Нет, ну не такая я уже и сволочь. Взяла с полки полотенце и постучала в дверь ванной.
– Не заперто!
Я открыла и передала ему полотенце.
– Спасибо! – гаркнул Одьен.
– Пожалуйста, – я закрыла дверь.
Спустя минут десять Одьен вышел из ванной в одних боксерах. Сходил на кухню и вернулся оттуда с кружкой кофе. Похоже, остывшего.
Он присел рядом со мной. В молчании и тишине он выпил его забрал из моих рук пустую кружку.
– Ты веришь в эту сказку про союз Aisori и Desima? – спросила я.
– Я знаю, что во времена правления Паствы райотов эту историю не принято было обсуждать в широких кругах. Это одна из тех баек, которые шепчут за углом и просят больше никому не рассказывать. В итоге, все ее знают, но молчат о ней. Я узнал ее от Айени, Айени ее рассказал наш старший брат Дерек. Он погиб во время Восстания.
– А Дерек откуда ее узнал?
– От моих родителей.
– Почему же они рассказали эту историю только ему?
Одьен посмотрел на меня:
– Потому что Дерек нашел свою Aisori. По крайней мере, так он утверждал.
– Она жива, его Aisori?
– Да, – кивнул Одьен. – Дерек погиб, спасая ее во время Восстания. Теперь его нет, а наша семья не желает иметь с его бывшей ничего общего. Впрочем, это желание взаимно.
– Значит, вы сокрыли информацию о палаче во время Восстания, – сделала вывод я.
– Иначе, гибель моего брата была бы напрасной, – Одьен взял меня за руку. – Теперь у его Aisori своя жизнь, и она никак не связана с нашей семьей.
– И как Дерек понял, что его отношения какие-то особенные?
– Я не знаю, – пожал плечами Одьен. – Понял и все. Ты смотришь на женщину и задаешься вопросом, что с тобой не так? Ведь с тобой явно что-то не в порядке. Совершенно не твой тип. Ни лоска, ни утонченности, ни смирения, – в ней нет ничего, что тебе обычно нравится в женщинах. Но от этого ты не перестаешь меньше на нее смотреть. Нет, – Одьен покачал головой, – наоборот, ты начинаешь постоянно думать о ней и уже эти мысли мешают нормально работать. Она умеет довести тебя до кипения за несколько минут, и ты психуешь, злишься, и уже через пять минут готов идти за ней следом, чтобы узнать, не лишком ли перегнул палку? И на лоск уже наплевать, да и на то, что она явно райот, тоже. Она улыбается, а ты залипаешь на ее лице прямо на обходе, не слушая, что говорят остальные. Она злится, – и ты злишься вместе с ней, готовый порвать придурка Ельзи, а с ним, в придачу, и своего брата, и сестру заодно. Ты замечаешь, что она умеет кокетливо повести плечиком и улыбнуться другому мужику так, что у тебя сердце останавливается. И что на эту манипуляцию не я один ведусь. И вот уже прекрасней ее ты никого не встречал, и только мысли о том, что ее нужно подкормить Потоком и заставить нормально есть донимают тебя. И не только эти мысли. Есть еще и другие, совсем не возвышенные. Может, пригласить ее на ужин? Предложить показать Т.? Заманить в театр или на концерт какими-нибудь «пропадающими» билетами? Но, как она это воспримет, ведь ты ее начальник? Да черт с ней, с этой субординацией! Главное, чтобы согласилась пойти на свидание. А там ты что-нибудь придумаешь, чтобы обаять ее и затащить в постель. О, да! Теперь уже постель занимает все твои мысли. Но кто-то приносит весточку о том, что твой брат тебя обскакал. И за это ты начинаешь ненавидеть всех и вся. И ее, в первую очередь. И она приходит на работу, как ни в чем не бывало. И благодаря тому, что ты поделился с ней Потоком, она выглядит так, как должна была выглядеть всегда. Ей оборачиваются вслед, ее обсуждают на каждом шагу, по ней пускают слюни и от ее лоска слепит глаза. И вот ты уже составляешь новый график, чтобы она дежурила вместе с тобой. И не важно, что она спит с твоим братом. Ты должен ее отбить. Должен заставить бросить те отношения, чтобы самому получить шанс. Тяжелое дежурство, и ты точно знаешь, что она потеряла пациента на столе. Она ушла в душ и слишком долго не выходит. Может, ей стало плохо? Что случилось? Почему она не откликается, когда ты ее зовешь? Почему она не откликается? А потом она оборачивается, протягивает к тебе руки и целует. Все. Наплевать на брата, на весь мир наплевать. Ты хочешь ее. Хочешь, и все тут.
– Тогда, почему ты меня бросил? – я внимательно смотрела на него.
– Потому что ты сделала вид, что для тебя это ничего не значит.
– Я сделала вид?! – возмущению не было предела. – Ты сказал, что не хочешь отношений! Ты обвинил меня во всех грехах! Ты пришел сюда вчера и оскорблял меня! Ты смеялся и унижал! А теперь, значит, во всем виновата я?!
– А что я должен был сделать?! После того, чем мы занимались в душе, ты не пришла ночевать ко мне. Ты не зашла ко мне в кабинет. Ты не попросила подождать тебя после работы и просто сказала «до свидания», словно чужим я был для тебя. Ты отводила взгляд, когда я смотрел на тебя, и делала вид, что стыдишься того, что произошло.
– Ты разбудил меня, обращаясь ко мне на «вы»! – выпалила я.
– За моей спиной стояла Николетт! Как я должен был обратиться к тебе?!
– То есть, ты решил, что раз уж я на тебя первой запрыгнула, то и дальше тоже прыгать должна сама?
– Ты спала с моим братом и обязана была определиться с выбором! – рявкнул он.
– Я не спала с твоим братом! – руки от злости буквально тряслись.
– Но я ведь тогда думал по-другому… Если бы ты ко мне пришла, я бы понял, кого из нас ты выбрала. Но ты не пришла! Сделала вид, что ничего между нами не было. Как я должен был себя вести? А потом ко мне заявился Айени и попросил образумиться. Он заявил, что ты палач и, по всей видимости, в нашем роду появился еще один Desima. Софи Крейн мертва, а ее муж в бегах. А у тебя нет связанного хранителя, который мог бы защитить. Разговор был долгим. В итоге, мы едва не подрались. Когда нам сообщили, что муж Софи найден мертвым в туалете на сервисной станции близ С., Айени поехал к тебе, а я поехал к Гоаре, чтобы она по своим каналам помогла узнать подробности дела. Вчера, кстати, она приезжала ко мне мириться.
– Ты и с ней умудрился поругаться? – спросила я.
– Не без этого. Но я быстро отхожу, как и все хранители, – добавил он.
– Значит, ты считаешь, что я твоя Aisori?
– Ты любишь меня? – вдруг спросил он и сильнее сжал мою ладонь.
Я встрепенулась.
– Что, прости?
– Ты меня любишь? Это простой вопрос. Любишь или нет?
Я даже не сразу поняла, что нужно говорить. Несколько раз я открывала рот, но ничего ответить так и не смогла.
– Сложно, правда? Сказать тебе, что ты моя Aisori, тоже непросто.
– Ты мне этого не говорил.
– Ты моя Aisori, – произнес он.
– Перестань!
– Ты моя Aisori, Алексис! – он повысил тон. – Но, кто я для тебя? По-честному ответь. Глядя мне в глаза. Кто я такой для тебя?
– Ты хранитель, Одьен. Профессиональный убийца, созданный природой для того, чтобы защищать или уничтожать таких, как я.
– Значит ли это, что ты меня боишься? – его глаза резко потемнели, и я вырвала ладонь.
– Когда ты теряешь над собой контроль и погружаешься в пучину эмоций, о чем свидетельствует изменение цвета твоих глаз, я действительно тебя боюсь.
– Ты всерьез полагаешь, что я могу впасть в ярость и причинить тебе вред? – с сомнением произнес он.
– Хранители – самые эмоциональные представители метафизических рас.
– Зато палачи – самые хладнокровные, – он с прискорбием улыбнулся. – Я говорю, что люблю тебя, а ты отвечаешь, что боишься меня и называешь «убийцей». Ты ведь тоже убийца, Алексис. Гораздо более изощренный, чем я.
– Но ты меня не боишься, – я отвернулась.
– Нет.
– А стоило бы, – вздохнула я.
– Мне наплевать, что ты палач, – тихо произнес он. – Когда я к тебе прикасаюсь, становится неважным, кто ты такая, и кто я такой. И, если ты не знаешь, любишь меня или нет, я сделаю все для того, чтобы ты не смогла жить без меня. Потому что ты – моя Aisori, и я тебя люблю. Так что приготовься к тому, что я буду постоянно приставать к тебе в надежде, что ты не ответишь мне «нет». А если ответишь «нет», я буду приставать снова, пока ты не скажешь: «Да».
