Наконец, оставшись в одном белье, я выпрямилась.
— Можете убедиться сами. Смотрите. На моем теле нет ни одного пузырька. Только небольшие шрамы после давно перенесенной болезни.
В подтверждение слов я медленно повернулась вокруг себя, позволяя наблюдателям убедиться в моей правоте. Протурбийцы зашептались. Когда я сделала полный оборот, увидела, что на лицах многих сквозит благоговение. Кай смотрел на меня безо всяких эмоций, но я чувствовала, каких усилий ему стоит держать свои истинные порывы внутри.
Вздернув подбородок, я обвела взглядом народ, мысленно умоляя проклятых советников думать быстрее. Холод все подбирался и подбирался. Было бы обидно замерзнуть и слечь с воспалением легких после того, как одолела более серьезный недуг.
— Склонитесь перед той, кому не страшна самая страшная из болезней!
Я отыскала взглядом того, кто произнес эти слова размеренным, торжественным голосом. Биру. Он стоял среди своих подданных, отгораживаемый от меня бдительными советниками, но все равно отчетливо выделялся среди них всех. Полукровка сиял. Просто лучился, и причины его счастья я не понимала. Он смотрел на меня, но разглядывал не так, как изучал бы мужчина полуголую женщину. Не так, как не мог оторвать глаз Кай, когда я впервые разделась перед ним у реки. Биру изучал меня, как золоченую статуэтку, или картину, или еще какой-то предмет искусства. Предметами искусства любуются, но их не хотят.
— Каисса Неприкосновенная! — отчеканил он, глядя мне прямо в глаза. — Потому что пузырчатая болезнь не может ее коснуться.
С тихим шелестом, как опадают осенние листья под порывом налетевшего ветра, море протурбийцев опустилось на колени прямо в снег. На ногах осталось лишь пятеро: правитель, троица в черном и Кай. И каждый из них по-разному переживал то, что происходило. У меня приоткрылся рот. Я стояла и не знала, что делать.
— Вот теперь точно хватит! — Кай двинулся ко мне, на ходу срывая с плеч куртку.
Закутав в свою одежду, он подхватил меня на руки и проворчал:
— Это представление уже выходит за всякие рамки.
Протурбийцы расступились, когда он сердитыми порывистыми шагами уносил меня подальше от злополучного дома. Через его плечо я видела, как подоспевший Шассу швыряет в приоткрытую дверь несколько бутылей. Поднесли факел. Через секунду строение заполыхало. Видимо, то была горючая смесь. Туда же, в костер, палкой закинули оставленную мной одежду. Тот самый сутулый лекарь причитал по поводу утерянного имущества. Алхас что-то ему втолковывал.
И среди поднявшейся суматохи Биру спокойно провожал нас взглядом.
— Совет послушался… — пробормотала я, — они послушались меня и теперь сжигают все, чего коснулась болезнь.
— Да уж, ты умеешь убеждать, — мрачно бросил Кай.
Всю дорогу, пока он нес меня до дома, встреченные протурбийцы почтительно замирали, образовывая живой коридор.
Оказавшись в своей комнате, я с облегчением захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Затем проковыляла к зеркалу и застонала от ужаса. Теперь понятно, почему Кай потерял дар речи, когда увидел меня выходящей на свет из полутемного помещения. Наверно, краше монстры из пещеры выползают. Волосы были взлохмачены, от долгого нахождения в духоте кожа посерела. Глаза запали. Я вспомнила, что все эти дни почти ничего не ела, хоть и видела запасы продуктов в кладовой. Не было аппетита.
— Я выгляжу чудовищно… — прошептала я.
— Тебе просто нужно причесаться, — бросил Кай, который расхаживал взад-вперед за моей спиной и больше напоминал заметавшегося по клетке зверя.
Я скорчила ему скептическую рожицу и не сдержала горького сарказма:
— Зато мы хотя бы узнали, что иммунитет на самом деле существует…
— Серьезно? — он вдруг остановился на месте и развернулся ко мне. — Значит, ты теперь у нас неприкосновенная? Какую чушь Биру завтра придумает? И ты стояла там и позволяла всем проглотить его наживку?
— А что я должна была сделать? — слабо возразила я.
— Он лепит из тебя идола! Все крепче привязывает здесь! С каких это пор ты у нас Каисса? Мне кажется, у тебя всю жизнь было другое имя.
— Да мы и так уже привязаны, Кай! Нам некуда больше пойти! — я опустилась в ближайшее кресло и уронила руки на колени. — Может, мне пора стать Каиссой. Поселенцам просто нужен кто-то, кто о них позаботится. Биру не делает этого, только создает видимость. Он думает только о себе.
— И нам нужно думать о себе, — процедил Кай, — разве мы не так договаривались? Разве ты сама так не говорила? Эти протурбийцы нам никто!
— Я считала так! Но это было до того… до всего… до этих детей, которых я держала на своих руках… до их глупых матерей… до Цины… до Зевса… — я спохватилась и вскинула голову: — Ты убедил Биру нам помочь?
Кай с раздражением выдохнул.
— Я сделал все, как ты просила.
— Ох, спасибо тебе! — у меня словно камень с души свалился.
— Но ты напрасно боялась, — продолжил он, — прошло уже несколько дней, а люди с Олимпа так и не появились. Тебя никто не ищет.
Я задумалась. В такой простой и легкий исход событий отчаянно хотелось поверить, но что-то внутри подсказывало, что это обман. Я не сумела бы объяснить словами, но когда голос Зевса раз за разом звучал в моих ушах, это чувство не отпускало.
— Нет, он не из тех, кто так легко забывает, — покачала я головой, размышляя уже вслух. — Зевс наверняка просчитал, что мы вернемся сюда. Возможно, его шпионы подсказали. Мы бросили машину на дороге, ее могли заметить…
— Машину пригнали, — Кай упер руки в бедра и сверлил меня взглядом сверху вниз, — по приказу Биру. Ее починят.
— Все равно, — настаивала я на своем, — Зевс понимает, что мы ждем его ответного удара и готовимся. Ты помнишь, что нам рассказывал Тхассу? Помнишь его карту? Сразу за землями полукровки лежат земли безумного короля! Зевс — он и есть! И он, правда, безумный, потому что наслаждается страданиями других. Я думаю, ему хватит терпения выждать. Если Зевс придет за мной, то сделает это, когда все меньше всего будут ожидать. Значит, я никогда не смогу вздохнуть спокойно…
Я посмотрела на Кая, который все еще нависал надо мной.
— Я устала. Пожалуйста, давай отложим этот разговор. Мне нужно просто поспать.
Он неохотно кивнул и выдохнул.
— Прости, нельзя было набрасываться на тебя так сразу. Эти дни, пока я ждал тебя… пока мы все тебя ждали…
— Я понимаю… — тяжело, как старуха, опираясь на подлокотники, я поднялась с кресла, потянулась и поцеловала Кая в щеку. — Спасибо еще раз. Пойду смою с себя эти четыре дня.
Но дверь без стука распахнулась, и в комнату ввалились советники в сопровождении Биру. Я едва подхватила куртку, которую успела сбросить на пол, и вновь закуталась в нее. Переглянулась с Каем. Такое вторжение не предвещало ничего хорошего.
