Зеур склонился к ней почти вплотную — глаза у него были орехового цвета, как и большинства изарийцев.
— Про это я думал, — прошептал он мягким, таким отвратительно привлекательным для слуха голосом, — но за столько времени тебя никто пока не вывел из себя, чтобы жизнью поплатиться. Значит с самообладанием у тебя тоже всё в порядке. Меня скорее заботит самообладание окружающих.
“Вот бы придушить засранца!” — улыбаясь подумала Хэла и очень бы хотела, чтобы маг влез в её голову и мысли эти прочитал.
— Кажется с этим тоже всё неплохо, — произнесла она вслух.
Зеур улыбнулся, выпрямился и уставился на Милу.
— Вообще я надеялся поговорить с фераном, ну и ещё проверить как тут белая ведьма.
— И как? — поинтересовалась чёрная.
— Да пока, как я вижу, никак, но хотя бы жива-здорова, — он издал какой-то странный звук, напоминающий смешок. — Это даёт кое-какие гарантии на будущее.
“Всё, мне плевать — бухаем!” — внутри с невыносимым шумом плюхнулась последняя капля терпения.
— Рады вам угодить, дорогой уважаемый маг, — проговорила Хэла, почувствовав приближающуюся истерику Милены и недовольство Роара. — Достопочтенный митар, сегодня я собираюсь всех серых напоить, если хотите можете присоединиться или будьте любезны держаться подальше.
— А магам наливают? — поинтересовался Зеур, до того, как митар что-то ответил.
— Тебе, малохольный, налью так что мало не покажется, но завтра на головку не жалуйся мне, лечить похмелье себе сам будешь, — ответила ему чёрная ведьма.
Он рассмеялся, а Хэла развернулась и, не дожидаясь ответа Роара или какой реакции от него, ушла со двора, утащив за собой Милену.
— Хэла, ты правда собираешься пить? — спросила у неё белая ведьма.
— И ты собираешься, — отозвалась женщина. — И как слышала маг тоже собирается — я ему устрою опухоль мозга.
— Это коктейль такой? — блеснула знанием коктейльной карты Милена.
— А то, только в моём исполнении, — криво ухмыльнулась Хэла.
— Он такой… странный… не знаю… — девушка села на кровать в комнате серых.
— Засранец он, как все маги, — и чёрная ведьма внимательно посмотрела на белую. — Вот что я тебе скажу, детка, не доверяй магам никогда! Все они фальшивые насквозь. Мерзкий народец.
— А в честь чего мы пьём? — спросила Мила, после того, как кивнула.
— А в честь того, что я устала и вы все меня порядком достали, — ответила она.
Хэла всегда пила гладко и ровно, за всю её жизнь питьё пошло не так, как надо, всего два или три раза. Но обычно — она пьянела, потом быстро трезвела и можно было начинать по новой. И из-за этого она всегда была из тех в компании, кто всегда был в адеквате, что ли… и вот мир поменялся — Хэла нет.
Спустя столько луней пребывания здесь и общения со всеми окружающими её людьми, она уже точно знала как, что и кому можно наливать.
Хэла знала, что ферана не проберёшь даже видимо самым лютым самогоном, ну, а если и проберёшь, то видно нужно влить ведро, не меньше. Роар пил всегда аккуратно и тоже плохо пьянел, но, когда пьянел, становился совсем мягким, податливым и таким невыносимо милым мальчиком, что у неё млело сердце. Элгор становился веселым и словно отпускало тормоза,
Мита становилась сентиментальной и плаксивой.
Что до молодцов из отряда митара, то Брим оказывался душой компании, хотя обычно был нелюдим и держался особняком, Тарп и Хорт были здоровенными детинами, которые пили много и долго не пьянели, но потом их обоих выключало и они обычно засыпали уткнувшись друг в друга или в любую вертикальную поверхность, которая была рядом.
И так она могла рассказать почти про всех воинов из отрядов ферана и митара, то есть тех, кто охраняли дом.
Что до серых… Карлина переставала быть такой прямой, Грета начинала смеяться по любому поводу, Сола и Куна становились тихими и сонными, Анья, Маржи, Донна и Лорана пели, плясали и вообще на них обычно и держалось всё веселье, Оань становилась приставучей и частенько слезливой, а Йорнария обычно не хотела пить вовсе, но если и позволяла себе налить, то всё равно забивалась в уголок и ни с кем не общалась, и Хэла подозревала, что если её в этот момент разговорить, то она будет много плакать и много говорить. Милена, как выяснилось, становилась разговорчивой, но быстро хмелела и засыпала.
И Хэла обожала эту свою способность “запустить волну”.
Зеура пьяным Хэла тоже однажды уже видела — он становился этаким мальчишкой и было видно, что он не намного старше Элгора, скорее всего чуть младше Роара, и эти трое росли вместе, были когда-то очень дружны и могли много рассказать и им было, что вспомнить.
А сейчас Зеур был пьян, но задумчив и ушёл в себя, он что-то односложно отвечал ещё паре стражников один из которых был, как видела Хэла, его братом, а другой другом детства, но особо общаться маг не хотел.
Что до неё самой — легче не становилось. Внутри всё никак не могло успокоится что-то злое, что-то что было страшным и неотвратимым.
“Только панической атаки не хватало,” — недовольно подумала Хэла и, когда девочки начали петь песни, аккуратно выскользнула в коридор и вышла во внутренний двор замка.
Она вдохнула свежий воздух, улыбнулась стражнику на входе и пошла к харагам.
Фобос был очень чувствительным к переменам её настроения и оттого пристроился рядом, сунув морду под её руку, словно поддерживая, успокаивая… и как тут не скажешь, что хараги не похожи на собак? Деймос внимательно посмотрел на неё и пристроился в ногах, отчего стало тепло и уютно… только пледа не хватает и чашки какао, или кофейку бы с виски.
На плечи лёг плащ. Она обернулась и увидела стоящего над ней Роара.
— Благодарствую, достопочтенный митар, — отозвалась Хэла, улыбаясь.
— Легче не стало? — спросил он, присаживаясь с другой стороны ограды небольшого загона, в котором спали хараги.
— Неа. Как и тебе.
Роар согласно кивнул и они затихли в тишине. Хэла вздохнула и запела:
“Прилетела птица ясная — приютила я её.
Я просила солнце красное сердце не губить моё.
Не ломай ты птицам крылья — не прибавишь ни гроша.
Ты не видишь, как из тела ускользает их душа…” [1]
Она допела песню до конца и замолчала, на глаза навернулись предательские слёзы — и почему в голову влезла именно эта песня?
— Хэла, — хрипло прошептал Роар, — я…
Женщина уже хотела прервать митара, потому что почему-то внутри родился страх от того, что он сейчас хочет сказать, хотя она понятия не имела, что именно, а смотреть не хотелось.
— Достопочтенный митар, — спасительный взволнованный возглас одного из стражников при воротах спас её. — Достопочтенный митар.
Воин был здоровенным, громким и очень взволнованным, он подлетел к митару и тяжело отдышался.
— Говори, — отозвался Роар, который видно хотел, но не мог подскочить, потому как опьянение было еще достаточно сильным.
— Там на горизонте, — стражник втягивал воздух. — Там, стяги верховного эйола.
Роар и Хэла не сговариваясь переглянулись. Замешательство, как ей показалось, длилось всего секунду.
— Я пойду всё приведу в порядок в комнате серых, — отчеканила ведьма.
— Хэла… — мотнул головой митар, соображая. — Элгора спать, Зеура в портал, я распоряжусь, чтобы всё сделали, и отправлю с ним сопровождающего.
— Хорошо, — она встала и быстро отправилась в сторону двери, ведущей внутрь, потом остановилась и посмотрела на своих хараг. — Роар, а хараги?
— Хм…
— Хочешь, я могу забрать их к серым в комнату, — предложила она.
— Нет, не надо, — придумал что делать Роар. — Я скажу, что они ферана и вопросов не будет.
— А. Хорошо, — она благодарно кивнула и развернулась уйти.
— Хэла, — митар был таким рассеянным и потерянным что ли. — Я хотел попросить, точнее…
— Роар, — ведьма прошла по внутренней стене и подошла к мужчине, положив ему руку на предплечье. — Я знаю, что нам надо вести себя тихо и смирно, не переживай, ты даже не заметишь, что в доме есть серые, обещаю. Будем, как мышки.
