Босиком, он пошел по отмели. Поверхность воды поднялась и вздохнула, расширяя рябь вокруг его ног. Мокрые джинсы обтягивали его голени.
— Идем. — Он развернул лодку и опустил вниз с едва слышным всплеском. Дно скребло о песок. — Я тебе кое-что покажу.
Ее сердце трепетало. Это чувствовалось опасным, восхитительным, чем-то столь же незаконным как угон машины на небольшое время, чтобы покататься. Он заставил ее почувствовать себя снова девчонкой, безответственной, беззаботной, крадущуюся на закрытую территорию Крепости Кастеллет в поисках приключений.
— Я думала, что мы здесь, чтобы поговорить о Закари.
— Мы поговорим, — пообещал он. — В лодке.
Она медленно поднялась на ноги.
— Это не очень необходимо.
— Нет, это необходимо. — Его глаза вспыхнули. — Иначе, я не могу быть уверен, что ты не убежишь.
Она рассмеялась. Вкладывая свою руку в его, она позволила ему проводить ее к краю воды, оставляя твердую почву и ее сомнения позади.
Море было цвета мшистого сланца, вспыхивая искрами как «золото дураков». Бледно-зеленые пузыри морских водорослей плавали рядом с веслами. Лиз окунула кончики пальцев в прохладную, темную воду, наслаждаясь всплеском у руки и покалыванием. Крошечные, ощущаемые детали произвели на нее впечатление. Шум воды и скрип уключин. Форма рук Моргана и поворот его головы. Слабый золотой блеск бороды по краю его челюсти, где он пропустил место и не побрил.
Он греб плавно и легко, посылая тепло кружиться в ее животе. Ей пришло в голову, что она никогда его не видела, чтобы он потел. Не то, чтобы это имело значение. Удивительно приятно быть с ним, скользить без усилий, по залитой солнцем воде, в то время как он делал всю работу. Пассажир вместо капитана, наслаждаясь поездкой.
Она вспыхнула почти виновато. Не то, чтобы эта договоренность устроила бы ее в повседневной, реальной жизни. Она вытащила руку из воды.
— Так, о Заке. Я думаю, что он был груб с тобой прошлой ночью.
Морган погладил весла.
— Мы обменялись… парой слов, — признал он, сказав это так, как если бы английский был его вторым языком.
— Я знаю, что с ним может быть трудно. — Она прикусила губу. — Он был очень близок с Беном.
— Это ты уже говорила.
— Ему трудно принять другого человека на это место.
Глаза Моргана вспыхнули.
— Принять меня.
— Я… да.
— Я — не замена для твоего мертвого мужа, Элизабет.
Она вспыхнула. Бен никогда не был настолько тупым.
— Я никогда этого и не говорила.
— Только то, что ты хочешь, чтобы я был.
Блеск в глазах должно быть был насмешкой. Это не могла быть боль. Но в своем стремлении побыстрее избавиться от Моргана прошлой ночью, она тоже была груба. Она была должна ему. Если не извинения, то объяснение.
— Я скучаю по близости, которую я разделяла с Беном, — призналась она осторожно. — Когда ты замужем за кем-то четырнадцать лет, когда вы растите двоих детей, у вас развиваются определенные навыки работы. Интимность. Доверие. Но я решила быть с тобой прошлой ночью. Я хотела… — Она судорожно вздохнула. — Я хочу тебя. Я просто говорю, чтобы урегулировать это.
— Для всех вас. — Его тон был сухим.
— Последние несколько лет, нас было только трое. При таких обстоятельствах неудивительно, что мы были немного…
Он проверил весла.
— Собственникам?
Она поджала губы.
— Немного защищающимися.
Он опустил весла назад в воду.
— Закари — почти мужчина. Для него естественно хотеть защитить тебя.
— А я — его мать. Я должна защищать его.
Он повернул голову и посмотрел ей в глаза.
— Ты не можешь. Он отличается, Элизабет. Отличается больше, чем ты можешь себе представить.
Сила в его голосе встревожила ее.
— Ты хочешь сказать, что он растет.
— Растет. Меняется.
Чего он добивается?
Она смотрела ему в лицо, в глаза, ища подсказку, тревога сжимала ее горло и баламутила живот. Она знала это чувство. Каждая мать в мире знала это чувство.
— Ты говоришь о половом созревании?
— Я говорю о Перемене в Закари. — Он резко выдохнул, позволяя веслам шлепнуть по воде. — Это было бы легче, если бы ты верила.
— Верила во что?
— У вас есть история, которую вы рассказываете в своих церквях. — Он не двигался, но она чувствовала клубок напряженности в нем, энергию под его кожей. — О Сотворении мира.
Ее пронзило беспокойство.
— Это религиозное? Зак участвует в своего рода культе?
Он бросил на нее взгляд, плоский и острый как скальпель.
Она подняла обе руки.
— Извини. — Хотя, почему она должна извиняться о том, о чем понятия не имела. Он сменил тему. — Продолжай.
— Много лет тому назад элементы образовались из пустоты. И когда каждый элемент сформировался, люди назвали их — дети земли, дети моря, дети воздуха и дети огня.
Его голос был глубоким и успокаивал как волны, которые качали лодку. Лиз сложила руки вместе, заставляя себя сосредоточиться на его словах.
— Потом Творец создал человечество, вдохнув бессмертную душу в смертную глину. Не популярное решение, — сказал Морган, — для всех кроме ангелов. Дети огня, ты могла бы назвать их «демонами», возмутились и объявили войну детям воздуха и человечеству.
— Я уверена, что Эмили понравится эта история, — сказала Лиз. — Но какое отношение это имеет к Заку?
— Большее, чем я мог представить. Большее, чем ты могла вообразить. Вынужденные разделить их территории с этим новомодным созданием, дети земли и моря отступили, фейри к горам и диким местам земли, а мерфолки — к глубинам моря. Обычно элементали избегали контактов с человечеством.
— Ладно, — сказала Лиз осторожно. К чему он ведет?
— Но некоторые встречи неизбежны, — сказал Морган. — Некоторые стремятся к таким встречам. И такие встречи всегда имеют последствия.
Без всякой причины, ее сердце начало колотиться.
— Какие последствия?
— Искусство. Война. Слухи. Легенды. — Его глаза, глубокие черные с золотой радужкой, смотрели на нее. — Дети.
Во рту у нее пересохло, а ум опустел. Она уставилась на него, облизывая губы.
— Я не…
— Я — финфолк, Элизабет, — сказал Морган медленно. — Мерфолк. Наш сын Закари — один из таких детей.
Лиз рассмеялась коротким, потрясенным, неверящим смехом.
— Ты шутишь.
Ты сошел с ума.
Но Морган казался совершенно нормальным, его странные золотые глаза выглядели непоколебимо, его лицо выглядело сосредоточенным. Он не выглядел бредово. Также не было похоже, что он шутил. Другой страх схватил ее горло.
