за Мэри – пожалуйста. Оставь меня здесь, прикажи страже держать меня в темноте на хлебе и воде, мне все равно. Только… помоги Райнору. И я сделаю все, что скажешь.
Альдор поднял взгляд на Феба. Измученный, погасший. Наверно, Альдор и заслужил все это? Но не Райнор, нет. Альдор помнил, как он приполз к нему после второго-третьего убийства, как рыдал, как ребенок, цепляясь за меня пальцами.
«Мне страшно, брат! Я не остановлюсь, я не смогу! Меня же поймают, меня убьют, я не знаю, что делать! Это выше меня!» – так странно было видеть тогда, как блестят слезами его обычно холодные глаза, как кривятся тонкие губы.
После той ночи Райнор проболел несколько суток, Альдор боялся, что он не выберется. Но он выжил. И принял вызов собственного безумия… вступил с ним в игру. Уже поддавшись жажде крови, чтобы не корить себя. Альдор оступился тогда. Не посадил под замок, не смог удержать, остановить.
Ему и платить. Когда сейчас Альдор подломил колено, потом второе, опускаясь у ног Феба, как раб, забыв всякую гордость. Даже не глядя в глаза. Ему вершить их судьбы. Понравится ли Фебу быть палачом, а не благородным спасителем, которым привык являться?
Феб тихо и бессильно зарычал. Чувствуя уже себя тварью.
«Я – не такой, как он! Не такой, как Альдор! Я нормальный человек и не испытываю блаженства от того, что кто-то пресмыкается передо мной, пытаясь склонить на то, что я не могу и не хочу сделать!» – подумал Феб, злясь на себя.
– Альдор очнись! – Он залепил Альдору пощечину, чтобы привести в чувство.
Феб резким рывком вздернул его с колен на ноги. Чтобы толкнуть на лавку. Альдор подчинился легко. И вправду, испугался дознавателя? Или безумен уже?
«Только я его не боюсь! – стучало в висках у Феба. – Не боюсь, что он навредит мне, а вот Мэри… за нее мне по-настоящему страшно!»
– Альдор! Ты сам зачем-то позвал меня в свою камеру. Смотри, я пришел, – убеждая Альдора, Феб усадил его на лавку, как неразумное дитя.
Его тошнило от собственной слабости. Как так можно, бояться пленника? Бояться не за себя, а за любимую женщину. Которая пока все же остается в руках безумца. День или год, но Альдор выйдет из камеры. Возненавидев Мэри. И будет каждый день отыгрываться на ней. А он, Феб… ничего не сможет сделать. Будет бессилен. В рамках закона. Видя, как превращается в ад жизнь любимой женщины. Понимая, что ему никогда не получить Мэри.
«Нет, нет, пускай я стану для всех предателем! Но любовь мне дороже всего. Дороже дознавательства, дороже работы, дороже дружбы с Джоном и даже чести. И доброго имени. Мне на все плевать, лишь бы Мэри была счастлива. И попросту жива!» – Феб мысленно оборвал свой бред.
– Скажи, чего ты хочешь? – глухо отозвался он, встряхнув Альдора за рубашку.
Дожмет этого гада! Дожмет, чего бы это ему не стоило. Альдор упоминал развод? Так вот, Мэри получит его!
«Я… выбью этот развод из Альдора! Обещаю, Мэри, обещаю. Ты будешь в безопасности…» – снова эти бессильные мысли, и Феб скрипнул зубами, прогоняя их.
Альдор поднял взгляд. На щеке, слишком нежной, аристократически бледной коже вспыхнул след от пощечины. Сильные пальцы вцепились в запястье Феба, как стальные тиски. Альдор облизнул пересохшие губы, его голос прозвучал хрипло.
– Хочешь ударить меня? Хорошо. Ударь. Избей. Поквитайся за Мэри. Я приму все, я стану под плеть на колени и не шевельнусь, не воспротивлюсь и покорно приму все, что ты сделаешь со мной из своей ревности, – его взгляд, устремленный Фебу в лицо, горел лихорадочным, отчаянным огнем. – Но помоги Райнору! Я слышал про старые подземные хода здесь, под камерами. Что их планы хранятся где-то в архиве, куда точно есть ход дознавателю. А значит, ты можешь, даже не вызвав для себя подозрений, вывести нас… или Райнора. Пусть только Райнора, если слишком ненавидишь меня! Но спаси его от виселицы, Феб. Он не всегда был чудовищем и убийцей. Он болен, и это… это я упустил момент, когда стоило да хоть на цепь его посадить, но остановить! Помоги ему, он просто уедет, ты больше никогда о нем не услышишь… А я отступлюсь от Мэри в тот же день.
Альдор разжал пальцы, отворачивая лицо. Понимая, что с принципиальным дознавателем слишком сложно договориться. Феб не из тех, кого можно подкупить золотом. Но может, возможно, сделать это любовью?
Феб со стоном спрятал свое лицо в ладони. Горящее лицо. И покачал головой.
– Я… я не могу этого сделать. Повинуясь букве закона, ты в любом случае выйдешь через несколько лет на свободу. Ты не виноват в убийствах. Ты не останешься в тюрьме вечно, как бы ты и я этого ни желали. Даже в обмен на жизнь Райнора.
Голос Феба звучал сдавленно. Будто роли спутались. Сменились. Он сам стал несчастной жертвой. А Альдор – искусителем. И манил он единственным искушением, на которое Феб мог бы поддаться. Свобода и безопасность для Мэри.
Феб мотнул головой. Почему он так мямлить начал? Он должен жестко отказать. Выйти. Хлопнуть дверью. И больше никогда не войти сюда. Но он не смог этого сделать.
– Ты просишь о невозможном. Подземные ходы, побег? Но скажи… – хрипло начал Феб, тоже отвернувшись, меняя тему побега на ту, которая волновала его сейчас. – Что будет, когда пройдет казнь? Когда ты выйдешь на свободу через несколько лет? Что случится с Мэри в твоих руках? После того, как я хладнокровно, повинуясь букве закона, отдам на казнь твоего брата? Ты же… отомстишь ей. Через меня. Я помню, я прошел через подобное. Когда мою первую любовь, свою невесту, убил ее жених, Чейз. Убил из-за ревности ко мне. Потому что… мог. Потому что в тот момент она была чужой собственностью. Чужой невестой. И я никак не мог по букве чертового закона защитить возлюбленную! Ее кровь на моих руках. Что мне делать, Альдор? Я не вынесу, если через несколько лет кровь еще одной моей возлюбленной окажется на моих руках. Потому что ты решишь в порыве злости отыграться на Мэри. И не убеждай, что этого не будет, Альдор. Это сейчас ты покорен, тебя сломили кандалы и предстоящая казнь брата. Я знаю, таких зверей, как ты, нужно держать на цепи. Тебя не
