Рука на животе дернулась, чуть сжала, потом, наоборот, слегка отстранилась.
Дыхание мужчины приблизилось к её голове, и Мари ахнула про себя — граф зачем-то зарылся носом ей в волосы.
Неужели, она вчера, всё-таки, плохо вымылась, и он почувствовал от неё неприятный запах?
Нет, судя по тому, что нос продолжал водить по её прядям, графу явно нравится то, что он делает. Вон, сопит…
Ой!
Рука мужчины ожила и принялась осторожно поглаживать её животик.
Такое простое движение повлекло за собой странную реакцию тела — ей стало очень жарко, потом жар ринулся в низ живота, и Маризта задрожала. Не в силах больше притворяться спящей, женщина открыла глаза и захлебнулась воздухом — Михаэль навис над ней, прижимаясь носом и губами.
— Выспалась? — от простого вопроса, прозвучавшего ей в ухо, от ощущения губ мужчины, скользнувших вместе с теплым дыханием по ушной раковине, Маризту снова бросило в жар.
Она попыталась ответить, но из горла донесся только хрип, а отодвинуться ей не дала рука Михз.
— Не пугайся, я не сделаю ничего, что бы ты сама не захотела, — прошептал граф. — Ты такая красивая, знаешь об этом?
Мари смотрела огромными блестящими глазами, разрумянившаяся со сна, теплая, вкусно пахнущая… Он не мог оторваться. Прикасаться к ней оказалось настолько приятно! Её кожа на ощупь оказалась нежнее, чем кожа умасливающих себя притирками и кремами амант, а аромат сводил с ума.
Взгляд Михаэля сфокусировался на губах женщины — яркие, сочные, манящие.
«Я только посмотрю!» — сам себя уговаривал мужчина.
Но тут Маризта судорожно вздохнула и быстро облизала пересохшие от волнения губы.
Глаза Михаэля потемнели, и он, почти невесомо, прикоснулся к губам Маризты.
Удар молнии — вот, на что это было похоже.
Невесомое касание губ, секунда на осознание произошедшего, и у Мари перехватило дыхание.
Мужчина, еле сдерживая бушующий в жилах огонь, осторожно втянул в рот одну губку, потом отпустил эту и перешел ко второй. Провёл по ней языком, накрыл своими губами, лаская и мягко пытаясь раздвинуть. Ошеломленная Мари, изумлённо вздохнула, приоткрыв рот, и Михаэль немедленно этим воспользовался, углубив поцелуй.
Когда язык мужчины коснулся её языка, пробежал по внутренней поверхности губ, задел нёбо и вернулся назад, Маризта тихо ахнула и, неожиданно сама для себя, обхватила руками шею Михаэля, прижалась, запустила пальцы ему в волосы и потерялась в восхитительных ощущениях. Граф никуда не спешил, хотя Мари была уже на всё согласна, мужчина не мог этого не чувствовать.
Бесконечно нежно и чувственно, он ласкал её губы, шепча, какая она красавица, как блестят её глаза, сколь совершенно её тело, и в каком он восхищении от увиденного.
Потом перешёл к нежной коже на горле, проложив обжигающую дорожку из поцелуев и, наконец, высвободил грудь Мариэты.
Сначала полюбовался, пробормотав: «Само совершенство».
Затем накрыл одну рукой, слегка сжал, а ко второй припал губами, и женщина, выгнувшись, в очередной раз ахнула.
Мужчина обхватил сосок губами, чуть прикусил его и втянул в рот, покатав языком.
Отпустил, подул и снова потянул, как голодный младенец.
Единый, Мари и представить не могла, насколько это приятно! Нет, в тот вечер, когда Дереш лишил её девственности, ей было хорошо. Но, то ли, у Михаэля получается лучше, то ли она забыла, что чувствовала с Дерешем, но сейчас она качалась на волнах наслаждения, мечтая лишь об одном — чтобы Михаэль не останавливался, а произошедшее с ней восемь лет назад казалось бледным отголоском сегодняшних ощущений.
Между тем, граф спустился ниже, пройдясь губами по животику, проник языком в пупок, отчего Мари снова выгнуло. А потом она почувствовала, как рука мужчины гладит её бедра, мягко раздвинув их в стороны.
Там, между ног, у неё, похоже, разгорелся пожар, настолько горячим и пылающим ощущалось то место. Пальцы подобрались ближе, ещё, ещё — и накрыли лоно, мягко скользнув внутрь.
Дереш делал, примерно, то же самое, но насколько острее и чувственнее были прикосновения Михаэля! Может быть, потому что граф более опытный или потому что он нравился Мариэте, а к Дерешу она не испытывала вожделения?
Один палец осторожно массировал вход, второй ласкал клитор.
Куда девалась её сорочка, начинавшийся рассвет за окном — Маризта ничего не видела и не осознавала. Вся её жизнь сейчас сосредоточилась в руках мужчины, в его губах и мягком голосе, шептавшем ей, какая она красавица и насколько желанна.
Томление, удовольствие шли по нарастающей, с каждым поцелуем, с каждым движением пальцев, женщину трясло и выгибало, она приподнимала бедра, прижимаясь к руке Михаэля и тихо хныкала, понимая, что ей чего-то не хватает, и, не осознавая — чего именно.
Зато это прекрасно осознавал Михаэль.
В какой-то момент он слегка отстранился, убрав руку от полыхающего пожаром сосредоточия её женственности, а потом скользнул назад, устроившись между разведенных ног женщины.
— Мари, ты необыкновенная! — мужчина потянулся и накрыл поцелуем её губы, одновременно раздвигая ей ноги ещё шире.
Мариэта почувствовала, как что-то коснулось её там, прижалось клону.
Не что-то, мелькнуло в затуманившейся голове, а член. Тот восхитительно красивый член, который она уже видела — большой, идеально ровный, перевитый венами, Единый, она сейчас умрёт, если не ощутит его внутри!
Не в силах больше терпеть, повинуясь инстинкту, обхватила Михаэля ногами и подалась вперёд, почти сразу ощутив, что мужчина начал движение ей навстречу.
— Единый, Рита, какая же ты узенькая! — пробормотал граф и перед решительным толчком, выдохнул ей в губы: — Моя! Наконец-то, моя!
— А-а-ах! — тела соединились, выбив из головы Мариэты все сомнения, оставив только одно ощущение счастья и правильности происходящего.
«Мой!» — билось в её голове, когда она купалась в волнах наслаждения, поднимаясь всё выше и выше, пока мир не взорвался огненным шаром и не рассыпался на миллион разноцветных осколков.
— Ар! У>ке рассвет, вы просили разбуди…
Голос хозяина из-за двери прозвучал в момент, когда Михаэль, чувствуя наступивший оргазм Мариэты, усилием воли сдерживал свой, давая женщине насладиться первой. Машинально, совершенно не думая и не осознавая, что делает, граф отмахнулся от мешающего звука, не заметив ни свалившегося с руки блокиратора, ни мгновенно поставленного им полога тишины, ни пропавшей с руки брачной вязи. В этот самый момент он достиг пика и, содрогаясь в сладких судорог, шептал:
— Мариэта! Рита! Моя Рита!
— Рита? — хриплым голосом спросила женщина, когда осколки удовольствия перестали вспыхивать разноцветными всполохами. — Кто это?
— Ты, — еще более хрипло ответил граф. — Ты — моя Мариэта — Риэта — Рита. Я тебя теперь только так и буду звать.
— Почему?
— Потому что — моя! — Михаэль лёг на бок и подтянул женщину к себе, уткнувшись ей куда-то в район виска. — Единый знает, как давно я об этом мечтал! Ты — необыкновенная!
— Да? Помнится, раньше ты был настроен непримиримо, — Мари вздохнула, — я была неряхой, подавала не то мясо и вообще, выглядела недостойно целого графа.
— А я сейчас не граф, а простой писарь Михаэль, — буркнул мужчина. — Тем более что синие пятна, хоть и побледнели после твоих притираний, но еще не исчезли, а графы с лицом в горошек не ходят. Я не сделал тебе больно?
— Нет, вовсе, нет! Это было… Не знаю, как объяснить…
— Лучше, чем с мужем?
— У меня такое — в первый раз, — честно ответила женщина.
— Значит, твой муж в постели заботился только себе, — важно заявил Михаэль. — Кстати, солнце полностью взошло, а хозяин нас и не думает будить! Тишина, будто вся гостиница вымерла.
Мари промолчала — не может же она объяснять, что Дереш ни разу с ней не спал, как с женщиной?
Отголоски полученного удовольствия всё ещё блуждали по её телу, вставать не хотелось, хотелось, чтобы Михэ её ещё раз поцеловал…
