Он лишился всех мыслей. Дыхания. Своей души.
Наверху, у накрытых кроваво-красным ковром ступенек стояла Селена, ее рука покоилась на позолоченной балюстраде, она держалась напряженно, словно неуверенно чувствовала себя в туфлях или в своем платьем, а может, даже с такой прической.
Беспокоиться было не о чем.
Только если Селене была не по нраву роль атомной бомбы.
Ее длинные волосы спускались на плечи, падая до поясницы. Закрученные от корней до кончиков, они были воплощением женственности, настолько сногсшибательные в своей густоте и блеске, что Трэзу пришлось сжать руки в кулаки — так сильно он хотел прикоснуться к ним, погладить, понюхать. Но это было далеко не все. Ее лицо, наверное, единственное, с чем не могли сравниться волосы, ее кожа светилась, глаза сияли, полные губы были красны, как кровь.
А еще гребаное платье.
Черное. Простого кроя. Корсаж с глубоким декольте, юбка, заканчивающаяся выше середины бедра.
Намного выше. Середины бедра.
Селена выставила ступню в изящной туфельке, на высоком каблуке, которая переходила в тонкую щиколотку и идеальную икру, при виде которых ему каждый раз сводило челюсть.
Он сглотнул ком, когда она начала медленно спускаться, каждый шаг приближал тот миг, когда он сможет прикоснуться к ней, поцеловать ее… взять ее.
Блин, это платье сводило с ума, всего лишь оболочка, облегавшая контуры ее бедер, талии, груди, присборенное с одной стороны у талии и с другой — на плече. На ней не было украшений, но к чему они? Ни один бриллиант, рубин, изумруд или сапфир не сравнится с ее опустошительным совершенством.
Спустившись вниз, она помедлила, посмотрев направо и налево — скорее всего на Рэйджа с Лэсситером — они все еще в фойе вместе с ним? Кто знает. Кого, черт подери, это волнует?
Селена пригладила… Это шелк? Шерсть? Тафта?
Фольга? Бумажный пакет?
Она прикоснулась к волосам. Потом поморщилась.
— Тебе не нравится, да? Я могу переодеться. Я собиралась надеть…
Кто-то пихнул его в бок.
… традиционное платье. Но девочки подумали… — она посмотрела через плечо на женщин, собравшихся на вершине лестницы. — Я могу переодеться…
Лэсситер выругался.
— Черт, да ни за что, даже не думай. Ты выглядишь…
Трэз оскалился. Показывая клыки. Потом, повернувшись к ангелу, щелкнул челюстью, как Герман Шепард. Или акула, которая, решила попробовать кусочек перед тем, как разъяренно накинуться на жертву.
Лэсситер вскинул руки.
— Да брось, чувак, я хотел сказать, что она выглядит как бездомная. Футбольный судья. Пародист Марты Стюарт. Мне продолжать? Могу перечислить диснеевских персонажей. Их полно.
Его снова пихнули под ребра. Потом Рейдж наклонился к нему:
— Трэз, — прошипел Брат. — Черт возьми, ты должен что-то сказать.
Трэз прокашлялся.
— Я… я… я…
Он смутно понял, что женщины на втором этаже хлопали друг друга по ладоням, поздравляя друг друга с тем, что попали «в яблочко». Но его королева нервничала.
Так, он должен взять себя в руки… прежде, чем Рейдж снова врежет ему по печени, а Селена убежит в спальню.
— Ты… я…
Он потянул воротник шелковой рубашки, хотя тот был не застегнут.
— Тебе нравится? — спросила она.
Он мог лишь кивнуть. Сейчас он представлял из себя кучу гормонов в черном костюме. Настолько она была прекрасна для него.
— Правда?
Опять кивки.
— Ага. Правда.
Селена расплылась в улыбке. Потом посмотрела на женщин, которые радостно подпрыгивали, поднимая вверх большие пальцы.
Его королева повернулась к нему. Подошла ближе. Взяла его за руки и подалась вперед, чтобы прошептать на ухо:
— Они не дали мне только нижнее белье.
Голая. Она была г-г-голой под платьем.
Сна ни в одном глазу.
В этом прекрасном доме Пэрадайз никак не могла уснуть. Сначала потому, что ей не терпелось осмотреть место, и она аж дважды заглянула в каждую гостиную, спальню и ванную комнату, восторгаясь предметами искусства, мебелью и декором. Потом она долго мучилась с выбором подземной спальни (она остановилась на той, что слева) и распаковкой вещей.
Ее любимый доджен, Вучи, начала обустраиваться в узком коридоре между двумя подземными спальнями, но Пэрадайз настояла, чтобы ее служанка заняла целую спальню напротив. После чего последовала серия возражений, от которых у ее доджена, разрывавшейся между прямым приказом и собственным дискомфортом, испытываемым среди предметов роскоши, чуть не случился нервный срыв.
В итоге — как и всегда — Пэрадайз настояла на своем.
После чего она удалилась в «свою» спальню, переоделась в пижаму и обнаружила очередные хорошие новости — вай-фай не требовал пароля. Вытянувшись на бархатном покрывале, она проверила аккаунты в твиттере и фейсбуке, пару блогов, новости «Нью-Йорк Пост» и «Дэйли Ньюз»… продолжая игнорировать сообщения от Пэйтона. Когда веки начали слипаться, Пэрадайз отложила телефон и натянула на себя половину покрывала, она уже столько раз засыпала в своей толстовке с эмблемой сиракьюзской баскетбольной команды и штанах для йоги.
Иииии именно в этот момент ее захватила бессонница.
Даже с закрытыми глазами в ее голове крутились слова отца о том, чем она будет помогать Королю.
А еще ее не отпускал тот факт, что отец остался один-на-один в их доме с давно потерянным кузеном. Что, если родственник причинит ему вред?
Так что, да, думала она, вставая перед зеркалом в ванной. Глаз не сомкнуть… даже если она фактически их закроет.
Хорошие новости заключались в том, что ожидание подошло к концу. И отец написал ей, что будет здесь через пятнадцать минут… значит, день прошел нормально.
Забавно, но она с шоком осознала, как сильно хотела увидеть его. Столько лет вымаливая хоть какую-то свободу, Пэрадайз обнаружила, что получив ее, чувствовала лишь тоску по дому.
— Но сейчас у меня есть работа.
Повернувшись боком, она расправила темно-синий блейзер. Потянула белую блузку. Затеребила нитку жемчуга.
Отступая назад, она решила, что напоминает стюардессу «ПанЭма» шестидесятых годов. Из фильма «Поймай меня, если сможешь».
— О, да ладно. — Она сдернула ленту, взбивая волосы. — Ну, да. Это все меняет.
Как же.
Распущенные волосы нисколько не исправили дело. Но у нее не было времени и, что более важно, на кого она собралась производить впечатление?
Так, вопрос совсем не к месту, особенно когда выходишь в первый день на работу под руководством не просто своего отца, но и Короля всей расы, личная охрана которого — профессиональные убийцы.
Этого достаточно, чтобы без остановки молиться Деве-Летописеце.
Выходя из….
— Пожалуйста, хозяйка. Позвольте приготовить вам завтрак.
Посреди ее комнаты стояла Вучи, одетая в свою неизменную серо-белую униформу, она переминалась с ноги на ногу в своих ботинках на резиновой подошве. У доджена были каштановые волосы, карие глаза и кожа цвета белого хлеба, но она была по-своему милой… наверное, лет на пятьдесят старше Пэрадайз. Пэрри знала ее всю свою жизнь… как бывало со всеми дочерями аристократии, их подбирали с надеждой на пожизненные отношения хозяйка/служанка. В большинстве случаев, служанка — самое важное, что ты приводишь в новый дом после бракосочетания с мужчиной, близкого тебе по происхождению и статусу.
Это — твоя связь с прошлым. Твое здравомыслие. И в большинстве случаев — единственный человек, которому ты можешь довериться.
Блин, этот переезд ей нравился больше… из-за работы, а не какого-то там высокородного хэллрена.
— Вучи, я не хочу. — Она попыталась изобразить улыбку. — Ты сама не голодна?
— Госпожа, вы тоже пропустили последнюю трапезу.
Пэрри совсем не хотела вдаваться в подробности… а именно: если она съест хоть кусочек, то ее стошнит на свою стюардессность. Подобная откровенность приведет только к попыткам уложить ее в кровать, и, скорее всего, Вучи призовет на подмогу отца.
— Знаешь, отчего бы я не отказалась? — Пэрри выдавила улыбку. — Ты могла бы подать мне завтрак за рабочий стол? — Она подошла к ней и подхватила под руку Вучи. — Пошли, сделаем это.
— Но… о… но…
— Я так рада, что ты согласна. Обожаю, когда наши мнения совпадают.
Наверху извилистой лестницы из грубого камня они прошли через портрет французского короля прямиком в гостиную, в которой располагалась зона для приема посетителей.
— Как здесь тихо, — сказала Пэрадайз, замирая.
Комната, как и все в доме, была также красиво отделана и заставлена антиквариатом: стены и полы устланы шелками и атласом, даже стулья для посетителей обиты дорогими тканями. Что напоминало ей о статьях в «Вог» и «Вэнити Фэр» о Бэйб Палей и Стройняшке Кит. Набор мебели потрясал воображение, произведения искусства были изумрудного, золотого и медного цветов, сдержанные, а не блеклые.
