Наконец, я подняла глаза и посмотрела ему прямо в глаза.
Его глаза были холодными.
пустыми.
— Прости за ту боль, которую я причинил тебе, — прошептал он, и сбросил руку с моего плеча.
Я развернулась и пошла, пока у меня всё ещё оставались силы уйти от него, а когда ворота за мной захлопнулись я побежала.
Я добралась до своей комнаты, не увидевшись ни с бабушкой и дедушкой или с Джорджией, и заперлась у себя.
я свернулась калачиком в углу кровати, время казалось остановилось.
Я чувствовала как меня разрывает между уверенностью, что я всё сделала правильно, и мучительным сомнением, что в течение десяти минут я разрушила какие-либо шансы, которые, возможно, имели надежду на светлое будущие.
На любовь.
Хотя я знала его не долго, я чувствовала, что если всё продолжалось, я бы влюбилась в Винсента.
В этом не было никаких сомнений.
И если это принять за отправную точку, я понимала, что это не был лишь какой-нибудь легкомысленный романчик.
Мое сердце было бы уничтожено.
Я была в этом уверена.
И испытывая всё это к нему, я не могла рисковать, с болью смотреть, как его неоднократно ранят, убивают или даже уничтожают.
Он говорил, что это возможно: Его бессмертие имеет свои ограничения.
Потеряв маму и папу, я отказываюсь терять кого-то еще из тех, кого я люблю.
Старое изречение звучало уже по-другому.
Оно должно было звучать так: Лучше не любить совсем, чем полюбить и потерять любовь.
Я сделала всё правильно, успокоила я себя.
Так почему я чувствую что совершила самую большую ошибку в своей жизни?
Я закуталась в одеялом коконом и медленно погрузилась глубже в свои страдания.
Я позволила боли, поглатить меня.
я это заслужила.
Мне не следовало никогда открываться.
Спустя несколько часов, постучала Мами, сказав, что пора ужиать.
Какое-то мгновение я успокаивала свой голос, а потом прокричала, — Мами, я не голодна.
— Спасибо! — через несколько минут послышался тихий стук в дверь.
— Можно нам войти? — послышался голос Джорджии с другой стороны, и не, дожидаясь ответа, моя сестра с бабушкой зашли на цыпочках в мою комнату.
Сев по обе стороны от меня они обняли меня и ждали.
— Всё из-за Мамы с Папой? — наконец спросила Джорджия.
— Нет, на этот раз дело не в Маме с Папой, — пробормотала я, усмехнувшись, — во всяком случае не только в Маме с Папой.
— Из-за Винсента? — спросила она.
Я со слезами на глазах кивнула.
Он.
.
.
Винсент, — я почувствовала как Мами с Джорджией переглядываются поверх моей головы, — сделал нечто, что причинило тебе боль? — сказала Мами, пробегая пальцами вверх и вниз вдоль моей спины.
— Нет, это была я.
Я просто не могу.
.
.
Как я смогу им всё объяснить? Что я не могу позволить себе быть рядом с ним.
Это было слишком рисковано.
— Я понимаю о чём ты говоришь, — сказала Джорджия.
— Ты просто боишься кого-нибудь снова полюбить.
Вдруг они тоже исчезнут.
Я положила голову Мами на плечо и вздохнула, — Всё очень сложно.
Приглаживая мои волосы рукой, и поцеловав меня в макушку, она спокойно ответила, — Это всегда сложно.
Я купила груду романов на английском в книжном магазине, а теперь они нашли прибежище в темной пещере моей спальни, сказала Мами, — пока я была все выходные в зимней спячке.
Она всё поняла и после того, как оставила блюдо с водой, чаем, фруктами и разными видами сыров и печенья на моем туалетном столике, оставила меня в покое.
Я провела оставшуюся часть дня погрузившись в чужую историю.
В редкие мгновения, когда я откладывала книгу, моя собственная боль возвращалась и обжигающи ранила.
У меня было такое ощущение, что я являюсь мишенью циркового метателя ножей.
Если я не о чем не думала, то могла избежать поражения лезвием, пролетавших со свистом в моей голове.
Время от времени я проваливалась в сон, но тут же просыпалась, от мучительных снов, которые в мгновение растворялись, не оставив и следа.
Я не могла не оглядываться иногда, интересно, вдруг я увидела бы Винсента, притаившегося в тени.
Приходил ли он посмотреть на меня, когда был порящим? — думала я.
Я знала он мог парить вокруг моей комнаты при всех.
А может нет.
Может для него, это был как раз тот случай, когда «с глаз долой из сердца вон» и мой выплеск эмоции был достаточно эффектным, чтобы остановить его от попыток увидеть меня снова.
Именно этого я хочу, — говорила я себе.
Разве нет?
Если я позволю себе думать, это будет конец.
Так что я отключила мозг, и отдала бразды правления телу, без вмешательства разума.
В целом казалось, что я справилась с поставленной задачей.
Я не могла жить без него.
Я была замкнутой.
Самонадеянной.
Может быть я не была счастлива, но я не была печальной.
Я была просто.
.
.
Здесь.
Школа была долгожданным облегчением.
Она помогла, дни протекали в немом однообразии.
Наконец, вернувшись однажды домой, я поняла прошло уже почти две недели, как я ушла от Винсента.
Мне казалось, что прошли месяцы.
Я уже поздравлял себя за завершить марафон, хотя я едва миновала стартовую линию.
Как-то, поднявшись по лестнице метро на своей улице, я была удивлена, увидев знакомую фигуру, прислонившиюся неподалеку к телефонной будке.
Это была Шарлотта.
когда она увидела меня ее красивое лицо просветлело.
— Кейт! — крикнула она, подпрыгнув и наклоняясь, чтобы поцеловать меня в обе щеки.
— Шарлотта.
— Какой сюрприз! — я улыбнулась, с любопытством осматриваясь вокруг, на случай если с ней еще кто-нибудь был.
— Жду Чарльза.
