Эффектный прыжок щены сопровождался недовольным ревом Ниф-Нуфа и воплем лавэ. Оля даже удивилась, чего это он, так залюбовалась своей девочкой. А лавэ не просто испугался, он кинулся на Пашку с кулаками. Благо тот исхитрился чуть отвести удар, нацеленный в живот, но вскользь ему все равно прилетело.
– Она лапы поранит, идиот! – орал лавэ, пытаясь ударить вновь.
– Да, идиот, – орал Пашка еще громче, уклоняясь вновь и вновь. – Был! Мне Свап чуть голову не откусил! – И продолжал отступать, не позволяя себя ударить, но и не нападая в ответ.
Удар – отскок, удар – блок с отскоком.
– Да отстань ты! – обозлился он вдруг и попытался оттолкнуть начальство. Не получилось. Пришлось спасать – хватать и фокстротным пируэтом выдергивать из-под удара. Тыря бросилась в атаку. Как она переместилась с другого конца плаца, Оля не поняла. Точнее, поняла, через мгновение, когда рядом с Тырей материализовался Свап. Малышка так разошлась в своей обиде за обожаемого Пашку, что вожаку пришлось прижать ее к камням, налегая всей тушей. Бить своего наездника он не позволит никому.
Трое двуногих замерли, осознавая произошедшее.
Тыря опять смогла шагнуть через пространство!
– Вы всех наездников так наставляете и воспитываете, господин попечитель? – не скрывая сарказма, спросила Ольга. – Или это только моему племяннику несказанно повезло?
Воспитывать собак Оля особо не умела, но интуитивно знала, что Тырю сейчас хвалить никак нельзя.
– Да ладно, тёть Оль, я понимаю. Лучше девочку нашу похвали!
– За то, что она напала?
– Она защищала! И между прочим, через подпространство шагнула!
– И как, по-твоему, я разделю одно с другим? Она же не человек.
– Она лучше! – буркнул Пашка, сдаваясь. – Но все равно здорово! А за прыжки не беспокойтесь, – миролюбиво обратился он к лавэ. – Свап научил ее, как лапы трансформировать. Она не поранится. Разве что Наф-Нуфикам иголки переломает, так они не в обиде. Тёть Оля их почешет, и они хоть сто раз новые иголки нарастят.
– Как трансформировать? – изумился лавэ. Оле его опять стало жалко – скоро у мужика шаблонов не останется.
– Так Свап трансформировался.
– Свап показал тебе боевую форму? – осторожно уточнил Раим.
– Ну да. А нельзя было? – испугался Пашка. И тут же забыл об опаске, чего уж теперь. – Тёть Оль, ты бы видела! Весь бронзовый! Страшенный – жуть! – И принялся размахивать руками: – Бивень – во! Лапы – во! Иглы в шипы собрались, как у дракона.
Свап горделиво хрюкнул.
– И что, господин Шенол, наша девочка тоже такая будет? Страшенная?
– Никогда не слышал про боевую форму у самочек, – задумчиво ответил Раим, потирая костяшки пальцев, которым пусть разок, но досталось. Потом присел на корточки перед нгурулой, которую вожак придерживал зажатой между передних лап, смахивающих на бревнышки малого диаметра.
– Ну покажи, крошка, чему тебя Свап научил?
Щена явно собралась повредничать. Выдала свое коронное «тыр-тыр-тыр» и отвернулась.
– Тыря! А ну, прекрати! – потребовал Пашка. – Лапу хоп. Копыто!
Оля тоже подошла. Посмотреть, похвалить и морально поддержать свою семью. На лапе щены вместо подушечек красовалось монолитное уплотнение. Ну, не копыто, конечно. Так, платформа на любимых сабо.
Глава 22
Разбор полета фанеры над Нрекдолом
Впечатленный до разжижения в костях Раим не спешил подниматься с корточек. Надо же! Частичная трансформация! Он о таком только читал в манускриптах. Никто из ныне живущих даже не слышал!
Пашка с видом гордого старшего брата стоял рядом и нахваливал Тырю на все лады. Мысленно. И умница она, и красавица, и собаконька шипастенькая меднопопенькая. Тырьке эта ласковая пурга нравилась, и Пашка нес ее с упоением, а заодно радовался, что вслух говорить необязательно – щена слышит, а остальным не надо. Потому что пацаны такое вслух не говорят.
А Оля извинялась. Она заранее извинялась перед Свапом за то, что намерена закатить скандал его наезднику.
Раим совсем замучил бедную Тырю попытками сподвигнуть ее еще раз показать процесс трансформации, только медленно.
– Туречка, пожалуйста, ме-едле-ен-но.
– Слово «медленно» я ей еще не объяснял. Правда, Свап? – встрял простодушный Пашка. Оля даже немного посочувствовала Раиму – так-то иметь дело с подростком, отравленным демократической вседозволенностью и свободой слова. А Павел-то еще из лучших!
Оторвать Раима Изучаловича от Тыри и ее копыта было сродни подвигу – помог Свап: выпустил Тырю из захвата. То ли ему просто надоело, то ли он кроху пожалел, но щена, задрав хвост и повизгивая, сквозанула в сторону вивария со всех ног. И то сказать – ужинать пора, а эти человеки… Нет, сегодня она двуногого вожака больше любить не будет!
***
Увлеченный открывшимися способностями маленькой щены Раим ничего не замечал вокруг. Он топал к себе и мысленно с предвкушением сочинял письмо венценосному другу и покровителю. Раим очень ясно себе представлял, как Эрик недоверчиво хмыкнет и помчится в королевские библиотеки перебирать немногие манускрипты, посвященные нгурулам. Раим успел усесться и притянуть к себе лист бумаги, как вдруг услышал:
– Не делайте вид, что меня здесь нет, господин лавэ Шенол!
Перед ним в кресле для посетителей сидела напружиненная Ольга. Губы поджаты, глаза чуть прищурены. Морщинки, отчего-то совсем незаметные, когда она смеялась над Павлом, проступили резче, чем обычно.
– Как вы сюда попали, Ольга?
– Я шла рядом с вами от самого плаца. Вы не заметили? – посетила ее невероятная догадка.
– Я задумался, – смутился лавэ. – Так что у вас за дело, Ольга?
Лучше уж сразу вопрос задать, чем барахтаться в неловкости. Менталист выискался, ругал себя Раим, постороннего рядом не заметил! Хотя Ольга уже не посторонняя. Ее присутствие в непосредственной близости или в поле зрения потихоньку становится нормой.
Такая постановка вопроса была неожиданностью. Он прикалывается? Что не заметил, Ольга и сама допетрила. Задумался человек, письмо вот писать собрался. И что? Никаких угрызений совести? Что у нее за дело, интересуется?!
– Неотложное. Я хотела бы объяснений! Всего лишь объяснений, господин попечитель! Что это был за фейерверк там на плацу? – Лавэ искренне не понимал, чего добивается его помощница, и только мимолетный образ парня, уклоняющегося от кулака, дал нужный намек. Раим поморщился, признаваясь самому себе, что со стороны заварушка выглядит не очень. Не заварушка, а он сам – не очень, коли быть честным. А если совсем по правде, то как идиот он выглядит! Признаваться себе, что его накрыло злостью от едкой зависти – этот удачливый иномирянин в три дня добился того, в чем не могли преуспеть даже творцы-создатели нгурулов, – было горько. И Свап, его норовистый Свап вел себя так, как будто он запечатлен с этим пацаном, а не его, Раима, партнер уже четверть века. Сейчас бывалого наездника душила досада – так неловко за себя. Такой глупый срыв. Испуг за щену – не оправдание. Мог бы и сообразить, что Свап не допустит увечья малышки. Психанул, кулаками махать кинулся. И ведь, чтоб шельмы в пространстве заблудились, ни разу парня толком не достал! А мальчишка только оборонялся. Давно пора возобновить тренировки! Мало ему разочарования в самом себе, так Ольга еще! Объяснений она хочет! Кто бы самому Раиму истолковал этот противоестественный, абсолютно несвойственный ему взрыв эмоций.
– Ну затрещину б отвесили, ну за грудки бы труханули. Это как-то можно понять. Но избивать? За что? Дикость!
Оля замолкла, боясь наговорить лишнего. Все-таки начальство, а не мама плохого мальчика, который побил деточку в песочнице. Больше всего она боялась сорваться в крик – чувствовала, что на грани. А лавэ молчал, да так тяжко, что Оля начала теребить браслет на руке, скрывая нервозность мелкими движениями. В принципе, срыв лавэ был понятен, но Оля хотела извинений. Пашка не виноват, что у начальства трудные времена. И в том, что знатный нгуруловод оказался не готов к Пашкиным способностям ладить с этими существами (назвать нгурулов зверями язык больше не поворачивался), парень тоже не виноват. Собственно, все, чего хотела Оля, – услышать заверения, что он, великий лавэ, больше так не будет. А лавэ молчал, затягивая паузу до полного неприличия и взвинчивая напряжение между ними. И Оля не выдержала – заговорила. Тихо, размеренно, мертвенно-спокойно.
