Затем она вонзила свои когти с серебряными наконечниками в моё тело.
Всё замедлилось. Моя грудь наполнилась самым невообразимым давлением, как будто она вот-вот взорвётся. Зрение окрасилось кровью. Уши наполнились криками, но я была уверена, что они исходят не от меня.
Давление исчезло. Дикое существо с вьющимися чёрными волосами и сверкающими янтарно-карими глазами приземлилось прямо на спину Королевы, оттаскивая её от меня. Неуклюжая со своим огромным животом, Королева замахала руками и завыла, когда моя мать оторвала один из её серебряных когтей и вонзила его в шею Королевы.
— Nadie puede robarle a mi bebé los dientes! — крикнула мама. (примеч. с испанского: — Никто не смеет красть зубы моего ребенка!)
Я уставилась, не в силах ни дышать, ни двигаться, в то время как когтистые руки Королевы царапали узкий клинок, вонзившийся ей в шею. На сиденье повозника Зип всё ещё боролась с Силом. Она сильно истекала кровью, похоже, он разорвал ей горло, и её хватка на его шее, судя по всему, стала слабой. Корчащаяся Королева привлекла внимание Сила, и с рёвом он отпустил Зип и бросился к моей матери.
Ещё до того, как Сил успел приземлиться, Зип повернула телегу в другое направление, и он слетел с телеги. Он ударился о стену и рухнул кучей. Двигатель зашипел, когда Зип свернула от выхода и вернулась в тронный зал. Моя мать подползла ко мне, пока мы тащились вперёд. Мягкими руками, пахнущими мокрой собакой, она погладила меня по лицу. Всё ещё не в силах вымолвить ни слова, я подняла на неё глаза. Всё остальное было как в тумане. Только её лицо было настоящим. Я видела ясность в её глазах и слёзы, которые горячими каплями падали на мои щёки. Она погладила меня по волосам.
— Te amo, Lela, — прошептала она. — Siempre. (примеч. с испанского: — Я люблю тебя, Лила. Всегда.)
Она вытащила клинок из моего плеча и столкнула меня с телеги.
Я сильно ударилась головой о костяной пол. Обессиленная, парализованная и медленно теряющая сознание, я смотрела, как Зип с разорванным горлом, свесила голову и завела мотор. Моя мать смотрела на меня с умиротворённой улыбкой, которая длилась до тех пор, пока телега не врезалась в каменную стену, окружавшую портал. С хрустящим взрывом спина Зип поднялась в воздух, швырнув её, мою мать и Королеву прямо в голубые глубины.
* * *
Первое, что я почувствовала, оказалось тёплой рукой, прижатой к моему животу. Я напряглась.
— Это я, Лила, — прошептал Малачи, и я немного расслабилась, позволив своим чувствам кормить меня информацией.
Его землистый запах окружил меня. Он рукой прижал меня к своей груди, и его ладонь легла прямо над тем местом, где Королева вонзила свои когти в мою плоть. Я подтянула тунику, заметив, что она была новой и чистой. Малачи убрал руку с моей кожи, обнажив пять изогнутых розовых шрамов.
— Это была худшая из твоих ран.
Он снова положил руку мне на живот.
Я накрыла его руку своей.
— Мы всё ещё во дворце?
— Люди Кожевника привели нас сюда, чтобы мы восстановились.
Я перевернулась на спину, каждая мышца болела. Мы лежали на мягком кожаном тюфяке в прохладной комнате без окон, освещённой единственным тусклым фонарём рядом с кроватью.
— Моя мама и Зип… они погибли.
Он вздохнул.
— Я знаю. Мне жаль.
— Как думаешь, это больно? — прошептала я, вспомнив широко раскрытые глаза матери, когда она упала в портал.
— Сомневаюсь, что мы можем это знать.
Я закрыла глаза.
— Она спасла меня.
Малачи поцеловал меня в кончик носа.
— И с тобой всегда будут эти знания. Твоя мать любила тебя и, в конце концов, отдала свою жизнь ради тебя. Ты была для неё полной противоположностью никчёмности.
Тихий всхлип вырвался из меня. Он склонил голову, сжав руки вокруг меня. Я прижалась лицом к его груди и сделала несколько глубоких вдохов, надеясь успокоиться. Я не могла позволить себе сломаться или жить этим, не сейчас. Я дотронулась до лица Малачи — там, где Королева вцепилась в него когтями. Раны теперь были просто шрамами, хорошо заживающими.
— Я рада, что они позволили нам побыть здесь вместе.
Он встретился со мной взглядом.
— Думаю, они знают, что мы значим друг для друга.
— А это хорошо или плохо?
— Прямо сейчас хорошо, — он носом задел моё ухо. — Когда Зип врезалась телегой в портал, битва прекратилась. Мазикины были опустошены потерей матери. После этого их было легко сломить. Теперь Кожевник контролирует дворец. Мы должны присоединиться к ним как можно скорее.
— Ты где-нибудь видел Анну?
Он нахмурился.
— После того, как Мазикин нашёл нас в уборной, нет. Я предполагал, что она была с Тресой.
— А что, если Треса избавилась от неё?
— Ты действительно думаешь, что это возможно?
— Анна через многое прошла, и Треса знает это царство лучше, чем она. Или… — я задумалась, — …ты думаешь, она могла отправиться за Такеши, чтобы попытаться спасти его?
— Я уверен, что она скучает по Такеши, и она однозначно хотела бы спасти его. Но она не бросила бы нас, — его голос был таким усталым.
— Как ты? — тихо спросила я.
Он был раздет до пояса, так что я могла видеть, что свежие раны зажили. Я провела пальцами по новым рубцовым шрамам на его коже. На данный момент, их было больше, чем здоровой неповреждённой кожи на его торсе. Я поцеловала одно из нетронутых мест, где его плоть была гладкой и тёплой. Мой.
— Уже лучше, — прошептал он. — Повтори, — он рукой зарылся в мои волосы, и я застонала, когда его пальцы коснулись огромного колтуна на затылке. — Прости.
— Всё в порядке. Наверное, я ещё не совсем оправилась.
Он обхватил моё лицо ладонями и стал поглаживать большим пальцем щёку.
— Тогда, может быть, мне следует приложить больше усилий, — он коснулся моих губ своими. — Мне это нравится. Мне нравится, что я могу дать то, что тебе нужно.
Я улыбнулась ему в губы.
— Ты делаешь это с того самого момента, как мы встретились.
Он накрутил один из моих локонов на палец.
— Нет, это не так. Но я хотел бы компенсировать свои неудачи.
— Думаю, что это было бы прекрасно, — сказала я со смешком, думая, что ничего большего мне и не надо.
Он приподнялся на локте.
— Позволь мне начать прямо сейчас?
Его глаза, полные тепла, блуждали по моему лицу. Он медленно наклонился и поцеловал меня в висок.
— Она поцарапала тебя здесь, — прошептал он, его губы задержались на моей щеке. Его горячее дыхание обжигало мою кожу, когда он покрывал крошечными поцелуями мою шею. — И когти стража пронзили твою кожу прямо здесь.
Я ахнула, почувствовав его язык на своём горле, жар этого прикосновения послал покалывание удовольствия вниз по моей спине. Я запустила пальцы в его чёрные волосы, и моё сердце забилось быстрее.
— И как кожа выглядит сейчас? — спросила я, мой голос был едва слышен.
— В шрамах, — прошептал он, его дыхание защекотало мою кожу. — Но от этого не менее красивая.
— То же самое касается и тебя, — сказала я. — Помни это.
Он поднял голову, и его тёмные глаза встретились взглядом с моими.
— Да, каждый раз, когда ты смотришь на меня.
А потом он целовал меня, его губы были твёрдыми и уверенными, когда он завладел моим ртом. Я с готовностью ответила, приветствуя его язык и вкус. Я рукой скользнула по его боку и спине, по тем местам, где клинки и когти Мазикинов пронзили его. Он застонал, когда мои пальцы задела рубцы и неглубокие впадины, но не от боли.
— Так намного лучше, чем когда Рафаэль исцеляет нас, — сказал он.
— Я подумала о том же. Я бы хотела, чтобы это работало и в других местах, не только здесь.
— Скажи, где мне коснуться тебя.
Его пальцы мягко пробрались к колтуну на моём затылке, оставляя след прохладного комфорта. Это была полная противоположность яду Мазикинов, распространяя силу вместо слабости.
— Там хорошо, — произнесла я напряжённым голосом. Было больно, но дискомфорт уменьшался с каждой секундой. — И… моя спина. И плечо тоже.
