шаг. Она выглядела смущённой и, как и предупреждал Евсей, холодной, словно была не рада его близости
– Ялиоль… что с тобой? – насторожился он.
Арсений протянул ей руки, надеясь, что она возьмётся за них, как бывало раньше, но Ялиоль лишь помотала головой и пробормотала:
– Нет… не могу. Не могу так больше…
– Ялиоль, – выдохнул он.
– Нет… – повторила она шёпотом и, развернувшись, бросилась прочь.
– Куда ты, постой! – крикнул он и хотел было бежать следом, но на плечо опустилась тяжёлая рука.
– Не нужно, – с участием произнёс Евсей. – Я же говорил, ей необходимо время. Не дави на неё.
– Это неправильно! Я смогу её убедить! – он попытался вырваться, но Евсей держал крепко.
– Ты забыл? Она под заклятьем.
– Я маг и могу вернуть ей… – он умолк, глядя на свои руки, лишённые магических камней.
– Слушай, давай ты лучше поговоришь с Хельгой или Таласом, они в этом больше разбираются, а я пока верну её.
– Почему ты? Зачем ты меня останавливаешь?
– Арсений, послушай меня, пожалуйста. Тебе лучше остаться, так будет лучше для всех.
– Он прав, – сказал подошедший Талас. – Моя дочь теперь иная, и, если станешь настаивать, то тебе будет только больнее.
– Но ведь это… обратимо? – он поглядел на родителей Ялиоль с надеждой.
Хельга тяжело вздохнула и ответила честно:
– Мы и сами пока не понимаем, но будем верить в лучшее. Что нам ещё остаётся?
Арсений покорился, но сердце его, так недавно ликовавшее от счастья, было разбито.
– Расскажите мне всё, что знаете, – попросил он, взяв Хельгу за руки.
– Конечно, – кивнула она и переглянулась с Таласом. – Всё началось в Доринфии…
Пока родители Ялиоль пересказывали Арсению всё, что знали о Минаре, околдовавшем его возлюбленную, Евсей смог отправиться на её поиски. Она скрылась в разрушенной галерее монастыря, сидела на обломке колонны, сгорбившись и закрыв лицо руками. Хрупкие плечи вздрагивали, и Евсей услышал сдавленные всхлипы, отчего сердце в каменной груди сжалось до боли. Он было шагнул к ней, но растерянно замер, не понимая, зачем пошёл следом и что хочет сказать. На языке крутились тысячи слов, но всё казалось пустым и бессмысленным. Только сейчас он осознал, что всё это время боялся назвать чувства, что испытывал к девушке, да и сейчас смутился, лишь подумав о них. Нет. Это неправильно. Он не может влюбиться в девушку брата. Он не должен…
– Я причинила боль человеку, которым ты восхищаешься, – вдруг сказала она, и Евсей увидел, что Ялиоль пристально смотрит на него заплаканными глазами. – Я чудовище?
– Ты… Я… – Он словно потерял способность разговаривать, смущаясь от каждого слова.
– Не бойся, скажи, что думаешь. Я пойму.
– Ты его и правда ранила, да, но разве у тебя не было причин поступить так? – наконец выговорил он.
Ялиоль невесело усмехнулась.
– Причина. Какое холодное слово. Конечно, она есть, но разве это оправдание, чтобы причинять людям боль? Ты бы знал, как мне всё это опротивело. Я не хочу быть чудовищем…
– А ты должна?
– Наверное, – она пожала плечами. – Всё так сложно…
– Ты можешь мне… довериться…
Ялиоль подняла глаза, и от её долгого печального взгляда каменное сердце Евсея забилось сильнее. Он смутился, опустил голову, испугавшись собственных мыслей и чувств.
– Я хочу тебе открыться, но не могу… – прошептала Ялиоль. – Ты возненавидишь меня… узнав правду…
– Но если то, что я знаю, ложь…
– Правда в том, что я не хочу кому-то причинять боль. Я знаю, что этого слишком мало, чтобы понять меня… Мой мир внезапно перевернулся: белое стало чёрным, а чёрное белым! Я в растерянности… мне нужна чья-то поддержка… ты предлагаешь помощь, совсем не зная меня. И я не смею её принять, потому что не могу быть до конца откровенна. Да, у меня есть на то причины, но сочтёшь ли ты их весомыми?
– Ты говоришь загадками. Почему белое стало чёрным?
– Потому, что я тоже прозрела и… полюбила.
Девушка внезапно поднялась и опять пустилась в бегство. Евсей не решился догнать её, он замер без движения, как настоящая статуя, а его пустые глазницы устремились туда, куда удалялась Ялиоль. Что он теперь скажет Арсению, когда его увидит? На каменном лице отражается мало чувств, и никто не догадается о том, что он услышал, но разве он сам сможет промолчать?
– Если её терзают муки совести – это хорошо, – Евсей вздрогнул и оглянулся. Со всеми этими перипетиями он, к своему стыду, совсем забыл о Фелискатусе.
Маг, как и Арсений, обрёл прежний облик, однако потерял свой магический дар. Теперь камни, когда-то впаянные в его ладони, он держал в кармане как память об утраченном величии. Но не только камни пропали с его ладоней. Евсей с изумлением отметил, что некогда жёлтые кошачьи глаза с узкими зрачками стали обычными, тёмно-зелёными, пропал и хвост, а пальцы теперь оканчивались человеческими ногтями вместо опасных заточенных когтей. От прежнего пантероида ничего не осталось. Перед Евсеем стоял самый обычный человек, одетый в мантию придворного мага, с усталым разочарованным лицом и потухшим взглядом.
– Вы всё слышали?! – растерянно пробормотал Евсей.
– Ничего стоящего в её болтовне нет, – усмехнулся Фелискатус. – Она не сказала тебе главного.
– Что именно?
– Не принимай притворство за искренность…
– Вы можете выражаться яснее?
– Неужели никто из вас до сих пор ни о чём не догадался? – пантероида просто распирало от предвкушения того эффекта, который последует за его словами. – Никто не околдовывал эту девушку! Тебе нужны ещё намёки? Или догадаешься сам?
Евсей отгонял тревожные мысли и выглядел весьма глупо, напоминая существо, до которого с трудом доходят чужие слова. Пантероид разочарованно покачал головой и оставил каменного воина в одиночестве.
***
Яд обиды и злобы не давал Фелискатусу покоя, а с утратой магических способностей он почувствовал себя бесполезным. Маг не мог принять новой реальности, и после неудачной попытки развеять заблуждения каменного воина он утратил интерес к происходящему. Вернувшись к остальным, Фелискатус безучастно сел в стороне и принялся молиться, целуя хрупкое изваяние Тутрапан. Теперь у него осталась только вера и преданность доринфийской властительнице.
Талас и Хельга были слишком заняты утешением Арсения, что не заметили удручённого состояния Фелискатуса. Им казалось, раз он вернул прежний облик, то все проблемы решены. А вот Арсений явно приуныл, услышав их рассказ, и не удивительно – мир, где он и Ялиоль нежно любили друг друга, ради которого он полез в подземный город, вдруг перестал существовать. От такого можно потерять остатки самообладания. Но, к удивлению родителей Ялиоль, вместо того чтобы негодовать, Арсений, выслушав рассказ, произнёс задумчиво:
– В нашем мире всё постоянно меняется – таков закон жизни! Однако есть то, что вопреки всему может оставаться неизменным, – он закусил губу, недолго помолчал и продолжил: – Есть заклинание, отнимающее память и чувства, но они бессильны против любви – это магический закон! И даже божество не способно внушить или отнять любовь. Если Ялиоль меня
