нет, не питон. Или питон, но очень маленький. Кто-нибудь видел живого питона? Ясмин — ни разу. Не считая сегодняшней змеищи.
Змейка качнувшись ещё раз, упала ей на предплечье и обернулась в три кольца, свесившись до пола, и дышать стало легче. Сеть словно истончилась и стала прозрачнее. Ясмин дернулась с новой силой, разрывая сковавший ее дар. А после зацепилась свободной рукой за столбец кровати и кое-как приподнялась. Странным образом ей подчинялась только верхняя половина тела. Подобное случается при анестезии в позвоночник.
Но и про непослушное тело, и про змейку она тут же забыла, глядя на двух дерущихся мужчин. Мастер Файон бесконечно складывал пальцы в незнакомые символы, сплетая свой дар для защиты, а Абаль… Абаль только нападал. Шест, раскалился до белизны и от его волн делалось не по себе даже Ясмин, хотя между комнатой и мастерами посверкивала едва уловимая глазом пленка.
Титориум, вдруг поняла она. Кто-то из них активировал Титориум этого дома, чтобы не создавать шум, поэтому она едва может расслышать звук боя. Ну или Титориум активировался автоматически.
Да уж, у Тихого квартала есть свои преимущества, подумала она с невольным уважением.
Впрочем, ничего, что ничего не слышно, зато все видно.
Абаль наступает танцующим шагом, шест крутится в руке, превращаясь от скорости в белый шар. Сосредоточенное лицо, работает только запястья, от волны преграда между боем и комнатой идёт рябью, как кадр в сломанном телевизоре. Мастер Файон ускользает от атак, но сам не атакует. Выжидает. В его характере ударить раз, но наверняка. Оба бесконечно перемещаются по комнате, и рябь дёргается за ними, то мелькая у Ясмин перед самым носом, то отдаляясь в другой конец спальни. Хорошо спальня большая, есть где развернуться.
Абаль слишком горяч. В ярости. Его атаки сильны, но беспорядочны, он просто выпускает силу, а от раскалённого дара дрожит воздух и рвётся сеть. В отличии от него мастер Файон осторожен и собран. Сеть плывёт, удерживая удары Абаля, отдельное плетение обнимает преграду Титориума, пытаясь зайти сзади.
К удивлению Ясмин их силы оказались практически равны. Мастер Файон немного уступал в силе, но много выигрывал в опыте.
Их бой был красив.
Она бы чувствовала себя, как в кино, если бы не понимала, что на кону ее физика и психическое здоровье. А, скорее всего, и жизнь. Мастере Файону будет проще убить ее, чтобы она не заговорила. За мертвую Ясмин с него спросят вдвое меньше, чем за живую.
Они кружили по комнате, примериваясь друг к другу, пока, наконец, мастер Файон не нащупал уязвимое место Абаля.
Его первая атака оказалась нацелена на Ясмин. Сеть агрессивно вплелась в защиту дома, стремясь нитью проскочить наружу, и Ясмин непроизвольно отшатнулась.
Абаль обернулся. В горящей лазури взгляда вычленялись по-звериному вертикальные зрачки.
— Беги, — заорал он, и Ясмин услышала его только благодаря голубиному слуху.
В ответ она развела руками, но Абаль уже отвернулся. Вторая сеть, пущенная Файоном, облепила ему левую руку, вывернув под неправильным углом. Ясмин было видно, как напряжены мышцы, пытающиеся вернуть руку в исходное положение, но сеть была сильнее.
Сломается, подумала отстранённо. Треснет, как сухой крекер. Или отломится сухой веткой в грозу. Абаль снова останется с одной рукой, но рядом уже не будет матери, чтобы за полдня отрастить ему новую.
Незнакомое чувство толкнулось в грудь. Абаль совсем ее не знает. Несколько разговоров, несколько поцелуев, множество недопониманий, но он стоит между ней и мастером Файоном и пытается ее спасти. Он ведь в невыгодной позиции. Если он продолжит движение кружным шагом, они с Файоном будут снова на равных, но он стоит. Он защищает ее, оставаясь в неэффективном положении статики.
Третья сеть снова нацелилась на Ясмин, и Абаль так же автоматически сместился, закрывая ее от атаки. На этот раз сеть обернулась матовой паутиной вокруг его запястья.
Даже если он рука не оторвётся, то будет покалечена безвозвратно.
Внутри Ясмин поднималась буря. Она почти безразлично смотрела на пот, выступивший у Абаля на лбу, на добродушное и насмешливое лицо Файона, на сеть, по-хозяйски размножающуюся внутри сферы боя.
Ясмин чувствовала себя мелкой горошиной, брошенной в тёмную воду. Такая маленькая. Беспомощная. От наэлектризованного болью тела расходились невидимые широкие круги, убегая волнами далеко за пределы этой комнаты, дома, сама. Может быть, даже Астрели. Ясмин больше не могла сдерживать без этих волн.
Грудь горела от боли.
Она чувствовала себя сосудом с кипящей водой. С кипящей силой. Ясмин, повинуясь интуитивному желанию, вытянула руку с белым поблескивающим шариком. Тот покачивался у неё на ладони, словно хвастаясь своей снежной красотой, но не падал. Он не лежал, он рос. Прямо из Ясмин.
Она поймала приглушённый вскрик боли по ту сторону Титориума и не думая швырнула свой симпатичный шарик прямо в мастера Файона. Ясмин мало понимала на что рассчитывала. Отогнать его от Абаля? Детский сад.
Однако шарик вошёл в защитный контур, как нож в масло, завис напротив мастера Файона и распустился цветком — ослепительно-белым. Цветок разрастался незнакомой звездой, а вся сеть собралась щитом вокруг своего потрясённого хозяина. Время словно превратилось в кисель. Вот к ней оборачивается Абаль, после мастер Файон, в глазах обоих шок. Лучше бы на цветок смотрели, а не на неё. Ее они уже видели.
Ясмин все ещё сидела с вытянутой рукой, сеть ещё медленно сползалась к Файону, Абаль все ещё поворачивался к эпицентру… Эпицентру взрыва.
Цветок наконец лопнул, Абаля отбросило на кровать к Ясмин, да и саму кровать ощутимо тряхнуло. А мастер Файон просто-напросто исчез. Правда не один, а вместе со стеной от комнаты. И насколько Ясмин видела соседней стене тоже пришлось нелегко.
Титориум запоздало взвыл.
Наверное, для Тихого квартала это было слишком громко. Честно говоря, это и для громкого квартала было бы слишком.
Титориум выл на одинарной ноте, Абаль, тяжёл они медленно пытался приподняться, а Ясмин слышала только собственное дыхание, солоно у неё заложило уши. Она пыталась понять, что случилось. Где Файон, где стена, что сделал ее маленькая горошина?
Горошинка ей нравилась, она хотела ещё одну такую же.
В дверь заколотили. В темном саду вспыхнули солнечные фонари, окна в соседних домах загорались одно за другим.
— Они что, на крыльце караулили? — буркнула Ясмин, обдумывая что делать и можно спрятать Абаля хотя бы в шкаф.
Она хмуро уставилась на Абаля. Тот ответил прямым и нисколько не испуганным взглядом.
— Ясмин, — сказал он без улыбки. — Ты хоть иногда обращаешь внимание на окружающих?
— Ты о чем? — насторожилась она.
— Ты
