— событие поколения. Росток падшего тотем взошёл, как мастер, взял оружие четвёртого порядка, упокоил трёх мастеров и не попался, покорил Чернотайю, а теперь прикупил себе поместье в Тихом квартале. И не где-нибудь, а в самом центре, впритык к дому Примула. Клянусь, при всем своём уме, ты самый невнимательный человек на свете.
— То есть, в шкаф ты не полезешь? — уточнила Ясмин.
Она внимательная. Внимательная! Просто нет смысла отслеживать весь окружающий мир. Отслеживать надо только важные вещи.
— Не полезу. Я ранен, мне плохо и я не могу бросить тебя голышом на произвол судьбы.
Ясмин нервно присмотрелась к Абалю. Это он пошутил только что? Но глаза у него были честными, как у советского врача, и Ясмин немного усовестилась. Куда ему в шкаф с вывихнутой рукой и разорванным платьем. К тому же она действительно голая.
— Я не могу двигаться, — сказала она со смирением воспитанницы Смольного. — А в коридоре лежит мастер Файон и тоже не может двигаться. Я его убила, наверное, той штукой. Ну, горошинкой.
Абаль странно посмотрел на неё и здоровой рукой натянул на них одеяло. В коридоре послышался топот. Хлопнула дверь.
— Может он двигаться, не сомневайся. И если я хоть что-то понимаю, он сейчас активно двигается в сторону родного дома.
Абалю наконец удалось кое-как подтянуть одеяло, и очень вовремя. В комнату ворвались трое… Ан нет. Четверо. Или пятеро?
Впереди, конечно, мастер Дея. Недурно она носится в свои почтенные годы. Вон Бриара обогнала.
— Я полагал… Полагал вам может быть нужна помощь… — чуть запинаясь сказал тот.
Лицо у него было виноватое и бордовое от смущения.
— Взрыв был громкий, — подтвердила мастер Дея.
— Реторта взорва… — Начал было Абаль, но Ясмин ткнула его локтем, пока он не наговорил ерунды.
Какая реторта? Реторта, получается, взорвалась, а они лежат в голые в постели. Естественные последствия взрыва.
— У нас ролевые игры, — с тоской сообщила Ясмин.
Плакала ее репутация. Плакала ее клятва и хорошие отношения с Примулом. Да и пошло оно все к черту. После всего, что она пережила за последний час, плевать она хотела на мнение этих ханжей, которые без всякого стыда сбежались к ней в спальню.
— Какие игры? — с недоумением уточнила Лия.
Они с мастером Бриаром стояли чуть не вплотную и выглядели, как люди, которых только что вытащили из постели. Причём, из одной и той же.
— Ролевые, — устало пояснила Ясмин. — Решили разнообразить интимную жизнь. Абаль — иноземный захватчик, а я вроде как спасала от него Варду, но малость не рассчитала силу.
— Называй меня Аль, милая, — сахарным голосом попросил Абаль.
Ясмин посмотрела на него с подозрением. Выглядел он плохо. Весь белый, в поту, с лихорадочно блестящими глазами. Хорошо визитерам в темноте не видно новоявленную жертву страсти.
— И что все это значит? — мастер Дея явно не купилась на сказку о любви. — Мастер Белого цветка должна объясниться. Что здесь произо…
— Убирайтесь, — тихим и незнакомым голосом сказал Абаль, и воздух дрогнул от тёплой волны его оружия.
У Ясмин все волоски на теле встали параллельно полу. Она примиряюще похлопала Абаля по плечу, стремясь убрать напряжение на лицах вторженцев.
— В самом деле, — сказала она небрежно. — Три ночи, а вы все ходите и ходите. Спать ложитесь, завтра рабочий день, между прочим.
— Простите ещё раз, доброй ночи, мастер Белого цветка, — судорожно залепетал кто-то невидимый из названных гостей.
Лия бочком вышла за дверь и за ней шагнул мастер Бриар, старательно пряча глаза.
— Прошу простить за вторжение в поздний час, мы действительно решили, что вам требуется помощь…
Мастера Дею, окаменевшую от унижения, буквально унесли две малоизвестных Ясмин госпожи. В коридоре явно сделалось посвободнее. Визитеры спешно покидали дом, и их было куда больше пяти человек. В отдалении промелькнула Айрис.
— Дверь закройте, — крикнула Ясмин.
Какой-то доброхот понял ее неверно, вернулся и прилежно закрыл дверь в спальню. Судя по звукам, удалялся он скачками и на цыпочках. После, к счастью, громыхнула и входная дверь.
Ясмин попыталась пошевелиться, чувствуя себя Русалочкой. Нижняя половина тела лежала, как приклеенная, вызывая зуд в позвоночнике.
— Зря мы их выгнали, тебе нужен врач, — она с тревогой приспустила одеяло.
Рука у Абаля выглядела плохо. Ясмин пробежалась пальцами по кости, с трудом вспоминая уроки анатомии. Не сломана, только вывернута. Обрывок сети впился нитями в самую плоть и, кажется, наполовину прошёл внутрь.
— Послушай, эта штука наполовину в тебя пролезла, — она осторожно тронула кончик сети и вздрогнула.
Тот истаял туманом от ее касания, а едва убрала руку, тут же восстановил структуру. Получается, она сама носила эту паутину внутри и даже ничего не почувствовала. Ясмин передернуло от отвращения.
— Ты за меня боишься, Ясмин, — с непонятным удовлетворением усмехнулся Абаль.
— Чему ты радуешься? Я не могу пошевелиться, а ты можешь, но на самом деле не можешь. В гроб кладут краше.
— Успокойся, к утру и следа не останется. Я уберу сеть, просто не сразу.
Ясмин раздраженно подскочила, но все без толку. Позвоночник словно отключили.
— Ты предлагаешь расслабиться до утра?
— Именно, — Абаль нежно улыбнулся ей с другой стороны подушки. — Ты позволишь мне использовать волну?
Да она просто полигон для опытов. Сначала сеть, теперь волна. Ясмин подняла на него вопросительный взгляд.
— Тебе полегчает, — попытался объяснить он. — Это что-то вроде обезболивающего. Станет легче.
Ясмин задумалась. Она не чувствовала особого беспокойства или потрясения от пережитой попытки насилия, но… Через час-другой ее накроет. Нормальная отсроченная реакция.
— Ладно, — согласилась она, и волна прокатилась невидимым тёплом от пальцев ног до макушки.
Чувство сходное с горячим чаем и пледом в зимнюю ночь. Стало уютно и легко. Она с благодарностью улыбнулась Абалю, поймав мимолетное смущение в его ответной улыбке.
Сам он выглядел плохо.
Синие тени недосыпа, заострившийся нос, бледность, которой гордился бы любой фильм ужасов. Улыбка. Все равно улыбка. Ясмин выдохнула и послушно скользнула в одело. Улеглась нос к носу.
— И что теперь будет? — спросила она. — Мастер Файон не остановится, это длиться слишком долго, чтобы он остановился. Люди вроде него привыкают считать своей вещь, которая долго находилась в пользовании.
Говорить, думать, даже вспоминать об этом было неприятно, хотя волна и снизила остроту восприятия. Но картинки утерянных воспоминаний ещё горели под веками. Оставили свой оттиск на сетчатке глаза.
— Не будет ничего. До сегодняшнего дня был только один мастер, способный противостоять Файону — я. Вряд ли он пойдёт рассказывать всей Варде, как его взгрели два мастера с оружием пятого уровня.
Абаль попытался пожать плечами, включая левое вывихнутое, и охнул
