Он прижался лбом к моему.
— Покажи мне.
Я потянулась к завязкам, которые удерживали мою тунику на шее, и развязывала их неловкими пальцами. Я потянула за ткань, отодвигая её от зудящего, ноющего места на левом плече. Я всё ещё была в основном прикрыта, но мне казалось, что я обнажаюсь перед ним.
Малачи провёл пальцами по тому месту, где меня поцарапал страж.
— Ты вся дрожишь.
— Я знаю.
— Потому что тебе страшно?
— Не знаю, — я закрыла глаза. — И да, и нет. Я не знаю, как объяснить это.
— Мне не нравится думать, что я напоминаю тебе о вещах, которые ты предпочла бы забыть, просто находясь рядом с тобой.
Я уткнулась лицом ему в грудь.
— Я не знаю, как это сделать. Всё это. Это так приятно. Чувствовать тебя так хорошо. Но одновременно это и пугает меня.
— Эй, — тихо сказал он. — Посмотри на меня.
Я медленно повернула голову, тая внутри при виде его сурового красивого лица.
— Прости, что всё так усложнила.
— Разве быть так близко к другому человеку не всегда сложно? — он застенчиво улыбнулся мне. — С другой стороны, я не знаю.
Жестокие слова Джури сразу после того, как он завладел телом Малачи, вернулись ко мне. «А ты знаешь, что он умер девственником, Лила? Дважды!» Малачи нащупывал свой путь сквозь тьму со всеми этими отношениями, и он очень старался для меня. Я притянула его лицо к себе и поцеловала со всей нежностью, на которую была способна.
— Я тоже толком не знаю. Но я знаю, что доверяю тебе.
— И это очень дорого мне.
Он опустил голову и нежно прижался губами к тому месту, где Мазикин пронзил меня насквозь. Поцелуй был полон такого обожания, что из моих глаз потекла слеза. Никто и никогда не заставлял меня чувствовать себя такой драгоценной. Я обняла его, не желая отпускать. Так мы и оставались, отгородившись от остального мира, позволяя кончикам пальцев и губам мягко касаться искалеченных мест, исцеляя друг друга, как только могли. Его руки скользили по моей обнажённой коже, благоговейно, как будто он запоминал каждый сантиметр. И хотя дело было не в сексе, я не могла избавиться от желания, которое испытывала, глядя на его тело, видя жар в его взгляде, чувствуя, как его кожа касается моей. Это только делало его слаще, потому что я знала, что захочу этого в какой-то момент, когда-нибудь, но, ни один из нас не будет настаивать на этом сейчас, потому что это было нечто большее.
Боль в мышцах утихла, пульсация в голове умолкла, а розовые шрамы на теле стали серебряными. Один взгляд на Малачи сказал мне, что у него было так же. И с каждой минутой я знала, что он любит меня, что это было по-настоящему. То, что было скрыто в мире живых, тихое беспокойство, тихая тоска, всё это было осязаемо здесь, так же хорошо, как швы и антибиотики — самые мощные лекарства.
Когда мы почувствовали себя достаточно сильными, мы заставили себя встать, зная, что миссия ещё не окончена. Королева была мертва. Она была уничтожена собственным порталом, отправлена в небытие кружащей синевой. Этот акт был совершён моей матерью и Зип. Грызущее чувство потери заставило меня почувствовать пустоту внутри. Моя мать, которая бросила меня и потеряла себя, собрала достаточно сил в аду во имя моего спасения. И теперь я никогда больше её не увижу.
— Как мы собираемся уничтожить портал? — спросил Малачи, когда я слезла с кровати.
Мы находились в комнате цвета слоновой кости, прекрасной гробнице из костей, построенной из останков людей, которые непрерывно страдали и умирали здесь. От этого у меня мурашки побежали по коже. Я хотела сравнять этот дворец с землей.
— План состоял в том, что мы используем одну из гранат. У нас осталось всего шесть, — я заправила выбившийся локон за ухо. — Но Такеши сказал, что оставил их на площади, когда нас захватили люди Кожевника. Как думаешь, Кожевник пошлёт с нами несколько человек, чтобы забрать их?
Я решительно направилась к двери. Как только мы уничтожим портал, мы сможем уйти. Я понятия не имела, как нам это удастся, но я знала, что в куполе будет проход, и я была полна решимости провести нас всех через него.
Я рванула дверь на себя. Она была заперта.
— Какого чёрта?
Малачи присоединился ко мне и постучал по ней. Секундой позже дверь открыл вооружённый страж, крепкий парень с одним глазом, а вместо второго у него была просто пустая глазница, прикрытая провисшим веко.
— Выглядите лучше, — проворчал он и облизнул губы ярко-красным языком.
— Почему мы были заперты? — спросила я.
Он пожал плечами, его кинжалы глухо звякнули на поясе.
— Ради вашей же безопасности.
Малачи прочистил горло.
— Нам нужно увидеть Кожевника прямо сейчас, пожалуйста.
— Конечно. Он велел мне привести вас.
Он повернулся и зашагал по коридору.
Малачи взял меня за руку. В его хватке чувствовалось напряжение, которое усилило мою собственную настороженность. Страж повёл нас вниз по лестнице, ведущей в коридор, по которому Королева пыталась сбежать. Мы миновали вход в другой коридор, из которого доносилось резкое мяукающее повизгивание и визг животных. Одноглазый страж хмыкнул.
— Они убивают детёнышей. Слишком много Мазикинов в этом городе.
Смена власти была поразительной, но очевидной. Теперь дворец контролировали люди. Я сморщила нос. Всё это место пропахло жареным, подгоревшим мясом, что было странно, так как люди здесь не ели. Мы вошли в тронный зал, где кипела жизнь. Повсюду люди. А Кожевник сидел на троне с черепами, наблюдая за представлением, в то время как ужасная зубная мозаика маячила позади него. Страж подвёл нас к основанию широкой лестницы.
Кожевник одарил нас широкой чернозубой улыбкой.
— Вот вы где! Треса была права, сказав, что вы исцелите друг друга, — его глаза сверкнули. — Как прекрасно.
Я оглянулась вокруг.
— А где Анна?
Его улыбка даже не дрогнула.
— Последней её видела Треса.
— Что это значит?
Он приподнял бровь.
— То и значит.
Я скрестила руки на груди.
— Мне нужно знать, что с ней случилось.
— Тебе нужно знать? — он усмехнулся. — Ты здесь главная, малышка?
— Уж точно не ты, а я здесь сейчас главный Страж, и у нас есть миссия. Мы должны уничтожить портал как можно скорее, чтобы все мы могли покинуть город.
Он уставился на меня на мгновение, а затем из его горла вырвался флегматичный смех. Он хлопнул себя по бедру и топнул ногой, привлекая озадаченные взгляды людей, которые мыли полы и подметали щебень, оставшийся после битвы.
— О, мы не будем уничтожать портал, — произнёс он между хриплыми смешками.
Ледяной страх заструился по моим венам.
— Что? Ты сказал, что хочешь, чтобы твой народ был свободен. Уничтожение портала единственный способ сделать это. Купол откроется.
Он покачал головой, и его улыбка стала мерзкой.
— Нет, девочка моя. Сам портал и есть путь к спасению.
— Ты… не можешь уйти этим путём, — сказала я, заикаясь от замешательства. — Ты… человек.
— Я? — он провёл своим жутким красным языком по чёрным зубам. — Я здесь уже так давно, что забыл, что это значит.
Он похлопал себя по животу, когда тот заурчал.
Этот звук был ключом, который был мне нужен, чтобы осознать новое, ужасное понимание.
«Город не накормит тебя», — сказал Рафаэль. Но Кожевник… был голоден.
Он принадлежал этому месту.
— И давно ты в таком состоянии? — спросила я, ненавидя дрожь в своём голосе.
— Очень давно, — ответил он со вздохом. — И мои лучшие люди, они такие же, как и я. Хорошо, что у нас есть бесконечный запас мяса.
Он указал на главный коридор, где испуганный Мазикин, прижав уши к голове, катил огромную телегу, на которой лежало нечто похожее на жареную тушу… и она определённо ничем не напоминала козла.
Вот почему люди Кожевника выглядели такими сильными, такими выносливыми в городе, который высасывал силы из своих человеческих обитателей. Они позволили городу завладеть их душами, а потом стали есть всё, что он мог предложить.
