую ли я?
Все, что происходило со мной последнее время перевернуло мой привычный мир с ног на голову. Раньше мы ходили с отцом и братом в церковь по воскресеньям. Но то была скорее необходимость, чем истинная вера. Я читала выученные молитвы, так как того требовал отец, но никогда, ни единого раза я не прикасалась к ним душой и сердцем.
Так верую ли я?
Одно существование Кая и его контракт доказывает наличие человеческой души. Это за ее-то спасение мне надо молить Господа? За душу, которая уже не принадлежит мне. Какая глупость. Но если Бог есть, почему он позволил этому произойти?
— Господь…
Все что я смогла выдавить, прежде чем злые слезы полились из закрытых глаз.
Я молилась яростно, про себя и проклинала все произошедшее со мной. С Долорес. С отцом и братом. Внутри себя я орала от злости, чувствуя солёную влагу на щеках. Это была не молитва, а скорее крик израненной души, уставшей от боли, страха и одиночества.
«Прошу, если ты есть, помоги»
Я открыла глаза, чувствуя на себе пристальный взгляд.
Кай стоял поодаль, и хмуро смотрел на меня.
Мне стало жутко стыдно за свою слабость, и вытерев кулаками глаза я пулей вылетела из церкви.
Я стояла у мотоцикла, когда демон вышел следом. Он не сказал ни слова про то, чему стал свидетелем.
— Ты услышал, что хотел? — тихо спросила я, взобравшись позади Кая.
— Да, — голос был бесцветен и глух. — Надень шлем.
Их следов нигде не было. Мы потратили несколько часов, объезжая адреса, которые прислала нам Элис. Старая закрытая школа была пуста — кулон остался холоден и глух, когда мы приблизились ко входу. Далее Элис направила нас к отелю на севере города. Давно заброшенный, наглухо заколоченный, он производил впечатление призрака. Так же, как и у школы — украшение хранило молчание, словно затаилось, прислушиваясь.
— Слушай, а эта штука вообще работает? — прорычал Кая, когда мы в очередной раз обходили заброшенное здание какого-то цеха на окраине города.
Это уже была третья по счёту попытка, и тоже неудачная. Я знала это, так как кулон оставался глух.
После церкви Кая словно закрылся. Стал раздражительным и подавленным. Нет, раздражительным демон был всегда, тут ничего удивительного. Но подавленность — этого я раньше за ним не замечала.
С каждой новой неудачной попыткой, Кай становился злее и было видно, как он нервничает.
— Это полный идиотизм, — прорычал он, когда обойдя вокруг здания фабрики мы снова не нашли ничего. Солнце клонилось к горизонту, день подходил к концу.
В по вечернему светлом небе висел яркий серпик молодой луны.
Я валилась с ног от усталости и голода. Все эти слепые попытки походили на тыканье пальцем в небо. В этом огромном замусоренном и депрессивном городе отыскать гулей было почти нереально. Каждое второе заколоченное здание могло стать логовом нечисти — так много было вариантов.
Я стянула шлем с головы и прижала руку ко лбу. Кажется, меня начинает лихорадить.
— Это последнее место, координаты которого прислала Элис, — хмуро сказал демон, глуша мотор. — Твоя бесполезная бижутерия хоть что-то чувствует?
Взяв в руку кулон, я зажала его в ладони, просто отчаянно желая почувствовать хоть что-то. Но мерзкая вещица была неподвижна. Ни тепла, ни холода.
— Кай, я…
— Чтоб тебя, — демон зло ударил по мотоциклу ногой, и ни в чем неповинный аппарат опрокинулся на бок.
— Мне жаль…
Мне правда было жаль. Я была уверена, что это сработает. Но я облажалась. Кулон не желал нам помогать. Мы не знали, где Дрейк.
— От твоего жаль ни тепло, ни холодно, — демон закурил, усевшись прямо на поверженный мотоцикл. — Его убьют, если еще не убили. Гули не станут рисковать, зная, что я приду за
