— Не нужно, — прошептала я.
Но кто бы меня послушал! Крепкие, чуть мозолистые руки уже крались вверх к коленям и с легким нажимом скользили вниз, чтобы снова вернуться обратно. Аккуратно обходя ранки, он размял и погладил каждый пальчик на моих многострадальных ногах.
Сладкая пытка. И казалось, не только для меня. Чудилось, что, как и на корабле, стоит мне сделать лишь крохотный шажок в сторону мужчины, он ответит. Страстно, жадно и без оглядки. Но, как и тогда, сейчас я бездействовала, понимая всю глупость такого поступка. Порой желания тела бывают слишком сильными, но весьма ошибочными.
Кисар тем временем закончил массаж и приложил к моим ступням широкий лист неизвестного мне растения.
— Постарайся не нагружать ноги. От местных трав проку мало, но хоть что-то. Тебе нужно было оставить немного лекарств и для себя, — в очередной раз укорил он меня.
По обыкновению я промолчала. Я устала ему объяснять, что рана на его голове выглядела куда как более нуждающейся в мази, чем мои царапины на ногах.
— Отдыхай. Я пойду проверю место возможного спуска и поищу нам ужин. Хорошо?
— Будь аккуратен, — с тревогой попросила я.
Оставаться одной мне очень не хотелось, и от этого мой голос немного дрогнул. В ответ Кисар легко улыбнулся, и не успела я среагировать, как он ловко завладел моими губами. Поцелуй был быстрым, неожиданным и таким дразнящим. И пока я ощущала его приятный отголосок, Кисар уже быстро направился к выходу. Прижала пальцы к губам, которые все еще ощущали теплое прикосновение его языка, и со смешанными чувствами смотрела вслед мужчине.
У меня складывалось впечатление, что Кисар начал вести свою очередную странную игру, в которой я его жена, и он имеет право касаться и целовать меня, когда ему вздумается. Может, он мне не поверил? Ведь он так и не сказал, вспомнил ли он свою Селесту. Нужно серьезно с ним поговорить.
Но Кисар был не настроен вести беседу на эту тему. Как бы я ни пыталась заново объяснить ему, что я совсем не его жена, он лишь отмалчивался, кидал на меня странные взгляды и переводил тему. Хотелось треснуть его по голове чем-нибудь тяжелым, чтобы вспомнил все и разом. Пожалела. И зря. Этой ночью он перешел все границы.
Проснулась от слишком крепких мужских объятий. Сильное тело прижималось ко мне сзади, даря обжигающее тепло, а широкая ладонь по-хозяйски лежала на моей груди. Я смотрела в темноту пещеры, выискивая в себе силы сбросить его руку. И уже потянулась ней, когда Кисар еще крепче обнял меня, а через секунду повернул на спину и подмял под себя, вжимаясь в мое тело.
Горячие губы заскользили по шее, двигаясь все выше, ища в темноте мое лицо. Не успела я отвернуться, как они достигли цели, и у меня не осталось и шанса. Кисар накинулся на меня с таким жаром, который в темноте пещеры ощущался невыносимо остро. Горячо и пленительно. Его губы вбирали и покусывали мои, ласкали и сжимали то верхнюю, то нижнюю. Мужчина вел себя, как голодный зверь, что завладел своей добычей и не планирует ее отпускать.
Его рука проникла под платье и с нажимом двигалась по бедру, оставляя за собой огненный след. Темнота не позволяла мне рассмотреть лицо Кисара, и я слышала лишь его прерывистое дыхание, к которому присоединились и мое. Тело стало ватным, его словно до краев наполнили негой и теплотой. Хотелось остаться в этом уютном коконе мужских сильных рук и раствориться в нем.
Но пришлось несколько раз повторить себе, что нельзя. И я уперла ладони ему в грудь. Кисар слегка отстранился, и тут же прозвучал его обжигающий шепот у меня над ухом:
— Не отталкивай меня. Я знаю, что нам будет хорошо.
Следом мое ушко прикусили, и тот же горячий язык зализал несуществующую ранку. Вздрогнула, но лишь сильнее надавила руками.
— Не надо, Кисар, — прошептала я. — Прошу.
Он замер. Несколько секунд тишины, в которой я слышала, как колотится мое сердце, и вскоре на меня опустилась прохлада. Кисар отстранился. Он отодвинулся и лег на спину. Молчание давило, но что сказать, я не знала. Внезапно раздался его глухой голос, в котором сквозило непонимание:
— Почему?
— Это неправильно, — прошептала я в ответ.
— Неправильно с легкостью отказываться от своей любви, Ася. А в ней самой нет ничего плохого.
— Но я не люблю тебя, Кисар, — произнесла я, не успев обдумать слова.
Темнота скрыла жалкий испуг на моем лице. Зачем я это сказала? На меня обрушилось такое чувство, словно я совершила огромную ошибку в свой жизни. Но исправить ее можно было, только сказав ему обратное. Но ведь это будет неправдой. С трудом сдержала обреченный стон и постаралась загладить ситуацию.
— Кисар, твоя память вернется. Ты все вспомнишь. Заодно и то, что между нами нет никакой любви. Мы лишь случайные знакомые, которые провели вместе две ночи. У нас нет ничего. Я просто хочу отсюда выбраться и поскорее улететь. А у тебя есть Селеста. Ты обязательно вспомнишь, и все наладится. Прошу, прекрати вести себя так, словно я действительно твоя жена. Это неправда и никогда ей не будет.
Снова гнетущая тишина заполнила пространство между нами. Она отталкивала нас друг от друга и рыла огромную пропасть. Пусть так. Это лучше, чем бросаться сломя голову в его объятья, а потом чувствовать себя идиоткой, когда он все вспомнит.
— Как я понимаю, тебе не понравилось быть моей женой?
Голос Кисара звучал ровно и был словно пустой изнутри. Повернула голову, пытаясь рассмотреть его лицо. Но темнота надежно прятала наши эмоции.
— Прости, Кисар, — тихо прошептала я, сглатывая тугой ком, вставший в горле.
Глава 28
С той странной ночи прошла уже неделя. И с каждым днем во мне росло ощущение, что я теряю нечто важное. Оно, словно маленькая заноза, впилось мне в сердце и портило настроение. Я сопротивлялась такому влиянию как могла, но все чаще молчала и просто терпеливо ждала, когда за нами прилетит корабль.
Кисар тоже был немногословен, и наши с ним беседы свелись к вежливым и ничего не значащим фразам. Шесть дней назад мы с риском для жизни спустились вниз к раскуроченному шаттлу, и Кисар активировал аварийный маяк. По его словам, ждать помощи придется несколько дней, а то и недель.
Хоть перспектива жить дикарями в лесу такой срок меня совершенно не радовала, я не роптала. Надо — значит надо. Да и условия проживая у нас немного улучшились. Вода теперь была в постоянном доступе: об этом позаботилось неглубокое, но прозрачное озерцо неподалеку. Раны мы подлечили медлазером, обнаруженным в шаттле. Там же нашлась кое-какая одежда и еще много полезных мелочей.
С едой тоже стало гораздо лучше. Питательные батончики избавили от необходимости поедать местную живность, а фрукты в лесу радовали своим обилием и разнообразием. Только разгуливающий почти голышом неразговорчивый Кисар не вызывал радости. Снова появилось стойкое желание перед ним извиниться. Но что я сделала? Я же не виновата, что он ударился головой и вбил в нее наши с ним несуществующие отношения? А подыгрывать ему я не обязана. Ведь как я это потом буду объяснять, если он резко все вспомнит?
Села на большой валун и опустила ногу в прохладную воду озера. Медленно поболтала ей, вызывая искорки света в расходящихся волнах. Тихий шорох листьев в высоких макушках деревьев и нежные трели птиц ласкали слух, призывая закрыть глаза от удовольствия. На меня вдруг накатило такое спокойствие и умиротворение, что захотелось замурлыкать. Все же природа — самый лучший лекарь. Стоит лишь внимательно прислушаться к ней, втянуть ее прелый запах, и все становится таким неважным. Крохотным по сравнению с ее величием и грузом прожитых ею лет.
Раздавшийся позади треск ветвей меня не напугал, и я сделала вид, что не услышала: пусть Кисар проходит мимо и не портит мне настроение. Но вдруг его грозный окрик мгновенно выдернул меня из приятных грез.
— В воду! Живо!
В голосе Кисара звенел приказ такой силы, что я не раздумывала ни секунды. Соскочила с камня и, не оглядываясь, помчалась в глубь озера. Бежала до тех пор, пока вода не достигла середины бедер. И только тогда я оглянулась.
