служанке, хотя слепок ее ауры отпечатался в его сознании весьма четко. Келлан быстро понял, что это означало: его ориентиры были неверными, ведь он видел ее только под чарами скрывающего амулета, и теперь, если девушка его почему-то сняла, она должна была ощущаться иначе.
Келлан представлял себе, какой станет она без амулета, какой свет наполнит ее и так красивые черты. Как она ощутит на кончиках пальцев магию, и ее теплые глаза наполнятся надеждой и ликованием. Как он, Келлан, предложит обучить ее основам, и она согласится, счастливая, ставшая, наконец, частью мира, о котором мечтала.
«Мечтала ли она о твоем мире? — ехидно шептал ему внутренний голос. — Как же свысока ты смотришь! Быть может, ей не захочется?» Келлан гнал этот голос прочь.
Син предполагал, что под личиной Аланы дочери Ласа, безымянной служанки, скрывалась Тамалания, младшая дочь Пармиса и Юджии Вертерхардов. Если это было так, мало кто в Империи мог бы похвастаться подобной генетикой и потенциалом. О чем, безусловно, не стоило знать никому, пока девушка не была обучена защищать себя. Особенно опасно было выдать информацию об этом семье Карион. Келлан не следил за политическими новостями, но Син обмолвился, что герцог Даор выдал за бастарда Вертерхарда свою единственную племянницу, чтобы получить контроль над всем, что принадлежало белой семье. Узнай Юория или Даор, что законная наследница Белой земли может быть жива, они бы без сомнения расправились с ней, чтобы не ставить под сомнения уже воплотившийся удачно для них нехитрый план.
«Не обязательно расправляться, — поправил его директор Син, когда Келлан поделился с ним этими мрачными мыслями. — Черный герцог мог бы женить на ней представителя семьи Карион». Мысль о том, что Алану насильно могли выдать замуж, вовлекая в чуждую ей, размалывающую в муку политическую игру, вызвала в Келлане злость и ревность. «У него нет сыновей и других родственников мужского пола, — сказал он Сину, внимательно изучив черную страницу родовой книги. — Так что если он не захочет жениться сам, то это невозможно».
«Значит, ты прав, Карион просто расправится с ней, — чересчур спокойно ответил ему директор Син. — Насколько я знаю Даора Кариона, он скорее убьет женщину, чем женится на ней. Наша задача найти ее раньше них».
И Келлан искал, стараясь не отвлекаться на мысли о том, что с Аланой могло что-то случиться, раз она приняла решение избавиться от дорогого ее сердцу амулета. Чутье подсказывало ему, что Алана жива и ее жизни ничего не угрожает, и Келлан с удовольствием доверялся интуиции. Он уже знал, что сделает, как только найдет девушку: протянет ей шаль, а когда она не решится ее взять, сам завернет ее в мягкий пух, обнимая, погладит по волосам… И скажет, что теперь она в безопасности. Она, конечно, смутится, но он уже не отпустит ее так просто. Не в этот раз.
Юория Карион, нужно отдать ей должное, сделала все, чтобы Алана рано или поздно оказалась в ее руках. Суммы, назначенные ей за целую и невредимую свидетельницу и даже за информацию о ней, были такими большими, что мало кто остался бы в стороне, заметив Алану где-нибудь на улице. Юория утверждала, что подобные объявления пронизывают всю Империю, что в каждом крупном городе есть ее люди, собирающие, отсеивающие и проверяющие сведения. И Келлан убедился в этом в Серых землях, где опрашивал столкнувшихся с Аланой лицом к лицу в собственном особняке родителей глупого молодого послушника Жеана, семью Сифаров. К сожалению, они оказались как раз исключением из правила, и, решив, что девушка совершила какое-то серьезное преступление, выгнали ее прочь. Они предпочли даже не связываться с наймом людей и отсылкой ее в Зеленые земли, через всю Империю, хотя определенно могли бы себе это позволить. Келлан прошел по следу Аланы до самого Фортца, располагавшегося совсем недалеко от Приюта, но там след ее потерялся. День за днем он исследовал разумы торговцев, нищих, трактирщиков — и не находил ее лица, восхищаясь, как хорошо ей удавалось скрываться, и уязвленный таким поворотом. Давно он так не выматывался. Дни были похожи друг на друга: сотни голов со всей их чепухой, беседа с мастерами по поиску, короткий неприятный разговор с отчаянно жеманничавшей Юорией Карион.
Келлан убедил себя, что, даже окажись Алана у Юории, беды в этом не будет. Может быть, ему придется сопроводить девушку к императору для свидетельствования, чтобы не ссориться с Карионами, раз директор Син так настаивает на том, что злить черного герцога нельзя, и уже после переместиться с ней в Приют. Где уже он не отойдет от Аланы ни на шаг, станет ей и наставником, и защитником.
— Что-то известно об Алане дочери Ласа? — уже в четвертый раз задал он вопрос отталкивающе красивой Юории, незаметно вторгаясь в ее разум. Келлану было все равно, что ответит женщина, ведь мысли ее, потревоженные именем, обращались к девушке. Но сейчас она думала не только об Алане, о которой все еще не было вестей. Юория надеялась, что вот-вот появится ее муж. Появится и заставит Келлана заплатить за все то вопиющее неуважение, что он оказал его жене. По-видимому, неуважение заключалось в том, что Келлан не пресмыкался перед ней, а также что не соизволил польститься на ее сомнительную прелесть.
— Ничего, наставник, — сладко ответила ему Юория, и Келлан ощутил ее не прикрытую ничем радость: за его спиной открылась дверь.
38. Келлан
Вестер Вертерхард был высоким и не слишком массивно сложенным молодым мужчиной, и выглядел потерянным и уставшим. Волосы его были русыми, светлее, чем у Аланы, глаза — тепло-карими, совсем как у нее. Вестер светился магией, разум и горло его были неплохо защищены, что сказало Келлану, что молодого человека воспитывали и учили шепчущие. Но в семье Вертерхардов, конечно, вырасти он не мог: тогда голосовые связки не находились бы за столькими щитами. Вертерхарды владели невербальной магией и редко использовали только заговоры, а значит, не должны были тратить столько сил на сохранение возможности шептать.
— Вестер, ты, наконец, присоединился к нам, — пропела Юория, медленно обходя насторожившегося Келлана и прижимаясь к мужу всем телом.
