— Госпожа, что вы делаете?
Позади меня стояла элла Тофана.
— Тише! — умоляюще шикнула я. — Не видите? Еду себе готовлю.
— Еду? Сами?!
Сдалось вам это «сами»! Я замахала на экономку рукой. Ну что я, не у себя дома, что ли? Элла Тофана села на стул, чинно сложила руки на коленях и стала наблюдать за моими манипуляциями, только ведерка с попкорном не хватало. Бекон подрумянился, я вбила в него яйца, покрошила сверху какую-то остро пахнущую зелень из корзинки, похожую на укроп, кажется, на первом нашем ужине здесь ею посыпали зайчатину. Специи тут, вероятнее всего, дороги, перца я так и не нашла. Ну и ладно.
В дверь просунулась милая головка с бантом:
— А что вы тут делаете, а?
— Заходи, Аретта, тише. Яичницу будешь?
— Конечно. Я очень голодная.
— Почему ты не на уроке?
— Отпросилась по нужде. Так вкусно пахнет!
А, понятно, универсальная отмазка. За едой я рассказала о пикси и с трудом уговорила девочку доесть и навестить лесного ши чуть позже. Элла Тофана милостиво клюнула с края моей тарелки, удивленно приподняла бровь, но ничего не сказала. Зато эрра Абигэль, войдя, попыталась утопить меня в море своего неодобрения.
— Я целый год прививаю девочкам правильные привычки. Все мои труды. Все напрасно.
Гувернантка стояла у входа и говорила так, словно проповедовала на площади. Дама сильна в искусстве подавления противников в споре. Ладно, я тоже голос повышать не буду, лишь бровь приподниму, тут все так делают. Аретта шмыгнула в коридор, не забыв, однако, подобрать желток с тарелки корочкой хлеба.
— Простите, не поняла. Вы прививаете Ориме и Аретте привычку есть скверную еду?
— Отказ от того, чего жаждет неразумное тело — лучший способ воспитания смирения. Воздержание и скромность. В трудные времена, что неизбежно наступают в жизни любой женщины, девочки будут готовы перенести испытания, не дрогнув перед любым искушением.
Элла Тофана одобрительно хмыкнула со своего стула. Один-ноль.
— То есть, кухарки готовят так отвратительно, потому что вы исповедуете… отказ от желаний?
— Совершенно верно.
— А эр Алан не против?
— Он тоже верит в пользу некоторого… истязания плоти.
— Воин, вернувшийся с поля боя, потерявший силы, иногда и раненый, вынужден и дома… истязать плоть, — будто бы рассуждая вслух, произнесла я. — Не слишком ли… неосмотрительно? Вы желаете ослабить хозяина? Для чего вам это?
— Нет, я… — эрра Абигэль вспыхнула.
Элла Тофана опять задумчиво хмыкнула. Один-одни, я так понимаю.
— Аретте нужно расти…
— Она и так неподобающе высока для своего возраста…
— Да, со слабыми костями, полагаю. На Ориме вообще лица нет.
— Это женское недомогание. Она вообще не должна была выходить на люди. Это неприлично.
— Почему? Это не болезнь. Мне не нравятся ваши методы воспитания.
— Не вам это решать.
— А кому тогда? — я непритворно удивилась. — Вы рассчитываете на то, что я тут долго не продержусь?
— Честно говоря, да, — гувернантка вызывающе тряхнула головой. — Поживете здесь пару месяцев и уедете… как все, кто бросил эра Алана… предал его, когда он лишился милости Домина.
— Но вы-то не уехали.
— Я…
— Отступите, — тихо сказала я.
— Что?!
— Вы стоите в луже. Я там молоко случайно пролила.
Эрра Абигэль недоуменно посмотрела вниз, на подмокшие туфельки, очень изящные. Ты меня поняла, милочка. Кем бы ты ни была для эра Алана… или пыталась стать, нужно знать свое место и принимать изменения. У нас в мире вроде как равноправие, но ситуации бывают и похлеще. Эр Алан из тех мужчин, что ненавидит ругаться с женщинами. Он скорее уступит, чем настоит на своем. Не из слабости, это воспитание такое. Не стоит считать его мягкой глиной в своих руках.
Эрра Абигэль вскинула голову и процедила:
— Я пошлю господину магического вестника. Пусть эр Алан решает.
— Эрра Абигэль желает выглядеть в глазах хозяина в высшей степени… добродетельной, эрра Илэль, — подала голос элла Тофана, когда гувернантка вышла. — Эр Алан воспитан в строгих традициях. Эрра Абигэль, конечно, несколько перегибает, но в целом…
— Странный способ воспитания добродетели, — поморщилась я. Не буду говорить Тофане, но Дар мой вопиет, что гувернантка лицемерит. И что-то скрывает.
— Воздержание, отказ от удовольствий — традиции Храмов бога Саума, Строгого Бога, — пожала плечами экономка. — Особенно сильны они на западе от Хребтов. Да и здесь с каждым годом люди все охотнее к богу Сауму обращаются. Тем более что Эр Алан и эрра Абигэль родом из одних мест, тех, что сейчас Тьма поглотила, слуа. Она единственная согласилась приехать, поставив некоторые свои условия.
— Что ж, это все немного усложняет.
— Мертвое воинство, — глаза женщины потускнели. — Души неупокоенные. Их ведут мертвые короли. Жрецы Саума говорят, только добродетель от них спасает.
— А вы сами к какому богу… тяготеете? — осторожно поинтересовалась я.
— Мне по душе Чантра, — лаконично ответила эрра Тофана, — покровительница вдов.
По глазам экономки я поняла, что сейчас не лучшее время обсуждать подробности ее прошлого.
— Скажите, — я машинально набрала воды в тяжелую высокую кастрюлю и поставила ее на плиту, в которой догорали поленья, — а в последнее время с девочками не случалось ничего… плохого… опасного?
Эрра Тофана резко встала.
— О чем вы, эрра?
— Ну… я слышала кое-что, — смутилась я.
— У нас тут опасностей хватает, госпожа, — сухо отозвалась Тофана. — Орима очень упряма и своенравна, а Аретта любопытна. С ними постоянно что-нибудь происходит: то осы покусают, то в старом замке заблудятся, то со спригганом повстречаются. Должно быть, ваши красивые ушки что-то подобное и подслу… услышали. Не затрудняйте себя беспокойством. И оставьте посуду слугам.
Вот кажется, люди на социальной лестнице, кто ниже стоит, должны уважение проявлять, а как скажут — так на место и поставят, даже если это место ступенькой выше. Мне все время дают понять, что я здесь чужая. Временная жена. Временная хозяйка. Они просто не знают любимую поговорку моей мамы: нет ничего более постоянного, чем временное.
Впечатление усилилось после того, как я прогулялась к мастерским. Вышивальщиц и прях в Аркадуне было мало. На меня уставились всего пять пар глаз. Я изложила свою просьбу, хозяйка вытаращилась на меня, словно я предложила ей устроить оргию:
— Шесть костюмов со штанами? Госпожа будет так много путешествовать верхом?
— Нет, это мне на каждый день.
— Госпожа будет каждый день путешествовать?
— Нет, я буду носить это каждый день! — я постепенно начала терять терпение. — Здесь, в замке.
— Господин Алан вам позволил?
— А сама я это себе позволить не могу?
— Сами? Но приличия…
— Так сошьете или нет?
— Если господин Алан велит… — на лице женщины ясно читалось неверие в то, что мой муж позволит мне эдакое вольнодумство.
Я возвращалась в дом расстроенная. У входа в Храм мне встретилась эрра Абигэль. Она с торжествующим видом поднесла ладонь к моему лицу. Там переливался розовыми нитями магический вестник.
— Эр Алан прислал ответ, — с трудом скрывая торжество, проговорила гувернантка. — Он целиком и полностью одобряет все мои действия. Желаете прочитать?
Я-то, разумеется, желала, но волшебный клубок в руках эрры Абигэль таял на глазах. Я успела усвоить, что вестники не живут долго после того, как их «прочитали». Эрра Абигэль несомненно тоже об этом знала. И в отчаянии я цапнула клубок с ладони эрры.
— … дождаться моего возращения. Я не желал бы ссор и недопонимания в моем доме, — раздалось в моей голове.
Это был голос эрра Алана. Так вот, как это работает! Увы, я услышала лишь конец фразы. Вряд ли удастся устроить небольшое шоу, Абигэль поймет, что я блефую.
— Так не будем ссориться, — улыбнулась я. — Скоро вернется мой муж. Его мнение для меня — закон.
Эрра Абигэль кивнула, не скрывая недоброго огонька во взгляде. Ах, если бы я умела посылать вестников. Нужно научиться. Я решительно вошла в Храм, послав гувернантке еще одну милую улыбку.
