Я открыла рот, не зная, что ответить, не желая давать обещание, которое могло бы успокоить больного ребенка, но повесило бы на меня такой долг, который вряд ли удалось бы потянуть и кому-то более сильному, не говоря уже обо мне. Но веки мальчика опустились, и он затих, не дождавшись моего ответа. Я сидела так еще какое-то время, по привычке смачивая тряпку и прикладывая к его лбу, а когда солнце поднялось совсем высоко и его лучи стали наискосок падать на пол, поняла, что моя работа здесь окончена.
Скользя ладонями по стене, я поднялась на ноги. Хотелось скорее уползти отсюда, из этой комнаты, в которой я даже не могла распахнуть окна, чтобы проветрить. Уползти любой ценой и как можно дальше. Яркий свет раздражал, потому что высвечивал всю неприглядность развернувшейся картины. Пузырчатая болезнь победила. Она всегда побеждала. Странным образом она обошла меня, едва коснувшись своей иссохшейся уродливой рукой, но тем страшнее было ощущать себя единственной выжившей в этом царстве чужой смерти.
По пути я заглянула в первую попавшуюся комнату и содрала с кровати покрывало. Завернувшись в него, пошатываясь, уползла к входной двери, где царила полутьма и прохлада. Свернулась там в комок, испытывая странное онемение во всем теле, и закрыла глаза. Наверно, так делают животные. Забиваются в нору. Подумав об этом, я почувствовала себя спокойнее.
Удары в дверь заставили вздрогнуть. Я вскинула голову, обессилевшей рукой отвела спутанные волосы от лица. Мне не показалось. Кто-то звал меня.
— Дана! Ответь мне! Прошло уже четыре дня! Ты не отвечаешь со вчерашнего! Да отойдите от меня! — мужской голос перерос в озлобленное рычание, когда обращался к кому-то постороннему. — Мне плевать, что вам приказали! Я сейчас выломаю эту дверь!
Кай. Память, словно далекий отголосок чужого эха, постепенно возвращалась ко мне. Сколько я тут просидела? Два дня точно. Мое тело не выдержало и сдалось, а вместе с ним — и мой разум. Я погрузилась в блаженное состояние беспамятства, где не существовало никаких проблем. Но, кажется, наступила пора вернуться к реальности.
— Кай… — позвала я, и голос прозвучал так сипло, что сама едва расслышала его на фоне ударов в дверь с внешней стороны.
Пришлось прочистить горло.
— Кай! — воскликнула я громче и вцепилась в дверную ручку, пытаясь встать. — Мне уже можно выйти?
На некоторое время снаружи наступила тишина. Затем вновь послышался обеспокоенный голос:
— Белоснежка, ты в порядке? Почему ты молчала? Выходи уже скорей!
Непослушными пальцами удалось повернуть замок только с третьей попытки. Держась за стену, я приоткрыла створку. В лицо ударил свежий морозный воздух, такой непривычный после затхлого помещения. Я прищурилась от яркого слепящего света, вызывавшего резь в глазах. Ничего не могла разглядеть, а вокруг снова стало тихо. Странная реакция на мое появление. Я ожидала, что Кай накинется на меня, но он словно растворился в окружающем пространстве, состоящем из холода и сияния.
Поколебавшись, я распахнула дверь пошире и сделала первый неверный шаг. Пошатнулась, но ухватилась за створку и удержалась на ногах, часто-часто моргая, чтобы скорее привыкнуть и хоть что-то разглядеть.
Хрустнуло. Снег… когда успело выпасть столько снега?! Я растерянно уставилась себе под ноги. Затем подняла взгляд выше. Кай стоял в нескольких шагах и смотрел на меня так, будто увидел привидение. Похоже, он не мог заставить себя двинуться с места.
Неловким движением я плотнее закуталась в покрывало, все еще накинутое на плечи, как если бы хотелась прикрыться им, как щитом. За спиной Кая увидела охрану Биру… советников, без которых, конечно же, не обошлось бы ни одно мероприятие… женщин, с надеждой взиравших на меня, словно я должна была объявить им о чуде.
Сколько же народу тут собралось? Почти все? Плотное кольцо протурбийцев тесно смыкалось на почтительном расстоянии от дома. Желтые лица сливались в одну непрерывную полосу. Все хотели посмотреть, но близко отважился подойти только Кай.
Я заставила себя выпрямить спину и оторваться от двери. Сделала еще шаг вперед. Снова пошатнулась. Послышались аханья и перешептывания. Основная масса присутствующих, как по команде, отступила на шаг назад. Только Кай остался на своем месте.
— Все закончилось, — хрипло сказала я ему, зная, что он поймет без лишних слов.
Кай кивнул.
— Как наши дети? — послышался жалобный голос с того места, где сбились в кучку матери заболевших.
Я посмотрела на их искаженные страданием лица. В тот момент я ненавидела их всех и ничего не могла с собой поделать. Ненавидела, потому что они были слишком слабыми, чтобы сделать хоть что-то наперекор совету, и мне пришлось взять все на себя. А теперь они просили вновь пережить это, рассказывая им, как я просидела эти четыре дня наедине с больными, будто искали оправдание тому, что не провели рядом со своими любимыми их последние часы.
И хоть я понимала, что сделала это добровольно и только так можно было остановить эпидемию с наименьшими потерями, в тот момент меня поразило, как, оказывается, я способна ненавидеть.
— Они ушли спокойно, — тем не менее, заговорила я, обращаясь к протурбийкам, пока слезы облегчения текли по их лицам. — Почти все время спали. Я рассказывала им сказки, не отходила ни на шаг, как сделали бы вы сами. И они улыбались.
— Ну все, хватит. Пойдем отсюда, — тихо произнес Кай.
— Ох, уважаемая госпожа! — одновременно с ним женщины хотели броситься ко мне, протягивая руки, чтобы обнять, но суровая охрана заступила им всем дорогу.
— Стоять на месте! — скомандовал Алхас, самый старший советник. — Мы еще не убедились, что госпожа не заразна.
— Да она бы не смогла выйти к нам, если бы заболела! — рявнул на него Кай.
— Пузырчатая болезнь коварна, — прищурился протурбиец и отрицательно мотнул головой.
Мне отчаянно захотелось зажать ладонями уши, чтобы не слушать их перепалку. После темноты и уединения лазарета выход на всеобщее обозрение оказался слишком резким. Я не чувствовала себя готовой долго оставаться центром внимания.
— Я не болею, — вздохнула я и сбросила с плеч покрывало, — сейчас я вам это докажу.
— Белоснежка, что ты делаешь… — Кай попытался отодвинуть охрану, мешавшую ему подступиться ко мне.
Я остановила его жестом.
— Хочу просто быстрее все закончить. Пожалуйста.
С недовольным видом он остался на месте. Вслед за покрывалом я сбросила на снег куртку. Затем — кофту, штаны. Холод пощипывал кожу в тех местах, где она открывалась ему… и чужим взглядам. Казалось, все затаили дыхание, наблюдая за мной. Ветерок гнал поземку, бросал волосы мне в лицо, их приходилось то и дело отводить в сторону.
