— Я никогда не была вашим врагом, — сказала Треса. — Хотя и не могла раскрыть свою истинную преданность, я всегда была на вашей стороне.
— А твоя истинная преданность заключается в чём?
— Я служу Кузнецу.
— Великолепно, — сказала я. — Парень, который хотел публично истязать нас пытками.
— Он живёт ради защиты своих людей, — отрезала Треса.
Малачи застонал, и я крепче обняла его, сказав в отчаянии:
— Мы просили его помочь нам! Я сказала ему, что мы можем вытащить его людей, но он пырнул меня ножом за беспокойство.
Треса прищурила глаза.
— Ты не можешь вырыть туннель или разрушить купол. Он испробовал всё это, решив спасти невинных, приговорённых к этому аду. Но он осознал, что если не хочет отказаться от своей души и стать злым, как Кожевник, то выхода нет. Он давным-давно отказался от поисков. Когда ты объявилась с этими заявлениями в обмен на его помощь, думаю, ты прекрасно понимаешь, как это прозвучало для него. Ты хотела, чтобы он рисковал людьми, которых защищает, ради того, что, как он знает, невозможно? — она усмехнулась. — Он сделал всё, что было в его силах, чтобы сохранить их души и избавить их от боли, но также и от их доброты. Вот почему он послал меня шпионить за Кожевником, чтобы завоевать его доверие и найти способ остановить его.
— Ты была в переулке в ту ночь, когда он нас схватил? — спросила я. — Если ты на нашей стороне и знала, что он сделает, почему не остановила засаду?
Она озадаченно посмотрела на меня.
— Я подозревала, что вы здесь, чтобы освободить его, — сказала она, кивнув на Малачи, — но я не видела ничего, что указывало бы на то, что вы здесь для чего-то большего. Я помогла тебе, потому что узнала о твоём желании уничтожить портал, но у меня до сих пор нет никаких доказательств того, что ты хочешь помочь остальным покинуть этот город.
Анна проигнорировала вопрос Тресы о наших намерениях и повернулась ко мне.
— В ту ночь недалеко от Кузнеца Такеши поймал её в нескольких кварталах отсюда. К тому времени мы с тобой уже были схвачены. Она сказала Такеши, что верна Кузнецу, и он предложил ей гранату в обмен на информацию о том, как проникнуть на территорию завода, чтобы спасти нас.
Треса кивнула.
— Я рассказала ему о главном ключе и заставила поклясться не убивать моего хозяина.
Анна подняла правую руку, и я увидела странную вмятину и припухлость.
— Когда Треса вытащила меня из воды, мне было очень больно, и я была так зла, что готова была отрубить ей голову. Но потом она вытащила гранату из кармана.
Треса выглядела слегка взвинченной.
— Страж сказал, что это мощная штука и что я могу использовать это, чтобы уничтожить Кожевника, но также заявил, что не скажет мне, как это сделать, пока вы обе не окажетесь в безопасности.
Анна фыркнула.
— Он решил, что если ты будешь вести себя глупо или лгать о том, что ты на нашей стороне, то, в конце концов, взлетишь на воздух. Я и не знала, что она всё ещё у тебя с собой, — она посмотрела на меня. — После того, как я сломала руку, я не смогла подняться по лестнице, поэтому я сказала Тресе, чтобы она принесла тебе гранату, чтобы ты знала, что делать. Она сказала, что позаботится об этом, сказала, где мне найти тайник с припасами, и сказала, что приведёт тебя и Малачи обратно, если сможет, — она поморщилась. — А меня оставила ждать здесь, внизу.
Она посмотрела вниз по течению реки, которая унесла Такеши.
У неё не было его, чтобы помочь ей исцелиться, и пока сидела здесь одна, плохо исцеляясь, это, вероятно, напомнило ей о том, как она потеряла его снова. Моя душа изнывала по ней. Где сейчас Такеши? Страдает ли он?
— Он должен был вернуться, — тихо сказала Анна. — Он уже должен был быть здесь.
— Что?
Она закрыла глаза.
— Ничего. Это уже не важно.
Я не знала, что и сказать, поэтому вместо этого посмотрела на каменную стену, которая теперь служила дамбой. Уровень воды уже опустился значительно ниже каменистого берега за пределами нашей пещеры, и теперь только тонкая струйка бежала там, где когда-то бушевало течение. Лавина камней полностью отрезала русло… пока что.
— Нам скоро придётся уходить. Река рано или поздно прорвётся через плотину, и я не хочу сидеть здесь, когда она взорвётся.
Анна одарила меня печальной улыбкой и кивнула Малачи.
— Тогда сосредоточься на том, как сильно ты его любишь.
Я провела своими нежными, исцеляющими пальцами по его волосам и прижалась щекой к его щеке, позволяя своим мыслям плыть к тому сну, который видела о нём в солнечном свете, о том, как он поворачивает своё лицо к свету и наслаждается его теплом на своей коже. В этом сне у него не было ни кругов под глазами, ни шрамов на теле, ни эха воспоминаний о боли и борьбе. Он сложил оружие и теперь мог отдохнуть. Малачи был воином, но в глубине души он хотел мира. Он не получал удовольствия от битвы, хотя всегда выполнял свой долг. Он хотел простой, счастливой, обычной жизни, мечты, которую у него никогда не было шанса осуществить. Я хотела этого для него. Я никогда не встречала никого, кто нуждался бы в этом больше. И неважно, была ли я частью этого или нет, он это заслужил.
Я положила ладони на его раны, мои мысли перевернули эти образы — сильно желая этого, но не для себя. Не того, что я хотела от Малачи, а о том, что я хотела для него. Я улыбнулась, чувствуя, как тепло возвращается к его коже, наблюдая, как открытые раны перестают кровоточить и срастаются вместе.
Он уже начал шевелиться, как вдруг Треса склонила голову набок.
— Ты слышишь? — прошептала она.
— Что это? — спросила я.
Анна вскочила на ноги, держась за правую руку.
— Кто-то идёт.
Я крепко прижала Малачи к себе.
— Ты можешь сказать, Мазикин это или человек?
Она высвободила руку и вытащила нож. Рядом с ней то же самое сделала и Треса. Анна нерешительно выглянула из пещеры.
Затем она ахнула и издала звук, похожий на нечто среднее между всхлипом и криком. Она выскочила из пещеры раньше, чем я успела сказать хоть слово. Я осторожно уложила Малачи и схватила острый камень, готовясь к новой схватке. Я вышла из пещеры, высоко подняв камень. Такеши стоял на скользком пустом речном дне. Анна была в его объятиях. Она дрожала, прижимаясь к нему.
Он посмотрел поверх её плеча и увидел, что я стою на берегу.
— Ты выполнила свою миссию. Купол открыт. Давайте выбираться отсюда.
* * *
Мы вернулись в крошечную пещеру, Малачи уже сидел, проводя пальцами по своим новым ужасным шрамам. Прежде чем он отвернулся, чтобы накинуть на себя плащ, я увидела вспышку отчаяния в его глазах. Я могла сказать, что он терял себя, рана за раной. Своим громким и чересчур весёлым голосом я сказала:
— Готов к очередной прогулке?
Он высунулся из пещеры и вздохнул, увидев Такеши.
— Я должен был верить, — сказал он.
— Когда я увидел карту Кожевника и то, как туннели соединяются с рекой, я понял, что должен сделать, — сказал Такеши, отпуская Анну, но продолжая сжимать пальцами её плохо зажившую руку.
Анна накрыла его руку своей.
— Я согласилась отпустить его, чтобы он попытался забрать гранаты. Я посчитала, что они понадобятся нам, чтобы убить Королеву и уничтожить портал, — она посмотрела на меня. — Я не рассчитывала, что ты, Зип и твоя мать позаботитесь о Королеве без них.
— Но теперь они у меня есть, — сказал Такеши, подняв тунику и показав пять гранат, висевших наискосок поперёк его живота, почти полностью закрывая ужасный шрам. — И мы можем использовать их для побега.
Малачи принял помощь Такеши и Анны, чтобы подняться на ноги, затем пошёл рядом со мной. Мы вынырнули из пещеры и спустились в русло реки с Тресой во главе.
— А ты знал, что Кожевник — сущее зло? — спросила я.
Такеши кивнул на Тресу.
— Я подозревал, но Треса подтвердила, кем он был на самом деле. Я знал, что вы, вероятно, в ловушке, и был готов взорвать вас всех там гранатой за гранатой, но когда я добрался до площади, дворец начал рушиться. Я также услышал звук, похожий на разрыв ткани, который чуть не поставил меня на колени. С юго-востока полился ослепительный свет.
