Мне после этого заявления анекдот вспомнился:
"- Что делать, если корень из дискриминанта не извлекается?
- Ну, я обычно грущу..."
Вот это, по моему глубокому убеждению, из той же серии. Молитвами тут не поможешь, тут действовать нужно. Садиться за учебники и... Черт! Ну почему все так плохо?!
***
Остаток дня прошел относительно нормально, но был очень насыщенным. Расстроенная и вместе с тем ужасно разозленная я, сидела и... да-да, зубрила! Ладно, не зубрила, а все-таки учила: читала, анализировала, конспектировала и составляла список вопросов, ответы на которые придется искать в других источниках.
К ночи от всех этих буковок и определений, звездочки перед глазами плясали. Так что до постели я не шла, практически ползла.
А потом, несмотря на усталость, где-то час лежала и думала о жизни - ну не спалось мне, не иначе как от перенапряга мозга. В мыслях была каша из образов минувшего дня. Разговоры с Дорсом, презрение Глуна, вопиющее хамство Каста.
Последнее вспоминалось чаще всего и злило страшно. Это я-то целоваться не умею? Я?! Вот его бы рыжее "величество" к стенке прижали, язык в рот насильно сунули, и... я бы посмотрела, какой уровень мастерства он бы тогда показал!
А потом я провалилась в благословенную тьму. Но, увы, ненадолго, потому что переизбыток впечатлений, смешанный со стрессом, сделал свое дело и в итоге мне приснился потрясающий "коллаж".
Будто лежу не в своей кровати, а на широкой постели, застеленной алыми простынями, а рядом, в совершенно неприличной близости, профессор Глун. На нем белая широкая рубаха с расстегнутым воротом, узкие брюки, и... ну собственно все. На мне же единственный комплект одежды, в котором меня в Полар доставили - опостылевшая майка и джинсовая юбка.
Глун приподнялся на локте, смотрит задумчиво, но без злости. Как будто изучает мое лицо и пытается разгадать какую-то загадку. Я тоже на него смотрю, и нисколько не боюсь, потому что отлично понимаю - это сон, а во сне куратор мне точно навредить не может.
И теперь, когда он не плюется ядом и не брызжет брезгливыми улыбками, я могу по-настоящему оценить его внешность. Эмиль фон Глун очень симпатичный - благородное лицо, высокие скулы, ровный нос, глаза синие-синие. И с распущенными волосами ему гораздо лучше, эта легкая небрежность делает черты лица чуть мягче и приятнее. А самое смешное - сейчас он кажется не таким уж взрослым: лет тридцать, ну тридцать два - максимум.
А потом он медленно наклоняется ко мне и осторожно прикасается губами к моим губам. По коже сразу побежали мурашки, но не столько от прикосновения, сколько от осознания - я целуюсь с Глуном!
Второй поцелуй был не таким невесомым, как первый, и куда более долгим.
А на третий... на третий я ответила!
Вернее, не совсем я, а та я, которая во сне. То есть настоящая я понимала, что сплю, но управлять своим телом в сновидении не могла. Не в этот раз.
В этот раз я только осознавала и, к собственному удивлению, ловила кайф. И чем настойчивей становился профессор, тем сильней заводилась. Ну а когда его ладонь скользнула по моей груди и проникла под майку, я просто с ума сошла. Причем настолько, что мне совершенно расхотелось осознавать этот сон. Стыдно признаться, но возникло жгучее желание в нем поучаствовать.
Когда брюнет снимал с меня майку, я не противилась, а даже помогала. Чуть-чуть, самую малость.
Когда он избавил от бюстгальтера и припал к обнаженной груди губами - запустила пальцы в его распущенные волосы и застонала.
Мне было очень жарко, и очень хорошо. И чем жестче и требовательнее становились поцелуи и прикосновения, тем труднее становилось сдерживать стоны.
Но я так и не решилась назвать его по имени. Назвать "профессором" или "куратором" тоже не могла, потому что... ну пошло это. Я на постели топлесс, в его объятиях, его губы терзают грудь, и... и вот тут сказать "профессор"? Нет. Нет-нет! Так что стоны были громкими, тягучими, но безличностными. А напор Глуна...
Черт!
В итоге, проснулась я не отдохнувшей, а возбужденной. Причем не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле слова. Взмокшая! С пылающими щеками! И чувством невероятного смущения!
Клянусь - я никогда в жизни смущения такой силы не испытывала. И оно не желало отступать, даже несмотря на то, что я отлично понимала - это сон, игры подсознания, которые я контролировать не могу. То есть это... это даже не я! Но черт, как же стыдно.
Я потратила минут пятнадцать на то, чтобы успокоиться и выровнять сердцебиение, и только потом поднялась с постели и отправилась умываться. А увидев в маленьком, висящем над раковиной зеркале, свое пылающее нездоровым румянцем лицо, психанула - сняла зеркало со стены и вынесла его из ванной.
Черт. И приснится же!
А самое обидное в том, что это точно Каст виноват. Это он вчера с поцелуями лез.
Тьфу! Каста тоже не вспоминать! Ну их всех... к гхарку.
Учиться!
Умыться, сходить на завтрак, и бегом за учебники, потому что я не в том положении, чтобы расслабляться! Даже в выходные! Тем более что не за поцелуями я в эту Академию пришла. И вообще... не надо мне никаких парней! Не-на-до!
За эту ночь Кузя заметно подрос. Правда, внешне не изменился, по-прежнему напоминая непропорциональный бордовый огурец с короткими лапками, глазками и маленьким, но чертовски лохматым хвостиком.
Виляя этим самым хвостиком, Кузьма проводил меня до двери, а когда я вышла, запер ее на все три щеколды. Понятия не имею как твиру, при его габаритах и строении тела, это удалось, но тем не менее.
Расслышав три щелчка и сосредоточенное, тихое "Фсе!", я кивнула и со своей стороны закрыла дверь на ключ - уже не столько для защиты, а так, по приколу. На случай, если в мое отсутствие сюда какой-нибудь рыжий-бесстыжий с отмычкой явится. Чтоб он, зараза, как следует помучался, прежде чем понять, что дверь заперта изнутри.
И с чистой совестью отправилась на завтрак.
В башне факультета Огня было непривычно тихо. На лестнице никто не встретился, но это не напрягало, а наоборот, порадовало. Зато в столовой народу оказалось куда больше, чем ожидала. И, кстати, стало понятно, почему в общаге пусто - все "наши" находились тут. Да и вообще, все факультеты, похоже, не только завтракали, но и активно что-то обсуждали.
