о маленькой девочке, для которой день рождения был самым любимым праздником. Она встречала его вместе с родителями, которые дарили книжки с яркими картинками, куклы и мягкие игрушки. А потом началась война и ей пришлось уехать на ферму, там ее из года в год поздравляли дедушка с бабушкой и деревенские друзья. Но теперь эта девочка выросла, и она больше никогда не будет прятаться от врагов. За прожитые годы она научилась смотреть в лицо страхам. Поняла, что лучший способ выжить и защитить тех, кто дорог – это не отступать и не сдаваться. Никогда не пасовать перед трудностями. И она не отступит, будет и дальше идти напролом. И ей не важно, нравится это кому-то или нет. Может, кто-то сочтет риск излишним и неоправданным. Она сделала свой выбор и ступила на путь, с которого не сойдет до последнего вздоха.
Друзья поддержали мою речь аплодисментами, но те почему-то мне показались фальшивыми. Как будто весь мир вокруг меня превратился в глупую постановку. Фильм или спектакль бездарного режиссера.
Все началось с того, что в моей жизни появился поддельный Чарли и ненастоящая любовь, которой нет в реальности, а есть лишь незатухающий обманчивый отголосок чувств к человеку, которого никто мне не вернет. И никто никогда не сможет его заменить.
После обеда Грейсон предложил мне прокатиться на мотоцикле к красивому широкому озеру за лесом. Я подумала, он сказал это в угоду Бетани, которой хотелось, чтобы мы с “женихом” остались наедине. Поэтому я согласилась без возражений. Не хотела расстраивать добрую гостеприимную женщину. Может, ей пока еще нельзя нервничать.
– Садись и поехали, – Грейсон поторопил меня.
Я стояла возле призывно рычащего под седоком мотоцикла. Замерла в нерешительности, не осмеливаясь сесть сзади и обнять парня. Боялась, что это вызовет слишком болезненные воспоминания. Увидела, что на крыльцо вышла Бетани, и пересилила себя. Стиснув зубы, устроилась за спиной Грейсона и обхватила его за талию.
Мотоцикл рванулся с места. Я закрыла глаза, прижавшись щекой к плечу парня. И снова подсознание будто издевалось надо мной, угощая крышесносным коктейлем из прошлого и настоящего. Будущее я вовсе не представляла. Привыкла жить одним днем, когда дотянуть до нового утра – и то счастье.
Упоительная иллюзия не хотела исчезать, оставлять меня в покое. Казалось, что мы с Чарли опять вместе, мчимся навстречу новым приятным впечатлениям.
Наверное, если бы даже я неустанно бормотала, цедя сквозь зубы: “Это пришелец, это не человек, а тем более не мой любимый Чарли”, мои слова не возымели бы никакого действия, и я продолжала бы плавать на волнах фантазий – красивых и сладких, как испеченный на мое совершеннолетие торт.
Вода в озере была завораживающего бирюзового цвета. В ней отражалось яркое безоблачное небо, оплетенное зеленым кружевом деревьев. Мы выбрали самый высокий берег, потому что с него открывался лучший вид. На мелководье плескались дикие утки, и когда Грейсон попросил меня немного подождать его, мне ничего другого не пришло в голову, кроме того, что ифери собрался их ловить. От этой мысли стало неприятно и тяжело на сердце.
Ну вот почему так несправедливо? Острые гребешки волн моего настроения только начали сглаживаться под влиянием красот природы. И снова меня ждало кровавое зрелище.
– Ты нацелился на охоту? – напрямую спросила я.
Собралась встать и уйти в лес, подальше от берега и уток.
– Нет. Хочу сделать тебе подарок. Маленький сюрприз, – Грейсон с загадочной улыбкой отступил, не раздеваясь и не оборачиваясь зверем.
Он ушел в кусты, немного там пошуршал и вынес что-то упакованное в черный полиэтиленовый мешок. Я поежилась, представив лежащие там чьи-то расчленные останки. Ну правда, в таких мешках возят трупы. Еще мусор, но коммунальные службы не работают во времена постапокалипсиса.
– Смотри, – Грейсон развязал мешок, и я мысленно приказала себе не отворачиваться.
Что бы там ни было, монстр не должен считать меня трусихой.
Облегченно вздохнула, когда парень посадил передо мной на траву плюшевого медведя. Обычную мягкую игрушку – не окровавленную, не изорванную. Чистую, как будто только что взятую с витрины магазина. Медвежонок мило улыбался, и солнечные блики отражались в его пластиковых темных глазах.
– С днем рождения, Эмбер, – спасенный ифери поздравил меня, глядя, как я беру в руки подарок. – Тебе нравится?
– Он прелестный. Большое спасибо, Грейс, – я растерянно рассматривала игрушку, не решаясь взглянуть на парня.
Намного лучше, чем откушенная голова или нечто вроде того.
– Я знаю, что человеческим девушкам нравится, когда парни дарят им плюшевых мишек, – Грейсон решил похвастаться знанием наших традиций. – Это ведь мишка Фредди. Символ нежности, заботы и любви.
– Что? – мне стало немного страшно.
И почему я сразу не уловила его намек? Вот что мне теперь делать? Куда бежать?
Мы одни в лесу. Да и если бы поблизости случайно проходили люди, они вряд ли смогли бы защитить меня от высшего ифери.
Я словно пробудилась от глубокого сна. Проведя ладонью по ноге от бедра до щиколотки, почувствовала шероховатую и жесткую ткань джинсов и убедилась в том, что не взяла ни пистолет, ни кинжал. Вышла совсем без оружия из-за праздничного стола и поперлась в безлюдную даль наедине с пришельцем. Можно ли после этого считать, что у меня в голове достаточно мозгов? Навряд ли.
– Я пытаюсь признаться тебе в любви, – Грейсон сел на берег рядом со мной и смущенно уставился на травяную кочку между нами. – Объяснить наличие чувств.
Вид у него был потерянный и несчастный, как у плюшевого медвежонка, оставленного на скамейке под дождем.
– Мы говорили с тобой об этом, и ты должен понимать, – я путалась в словах, пропуская нечто важное.
Не знала, как объяснить пришельцу заново то, что мы с ним раз десять успели обсудить.
– Да, я понимаю, что не смогу заменить его для тебя. Как бы ни хотелось стать ближе, я буду оставаться для тебя другим и чужим. Не таким, каким был он.
– Но ты и правда другой и чужой. И ты не можешь занять его место. Оно тебе не принадлежит.
– Как и твое сердце, – Грейсон приложил руку к груди, посмотрев на меня страдальческим взглядом. – Но это понимание не помогает мне. От него становится больнее и хуже. Оно не избавляет меня от чувств к тебе… Эмбер, я знаю, что ты не воспринимаешь меня всерьез. Считаешь меня… ненастоящим. Но я люблю тебя по настоящему… Это ошибка для людей – повторять слова. Прости, я не помню, как сказать по-другому.
– Послушай меня, Грейс, – я придвинулась чуть ближе, неотрывно глядя ему
