Я призналась ему во всем, и он не отослал меня, не послал меня к черту, не отказался от меня. Он все еще здесь, стоит позади и обнимает меня. И я чувствую себя так чертовски правильно в его руках, что это похоже на волшебство.
— Твои кошмары они о жизни в другом мире? — вдруг спрашивает он.
— Почему ты вновь и вновь спрашиваешь меня о кошмарах?
Вдруг Армен разворачивает меня к себе и обхватывает пальцами мой подбородок, фиксируя мой взгляд. В его темно-синих глазах плещется много эмоций, но туда также вернулось тепло, и от этого по моей коже бегут мурашки.
— У тебя нет права теперь скрывать что-то от меня. Женщина, на которой я женился, оказалась обманщицей. У меня есть право узнать пару фактов о своей жене.
Сердце внутри дрогнуло, а на глазах снова показались слезы, потому что теперь, говоря «жена» он говорил именно обо мне. Знаю, это странно. Но раньше он будто говорил все это Элише, но теперь каждое его слово звучало для Леры.
— Ты не сможешь отвлечь меня этим взглядом… — низко говорит он, прижимая меня ближе ко мне и теряя взгляд где-то в районе моих губ.
Я улыбаюсь.
— Правда?
К этому моменту я уже забываю, о чем он спросил меня, но Армену, видимо, действительно очень хочется узнать правду, поэтому он снова спрашивает, и в этот раз у меня нет оправданий, чтобы не ответить.
Мой взгляд опускается к шву пиджака на его плече, и я хмурюсь, потому что мне действительно не нравится вспоминать или говорить об этом.
— Моя мама не хотела меня рожать. Ее жизнь состояла из пьянок и вечеринок, на одной из которых она переспала с каким-то мужчиной. После родилась я. Но мама не прекратила пить даже тогда. В детстве за мной присматривала соседка. Она часто подкармливала меня, если в доме не было еды, собирала меня в школу, стирала мои вещи. Но когда мне исполнилось одиннадцать, эта соседка переехала. А я осталась одна. Иногда мама все же ходила на работу, даже знать не хочу куда, и редко приносила домой деньги. Я прятала их, потому что нам нужно было платить по счетам, иначе в доме становилось холодно и темно. И бывало такое, что мама приходила домой пьяной, у нее заканчивались деньги на выпивку, и тогда она начинала искать те деньги, что давала мне.
«Дрянь! Куда ты их спрятала?! Куда ты дела все деньги?!» — ее слова до сих пор с легкостью начинают звучать в моей голове, стоит мне лишь вспомнить о том времени. Я хмурюсь сильнее и прочищаю горло.
— В любом случае, я ушла из дома в шестнадцать и с тех пор ни разу ее не видела. Конец истории.
Чувствую, как он обхватывает мое лицо ладонями, и успокаивающе гладит большими пальцами мои щеки. Я прикрываю глаза и жмурюсь, загоняя назад слезы, потому что плакать из-за матери я точно не собираюсь.
Все в порядке.
Все было в порядке много лет, и все определенно в порядке сейчас.
У меня есть мама. Я это знаю, я благодарна ей за то, что она дала мне жизнь. Я люблю ее, пусть она и не любит меня. Все хорошо. Все супер.
— Я уже говорил тебе, но скорее всего она не твоя мать. Я поручу Эстесу разобраться с этим, — тихо говорит Армен.
И мне от его слов не легче.
Иногда она кричала, что я испоганила ее жизнь. И если я была еще и подкидышем, то это было действительно так. Всю жизнь она была вынуждена заботиться о дочери, которая была ей даже не родной. Как жестоко.
— Откуда у тебя были деньги на жизнь?
— Я работала, — отвечаю я, все еще не поднимая на него взгляд. — С одиннадцати лет работала в танцевальной студии уборщицей, потом работала в магазинах, ресторанах, потом устроилась секретаршей в одну компанию, а затем меня устроили в отдел кадров.
Не уверена, что он понял, о чем именно я говорила, но скорее всего, суть уловил.
— В твоем мире остались твои друзья или любовник? — спросил он будто бы спокойно, но я знала этот тон.
— Нет. На самом деле, это даже странно. Я много с кем общалась, но там нет ни одного человека, которого бы я любила и по которому скучала.
— Хорошо… — выдохнул он, скользя рукой мне за ухо и проходясь по волосам, попутно вынимая из них шпильки и заколки.
И тогда я поднимаю голову и встречаю его глубокий взгляд, впервые признавая самой себе, как на самом деле правильно я ощущаю себя в этом мире, с этими людьми, с ним. Я не хочу возвращаться ни с двумя миллионами долларов, ни со ста. Потому что никакие деньги не заменят то, что есть у меня сейчас. И тогда я решаю прямо сказать это, даже если на крошечный миг мое сердце вновь сжалось в тревоге.
— Я хочу остаться здесь.
И тогда он впервые по-настоящему мне улыбается, и эта улыбка творит настоящую магию с его лицом, делая его просто невозможно прекрасным. В его глазах играют темные огни, а на щеке появляется ямочка, в которую я тут же влюбляюсь.
— Это правильно… — бормочет он. — Потому что я и не собирался тебя отпускать…
Мои руки скользят по лацканам его пиджака и смыкаются вокруг его шеи, я привстаю на носочки и прижимаюсь своим ртом к его, целуя и делясь с ним бурлящим теплом, что растеклось по моей груди. Его губы тут же захватывают мои, и всю меня обжигает огнем там, где касаются его руки.
Его рот ненасытный, он берет в плен мои губы, проходится по моему лицу, беспорядочно целует везде, где может достать. Армен подхватывает меня на руки, задирая мое платье, и я обхватываю ногами его торс. Он несет меня к столу и, рукой сметя все документы, опускает меня на столешницу. Его губы проходятся по моей шее, и из меня вырывается стон, и в этот самый момент дверь в кабинет распахивается.
— Армен, король и королева Токка прибыли, — с порога заявляет Эстас, но тут его взгляд проходится по нам, на губах появляется улыбка, а в глазах вспыхивает уже знакомое лукавое выражение. Он откашливается. — Мне отвлечь их на пару часов?
— Вон! — рычит муж, и я не сдерживаю смешок и прячу лицо у него на груди.
— Понял, исчезаю, — певуче произносит Эстес, а затем слышится хлопок закрывшейся двери.
Армен находит мое лицо ладонями и прижимается своим лбом к моему, протяжно выдыхая.
— Когда все это закончится, возьму тебя на острова. Спрячемся от всех на пару недель, — говорит он.
— Прекрасная идея, но пластырь лучше отдирать быстро и разом. Поэтому лучше побыстрее встретиться с предполагаемыми родителями и разобраться во всей этой путанице.
Мужчина согласно мычит, но не сдвигается с места. Я улыбаюсь.
— Пойдем.
— Не смей мной командовать, жена, — ворчит он.
Я прищуриваюсь и отпихиваю его.
— Еще одна такая фразочка, — предупреждаю его, наставляя на него палец. — И на острова ты отправишься в гордом одиночестве.
Но вместо того, чтобы внемлить моей угрозе, Армен перехватывает мой палец и целует его, вновь притягивая меня в объятья.
ГЛАВА 17.
Королевская семья Гианских была в полном составе.
Королева Лидия с ровной спиной сидела в кресле и с беспокойством поглядывала на мужа, ее руки мирно лежали на коленях и кроме чуть поджатых губ и бегающего взгляда ничего не выдавало ее напряжение. Король Лорен, напротив, выглядел полностью расслабленным, восседая в одиночку на большом диване. А вот сэр Рейнольд был бел, как мел, стоя позади короля. Алоир в одиночку дулся в углу, а Эдгар стоял у окна, освещаемый светом луны, и задумчиво растирал руки.
Напряжение в этой комнате было можно есть ложками. И когда мы с Арменом вошли, все взгляды обратились к нам.
Королева облегченно выдохнула и со слезами на глазах бросилась ко мне.
— Элиша, девочка моя! Слава богам, с тобой все в порядке!
Женщина обхватила руками мои плечи и вгляделась в лицо, будто стараясь отыскать на нем следы побоев. Было похоже, что она не знала, для чего они вообще оказались в темной империи. А значит, скоро ее будет ждать весьма любопытный сюрприз. Убедившись, что со мной все в порядке, королева прижала меня к себе и погладила по голове.
