Я знаю, что мои слова на тебя не подействуют, но ты сам поймёшь это скоро. Ты должен её отпустить. Пора бы. Пожалей её. Дай ей покоя. Может быть, в твоей жизни совсем скоро кто-то появится. Кто-то очень хороший. Жизнь – странная штука. Это я тебе говорю, как человек с опытом. Сегодня у тебя есть всё, завтра ничего не будет, а послезавтра опять что-то появится. И так по спирали на протяжении всей жизни. Всему своё время. Я представляю, как тебе тяжело. Я же тоже через это прошёл. Но послушай меня, перестань себя винить, вспоминай о ней только хорошее, но не каждую ночь, живи дальше, открой себя для других хороших людей, которых вокруг очень много, – сказав всё это, отец обнял меня, как не делал этого никогда. Обнял, как сына, как своего ребёнка, как дорогого человека. Это ни с чем не спутать. Я сразу почувствовал это. Но мне всё ещё было неприятно слышать в голове его слова, которые эхом бродили в моем черепе: «вращалась в компании людей, которые дома варили наркотики и временами там жила». Разве Арина могла так поступить?
Внедорожник отца бросало из стороны в сторону, когда он пытался увернуться от канав и рытвин на заброшенной лесной дороге. Я как мог сохранял спокойствие и пытался не удариться лбом о лобовое стекло. На мои предложения сменить его за рулем он только отмахнулся, в свойственной ему привычке полагаться только на себя. В этом мы с ним похожи, всегда считаем, что если что-то и нужно сделать, то никто кроме нас не сделает это лучше. Если бы не купленная в деревне свиная туша в багажнике, возможно, мы могли бы просто оставить машину около леса и дойти до логова волков пешком.
Сегодня утром отец огорошил меня нашим новым заданием. Припарковавшись прямо перед домом, он влетел на кухню, где я лениво уплетал свой завтрак, и заявил, что мы едем в лес проведать волчью стаю. Я никогда раньше не видел нашу волчью стаю. Раньше меня раздражало всё, что было связано со стаей, потому что, как казалось мне, она отняла у меня моего отца. Отец много времени в моём детстве проводил за решениями тех или иных проблем стаи, будь то волчья стая или какие-то вечные проблемы приближённых людей. Сейчас, немного повзрослев и свыкшись с отсутствием родителей в своей жизни, я стал проще относиться к стае.
Съехав на большой скорости по дороге в лесную ложбину, отец остановил машину и выключил двигатель. Не говоря ни слова, он выскочил из кабины и открыл дверь багажника. Я не стал дожидаться его команд и вышел за ним.
Закинув мне на плечо свежую, завёрнутую в старую простыню тушу заколотой с утра свиньи, мы направились вглубь леса. Естественно, никакие волки нас на дороге ждать бы не стали, они не должны оставлять следов здесь рядом хоть и с заброшенной, но всё же дорогой. Отец сказал, что, кроме наших людей, здесь никто не бывает, но дополнительная осторожность стала неотъемлемой частью современной жизни нам подобным.
Когда мы ехали по просёлочной дороге и отцу не приходилось лавировать между ямами и колеями, он рассказал мне небольшую историю нашего прошлого.
Оказывается, в средние века, во время всевозможных охот на ведьм и нечисть, было раскрыто много наших. «В первое время, – сказал отец, – наши ещё как-то пытались добиться спокойной жизни и отвоеваться, но даже в верных рядах оборотней, ценящих семейные ценности на генетическом уровне, нашлись предатели, которые сдавали своих за собственную свободу или денежную награду. Раса оборотней почти вымерла. Многие полегли тогда, пока прогресс и войны не отвлекли людей от нас. После тех подпольных войн против оборотней наша популяция сократилась в сотни раз. Среди нас даже не осталось тех чистокровных истинных оборотней. Остаткам нашего вида пришлось влиться в общины людей, скрывая своё истинное происхождение, притворяясь, живя в страхе разоблачения. Тогда мы утратили наши связи. Затем, спустя сотни лет, когда охота на ведьм и нечисть осталась в прошлом, оборотни снова стали собираться в стаи, занимая свободные земли, но уже в окружении людей. Мы смешивались с людьми, а наши гены деградировали, и от былой силы и возможностей мало что осталось. Те, кто хоть как-то ценил своё происхождение, остались жить в деревнях, посёлках, некоторые же решили, что мир оборотней остался в прошлом и уехали в большие города жить «как нормальные люди»
– Мы дошли, – остановил меня отец, когда мы спустились по крутому склону.
Мы стояли перед непроходимыми зарослями дикой малины. Вокруг нас в голубое небо поднимались высокие колонны толстых прямых деревьев, подпирающие полог густой зелёной листвы над нашими головами. Слабые лучи солнца пробивались через густо переплетённые ветви старых деревьев, рисуя на подлеске разнообразные тени. Где-то пели птицы, вырываясь из листвы и снова в ней исчезая. Тихо шелестели листья от слабого ветерка.
Взгляд отца был направлен прямо на заросли малины и крапивы. Я чувствовал что-то в этой гуще, что-то знакомое. Почувствовал взгляды, обращённые на нас.
– Ты их чувствуешь, – на лице отца возникла улыбка. – Они признают тебя.
Тени в малине шевельнулись, свет заиграл на серой шерсти и перед нами будто из ниоткуда возникли волки. Десяток волков. Они осторожно выходили из теней, из зарослей. Бесшумно, чтобы не нарушать привычные звуки леса, один за другим перед нами возникали волки разнообразных размеров. Большая часть из них была лишь обычными серыми волками, которых можно повстречать повсюду, остальные же были великанами. Самый большой волк доставал мордой до моей груди. Были здесь и молодые волки, родившиеся в этом году. Здесь были все.
Стая, всё ещё двигаясь бесшумно, окружила нас со всех сторон, не сводя свои золотистые глаза ни на секунду. Я ничего не мог прочесть по этим глазам, которые под лучами солнца вспыхивали и снова потухали, как только волк сходил с солнечных пятен.
Стая всё кружила и кружила вокруг нас, словно какой-то марш были их движения. Все до одного держались от нас на одинаковом расстоянии, образуя идеально симметричный круг, в центре которого стоял отец и ошарашенный этим зрелищем я. Десятки серых морд были обращены на нас, головы волков были опущены. Кто-то двигался быстро, кто-то двигался медленнее. Танец волков прекратился. Волки замерли и опустили свои глаза. Отец кивнул им.
– Брось тушу ближе к ним, – произнёс отец.
Я выполнил его просьбу и осторожно отошёл обратно к отцу, не зная, как себя
