— Почти всегда, — поправила она Бреннана. — Социопаты[16], исключительно самовлюбленные личности, страдающие нарциссизмом[17], и вампиры не подвластны моему… таланту.
— В Атлантиде Сказителей Истины незамедлительно приговаривали к смерти, — произнес, прищурившись, Конлан, угрожающе нависая над ней. По его поведению можно было с уверенностью утверждать, что Тиернан ждет неминуемая смерть в ближайшем будущем. — Я не вижу причины, почему бы не последовать этой традиции.
Бреннан сразу же втиснулся между Тиернан и Конланом, пытаясь выхватить кинжалы, которые оставил в своих комнатах. Убийство принца считалось изменой, наказуемой смертью. Бреннан охотно заплатил бы такую цену.
— Конлан, нет! — воскликнула Райли, поднимаясь со стула.
Тиернан затаила дыхание, но потом рассмеялась и положила руку на плечо Бреннана. Мгновенно волна спокойствия окатила воина, унося с собой его ярость.
— Это туба[18]. Вы туба, когда лжете, принц Конлан.
— Туба? — Угрожающее выражение бесследно исчезло с лица Конлана без следа, сменившись шутливым интересом.
— Если понятным языком, то я слышу, как ложь резонирует на своеобразной частоте звуковой волны. Иногда она походит на царапающие классную доску ногти, иногда — на раздраженного петуха, визжащего на рассвете. Ваша ложь похожа на тубу, на которой жутко играл неумеха, — поясняя, она усмехнулась. — Простите, если оскорбила вас, Ваше Высочество.
— Ты оскорбишь меня, только если снова назовешь Ваше Высочество, — усмехнулся в ответ Конлан.
— Это была проверка? — Бреннан пытался сдерживаться, но адреналин, захлестывающий его тело, затуманивал разум.
— Это была проверка, — подтвердил Конлан. — Я слышал истории, что древние Сказители Истины описывали свой Дар, сравнивая его с различной музыкой. Так интересно, что старые предания звучат правдоподобно.
— Звучат правдоподобно? Это случайный каламбур? — Тиернан смеясь сжала руку Брэннана. — Сейчас тебе уже пора успокоиться и отступить, но спасибо, что хотел защитить меня.
Райли резко выдохнула, судя по всему не слишком довольная происходящим.
— Мы еще поговорим, мой дорогой муж, — проворчала она. Ребенок начал плакать, то ли просто проснувшись, то ли почувствовав напряжение, царящее в комнате.
— Я думаю, что принцу Эйдану надоело слушать разговоры, касающиеся планов и стратегий, — заметил Бреннан.
— Я надеюсь, что ему никогда не придется сталкиваться с необходимостью вести подобные разговоры, — тень прошла по лицу Райли, пока она крепко обнимала своего капризничающего сына.
— Абсолютно с тобой согласен, любовь моя, — заверил ее Конлан. — Может, лучше отнести его в более приятное место, а я расскажу тебе все, когда мы закончим.
Бреннан отвернулся, когда Райли подняла голову, чтобы муж поцеловал ее. Тиернан, стоящая рядом, снова сжала руку Бреннана.
После того как Райли попрощалась и ушла, трое оставшихся в комнате уставились друг на друга в некотором замешательстве.
— Я возвращаюсь, — выпалила Тиэрнан. — Если вы попытаетесь держать меня здесь против воли…
— Я иду с ней, — вторил Бреннан, и девушка ослепительно улыбнулась ему.
— Я не пытаюсь тебя остановить, — сказал Конлан, садясь на стул. — Я собираюсь предложить все же составить план действий.
— Например? — Бреннану хотелось пройтись по комнате, но он вынудил себя присесть и усадил Тиернан рядом с собой.
— Конлан, они мучают оборотней и людей. Если они смогут определить, как подчинить своих подопытных навсегда, независимо от того, к какому виду они, испытуемые, относятся, то мы проиграем эту войну прежде, чем вступим в бой. Какой бы план мы не разрабатывали, мы должны удостовериться, что не тратим впустую время.
— Вот план, воин, — сказал Аларик, внезапно вернувшийся назад в комнату и появившийся прямо на стуле напротив Бреннана. — Если ты когда-либо ударишь меня снова, то почувствуешь на своей шкуре, что такое настоящие пытки.
— Я думаю, что с меня достаточно твоих угроз Бреннану, — заявила Тиернан, впиваясь в жреца взглядом. — Прекрати это. Кроме того, не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, что эти мгновенные исчезновения и появления только раздражают?
Бреннан напрягся всем телом и подготовился к любому ужасному возмездию, приготовленному Алариком, но жрец в следующий миг застал его врасплох тем, что улыбнулся:
— Знаешь, ты мне нравишься, Сказительница Истины, — сказал Аларик.
— Мой Дар все еще не действует с тобой, жрец, — возразила Тиернан, но затем ее глаза расширились, и ответная улыбка заиграла на губах. — Это правда. Я действительно тебе нравлюсь.
— Или я — социопат, — энергия в глазах жреца ярко вспыхнула на мгновение.
— Иногда нам приходит в голову такая мысль, — съязвил Бреннан.
— Достаточно. Давайте решим, что делать дальше, — стукнул по столу Конлан.
— Есть вероятность, что наше прикрытие не раскрыто, — Тиернан пошла в наступление. — Бреннан, по легенде, — эксцентричный богатый парень. У какого же эксцентричного богача нет причуд? Ну пропали мы из их поля зрения. Мы можем притвориться, что были, ах, мы были…
Бреннан спас ее, когда понял, что расцветший на ее щеках розоватый румянец связан с тем, чем именно они занимались прошлой ночью и этим утром. Его член затвердел при воспоминании об этом. Ему пришлось приложить усилие и подумать о чем-то другом, чтобы успокоить свое неистово разыгравшееся либидо. Лишь мысли о ее безупречной коже было достаточно, чтобы превратить его в того, к кому он недавно причислил Аларик — молокососа, юнца. Вот уже более двух тысячелетий ему не приходилось справляться с несвоевременным возбуждением.
— Одно определенно, — сказал Аларик. — Мы не можем позволить вампирам поработить ни тех, ни других. Только не в свете пророчества. Нам нужны союзники. Я боюсь, что нам не обойтись без фэйри.
— Какое пророчество? — Бреннан впервые услышал о пророчестве, в котором говорилось о необходимости в союзниках.
Конлан и жрец обменялись взглядами, на секунду заставившими Бреннана почувствовать себя неловко, словно он был чужаком.
— Сейчас это не важно, — пренебрежительно сказал Аларик.
— Это ложь, — отметила Тиернан. — Большая ложь. Огромная. Хочешь попробовать еще раз?
Конлан наклонил голову, пристально глядя на Бреннана, а не Тиернан:
— Насколько ты ей доверяешь? Она, в конце концов, репортер.
— Я доверю ей свою жизнь, — ответил он без колебания. — После всего случившегося Тиернан и так держит ее в своих руках из-за проклятия.
