— Рафаэль открыл купол, — тихо сказала я.
Мы смогли идти гораздо быстрее в русле реки, чем когда мы были на нашем пути к дворцу и шли вдоль узкой скалы. Малачи обнял меня за плечи. Его шаги были достаточно уверенными, но он опирался на меня, как будто пытался сохранить свои силы или, может быть, собрать их. Через некоторое время мы миновали узкую арку, обозначавшую начало катакомб под кожевенным заводом.
— Может, нам туда подняться? — спросила я.
Такеши покачал головой.
— Мы можем пройти по руслу реки до самой южной окраины города, а оттуда будет прямая дорога. Уверен, что на улицах царит хаос. Мы можем воспользоваться этим и прокрасться к вратам. Мы заберёмся на них и выберемся отсюда.
Треса остановилась и повернулась, глядя на каждого из нас. Я была уверена, что она думала о том, что Кузнец был прав, когда сказал, что мы думали только о себе.
Малачи покачал головой.
— Всё не так просто, Такеши.
— Он прав, — сказала я. — Мы не можем просто улизнуть. Мы должны вытащить людей отсюда. Лучшей возможности никогда не будет.
Хватка Такеши на Анне усилилась.
— По всему городу рассеяно миллион народу. В каждом притоне, на мясокомбинате, на улицах. Большинство из них слабы и сломлены, а ещё есть те, которые, судя по всему, более заинтересованы в господстве здесь, чем в свободе где-либо ещё.
Анна прильнула к нему.
— Мы выполнили задание. Это наш шанс на свободу, и вы готовы отказаться от него? Потому что именно это вы и сделаете, если попытаетесь освободить всех этих людей. Подумайте о том, сколько их там. А что произойдёт с ними за пределами купола?
Я нахмурилась.
— Ты готова бросить этих людей здесь только ради шанса спасти свою шкуру, капитан?
— Я говорю о том, что мы служили Судье десятилетиями, — тихо сказала Анна. — Каждый из нас. Кроме тебя, Лила. Тебе не понять, каково это — так много бегать на побегушках, жертвовать и всё равно быть пешкой. Мы не несём ответственности за этих людей. Это дело Судьи.
— Хорошо. Я не пережила так многого, как ты. Но я знаю, каково это — быть брошенной, — я указала на Такеши. — И ты тоже. Ты же знаешь, как это больно, когда твоя надежда тает день ото дня. Как ты можешь уйти, зная, что бросил людей здесь?
— Я отсидел свой срок! — заорал Такеши. — Я выжил только для того, чтобы вернуть Анну в свои объятия и обрести покой, к которому был так близок много лет назад.
— А как насчёт всех остальных? — крикнула я в ответ. — Они ещё не отсидели свой срок? Они не заслуживают покоя?
Лицо Такеши исказилось от разочарования.
— Ты говоришь, что любишь Малачи. Если ты это сделаешь, я твоя лучшая надежда. Я могу его вытащить.
Он был прав. Я могу продолжать бороться. Я была готова попробовать. Но Малачи разваливался на части. Он не мог вынести большего наказания. Я поморщилась и положила свою руку поверх его, прижимая её к своему плечу.
Малачи откашлялся.
— Ты знаешь, как я проводил время, пока был прикован цепью на той площади в ожидании, когда Королева сделает самое худшее? — он поднял голову и встретился взглядом с Такеши. — Я смотрел на лица людей. У всех до единого — шрамы на теле, сгорбленные спины, ошейники на шеях.
Он сглотнул и сжал моё плечо.
— И я узнал очень многих из них. Я помню, как перерезал им глотки в тёмном городе. Помню, как читал молитвы над их безжизненными телами и верил, что освобождаю их. Это была прекрасная ложь, за которую я цеплялся, вместо того чтобы смотреть правде в глаза. Всё, что я делал, это обрёк ещё больше невинных на такую судьбу, — он немного выпрямился. — Я должен как-то теперь это исправить. Мы можем что-то с этим сделать.
Такеши уставился в землю. Его рука всё ещё лежала на предплечье Анны, как будто он хотел убедиться, что она полностью исцелилась. Я повернулась к Анне.
— Ты мой капитан. И я уважаю тебя. Но если ты прикажешь мне покинуть этот город, даже не попытавшись освободить всех остальных, я этого не сделаю. Я не могу.
— Я тоже, — тихо сказал Малачи. Он отпустил меня и, медленно шагнув вперёд, положил руку на плечо Такеши. — Думаю, что нас выбрали Стражами, не просто так. Мы сильнее большинства. Мы боремся сильнее, — он наклонился ко мне. — И мы никогда не делали ничего подобного ради самих себя.
— Когда этого хватит сполна? — прошептал Такеши. — Почему я должен сражаться за хозяина, который не сражался за меня?
— Мы не будем сражаться за хозяина, — сказал Малачи. — Мы будем сражаться за тех, кого бросили.
Я положила ладонь на спину Малачи, любя его ещё больше, чем когда-либо это было возможно.
Анна выглядела озадаченной.
— Такеши…
— Это невыполнимая задача, — пробормотал он.
Малачи ухмыльнулся, шрамы на его лице стали серебристо-белыми.
— Сколько раз ты мне это говорил?
— Конечно, ты мне напомнишь.
— А сколько раз это было возможно только потому, что мы были вместе? — спросил Малачи на этот раз более серьёзно.
Такеши склонил голову.
— Ты многого просишь.
Анна поцеловала его.
— Ты знаешь, кто ты, — пробормотала она ему на ухо. — И я знаю кого люблю.
Он закрыл глаза и прислонился своим лбом к её лбу.
— Хорошо. Тогда всё решено.
Он поцеловал её.
— Мы должны возвращаться к Кузнецу, — сказала Треса, явно довольная.
Малачи опустил на меня взгляд.
— К тому, кто пырнул тебя ножом?
Я кивнула.
— Но Треса доверяет ему и действовала против Кожевника по его приказу. Кроме того, у него больше оружия и транспортных средств, чем у кого-либо ещё.
— Он лучше всех разберётся с тем, что происходит в остальной части города, — сказал Такеши, когда земля снова загрохотала под нашими ногами. — И нам лучше поторопиться.
Он посмотрел вверх по течению, на временную дамбу, сдерживающую мощные воды реки. Как долго она простоит?
Мы побежали трусцой, следуя за Тресой вниз по главному руслу реки, и шмыгнули через хорошо замаскированную расщелину, которая соединялась с другой системой туннелей. Освещённый только крошечным фонарём Тресы, наш путь был неровным и скользким, и мы наткнулись, по крайней мере, на одну пещеру, которая требовала от нас отступления. Однако Такеши знал другой путь и с лёгкостью повёл нас, его ладони скользили по каменным стенам, когда он переводил каждую вибрацию.
— Там сверху передвигается много народу. Это будет абсолютный хаос.
— Это может даже сыграть нам на руку, — сказал Малачи, когда мы начали подниматься по грубым ступеням.
— Посмотрим, — фыркнул Такеши, открывая стальную дверь на верхней площадке лестницы.
Прохладный ночной воздух города обдул моё лицо, принося с собой запах крови и страха. Крики и взрывы эхом отдавались в темноте, вместе с глубоким грохотом, который вибрировал сквозь подошвы моих ног. Над нами раздался резкий треск, и, посмотрев вверх, я увидела трещины, змеящиеся по поверхности купола. Это вызвало улыбку на моём лице, особенно когда яркий свет привлёк моё внимание. Над крышами домов, по направлению к городским вратам, было свечение, и трещины в куполе, казалось, исходили от него.
— Нам нужно… — начала Анна.
— С возвращением, Стражи, — прогремел Кузнец через свою систему связи.
Я резко обернулась. Мы стояли на краю огромного двора Кузнеца, в самом дальнем углу фабрики, ближе всего к городской стене и куполу. Он стоял на своей платформе, где, очевидно, обращался к своим людям, которые были вооружены и стояли по стойке смирно. И теперь все они смотрели на нас.
— Схватить их! — прогремел Кузнец.
ГЛАВА 23
Треса встала перед нами, и как только Кузнец увидел её, он заорал:
— Стоять!
Стражи, которые собирались схватить нас, замерли. Кузнец вышел вперёд, крича:
— Что вы наделали? — он свирепо посмотрел на каждого из нас. — Костяной дворец разрушен. Мазикины в бешенстве. И только вопрос времени, когда нас захватят. Для защиты завода потребуется всё, что у нас есть.
