Зато Эллинге впервые ощутил, почувствовал Манье ребёнка. Ещё совсем тонкую ниточку силы своего сына.
И удвоил старания, вырывая ниатари из цепких лап Хаоса.
А потом случилось невероятное. Мощная разноцветная энергия хлынула через неё к нему, на какое-то время выбив почву из-под ног, вызвав почти экстаз, желание окунуться в давно желанную и недостижимую чистую Инье. Инье, которую не помнил никто из ныне живущих драххов.
Не выдержав напряжения, схватки, Башня, строившаяся на века, начала рушиться. Он только и успел поменять ипостась, закрыть собой ниатари. И всеми силами пытался её удержать, не дать раствориться в этом сумасшедшем потоке…
***
Держи меня, любимый, пожалуйста, только держи… Не отпускай, никогда больше не отпускай… Ты же сильный. Мы столько уже прошли. Пожалуйста, держи. Ты справишься.
Не знаю, как долго кружилась я в разноцветном вихре. Женские лица, глаза, голоса, волосы вились вокруг, куда-то звали, что-то пытались передать. Тело ломило — в те редкие моменты, когда я начинала его ощущать. Сквозь меня словно неслась и неслась невероятная сила.
Каким-то образом я видела улицы Драххана, ощущала себя потоками чистой силы, чувствовала каждый узор, собиравший Инье. И лилась вперёд, по миру Эрсе, растворяясь, уносясь всё дальше от синеволосого Эллинге.
Слышала его зов. Грозный рык моего любимого дракона. Чувствовала его Манье, с которым мы теперь были сплетены. И отчаянно, всеми силами рвалась назад, в родные объятия.
Но Инье продолжала изливаться из открытой дыры Разлома, растекаться по Эрсе, будто все женщины, которых заманили в свои сети хирры, собрались там, на изнанке мира, и решили помочь своим оставшимся здесь мужчинам. Вернуть им то, что у них украли.
Иногда, казалось, я приходила в себя. Не понимала, где я и что происходит, но всегда видела рядом лицо мужа. Оно склонялось ко мне, касалось губами виска. Рука держала руку. А сине-серебряная сила неотрывно звала. Удерживала здесь, на зыбкой грани не-бытия.
В какой-то момент за любимым лицом, глазами обрисовались стеклянные стены, и я узнала нашу спальню.
Эллинге, сидевшего у кровати. И доктора Энира, который склонился к прибору, очень похожему на те, в лечебнице.
— Что… — начала я, но вопросов было слишком много, а голос оказался настолько слабым, что я так и не выбрала, какой важнее.
— Иви! — Эллинге провёл рукой по моей щеке. Тут же поднёс к губам воды, придержал голову, и я жадно припала к бокалу.
— Состояние стабилизировалось, — отозвался Энир.
— Что случилось? — всё же прохрипела я.
— Инье, — голос Эллинге дрогнул, на губах появилась улыбка, — вернулась. Не знаю, что ты сделала, Иви, но она хлынула из Разлома. Уже несколько дней весь Драххан сияет как при фейерверке, каждый узор светится.
— И… что это означает?
— Что в мире стало больше женской силы, — отозвался лекарь. — Что, возможно, нам удастся возродить наш народ. Правда, не представляю, как вам самой удалось выжить… Будем считать это чудом, — Энир развёл руками, возвращаясь к показаниям своих приборов.
А я глянула на Эллинге. Приподняла руку, и он тут же сжал её.
Я совершенно точно знала, что именно помогло мне вернуться. Вернее, кто…
— То есть… теперь не нужны будут ниатари?
— Как это не нужны? — отозвался доктор. — Нужны, конечно. Но выбирать их теперь будет Инье. И… возможно, они… вы перестанете умирать.
— А… ребёнок? — я коснулась живота. Мне же показалось, я чувствовала его… Что с моим малышом?
— Вы беременны, дх’эрра Илесс, — губы доктора тоже растянулись в улыбку. — Ваша личная Инье оказалась достаточно сильна, чтобы вы смогли забеременеть за стенами наших городов. Правда, едва ли настолько, чтобы выносить ребёнка. Но теперь, после того, как сквозь вас прошла вся Инье… теперь у вас достаточно женской силы, чтобы родить здорового наследника дх’эру Сольгарду.
Татуировка на руке сверкала, как праздничная гирлянда, всеми цветами радуги! Откинув покрывало, я глянула на свой живот. Такой же плоский, ничего не видно.
— Что это?! — воскликнула, обнаружив на нём целую сеть узоров.
— Специальная защита, — доктор придержал мою руку, лицо сделалось серьёзным. — Иви, когда наши женщины рожали детей, они учили их оборачиваться ещё в утробе. К сожалению, человеческие ниатари не могут по понятным причинам дать им этого. Такой узор ограничивает оборот ребёнка внутри матери, потому что это её убьёт. Именно поэтому они рождаются не вполне… здоровыми и учатся оборачиваться уже потом. Как могут. Обязательно следи за ним, если понадобится — будем обновлять.
Я кивнула, Эллинге сжал зубы:
— Я прослежу.
Улыбнувшись, я устало прикрыла глаза. По крайней мере, речь о том, что он снова уйдёт в Разлом, больше не шла. Остальное узнаю позже.
ГЛАВА 31
— Нет, Иви, ты никуда не пойдёшь!
— Мне нужно! — я упрямо обернулась к зеркалу, приводя лицо в порядок.
Разноцветные искры в волосах поначалу пугали, заставляли вздрагивать от неожиданности. Но теперь я была готова, что они могли появиться в любой момент — и обычно именно в такие моменты ощущала колебания Инье. Вообще каким-то удивительным образом чувствовала её всю, по всему Эрсе. Хотя едва ли могла бы объяснить.
— Ты ещё слаба, — настойчиво произнёс муж. — Давай… я лучше пошлю машину за мадам Мриной и Картером.
— Спасибо! — обернувшись, я обняла мужа, уткнулась в его плечо.
Пока я выздоравливала, он несколько раз привозил маму с братом. Правда, оставаться здесь они не могли: Картер пропадал в парламенте, а матушка жаловалась, что Драххан на неё давит.
— Вечером с радостью с ними поужинаю. Но сейчас… ты же знаешь. Инье зовёт. И Прада не простит.
Эллинге прислушался к себе. Вздохнул.
— Куда она тебя зовёт, ниатари?
Я пожала плечами:
— Не понимаю.
После встрепенулась, озарённая новой идеей:
— А сегодня, случайно, ни у кого нет свадьбы?
Эллинге достал из кармана небольшой экранчик, ткнул пальцем, что-то разыскивая.
— Есть, — согласился. — В Седьмой северной Башне. Онагер Альдер и его ниатари Анни Долинго.
О! Кажется, я его вспомнила! Тот черноволосый, который был ещё на моём совершеннолетии и поначалу хотел сражаться со Сгерром и Краффом, но отступился.
— Вот туда и поедем, — кивнула я.
Центральная Башня всё ещё была разрушена. После прорыва Инье в Разлом перестал сочиться Хаос, но вокруг неё день и ночь дежурили отряды драххов. По крайней мере, они теперь могли туда приблизиться, и это не требовало обязательного присутствия Наместника. Правда, источник Прада тоже оказался разрушен — Эллинге говорил, что позже займутся его восстановлением.
А пока всё своё время он проводил со мной.
Ему не нравилась идея выезжать из дома, но я просто не могла оставаться в стороне. Женские голоса время от времени говорили во моей голове незнакомым языком, но эмоции, которые они передавали, были вполне понятны. Вся Инье вдруг стала понятной и близкой. Я знала, куда она меня зовёт и что нужно делать. И полностью доверяла ей.
Живот начинал выделялся, и в последнее время я полюбила лёгкие, удобные и свободные платья драххов.
Брен вёз нас медленно и осторожно, и свадебную колонну мы догнали уже почти у Башни.
В глазах драххов читалось удивление: женщины не присутствовали на их церемониях. Но это наши, человеческие ниатари. Откуда-то я точно знала, что раньше свадьбы всегда были праздником, на котором обязательно сплетались Инье и Манье. И благословлялись Прадой. И все приглашённые мужчины и женщины делились частичками своей силы, складывали в копилочку зарождающейся семьи.
Что бы драххи ни думали, они не позволяли себе сомневаться в действиях Наместника и его ниатари. Наоборот, припали на колено, выражая безмерное восхищение и преданность.
Никто пока не знал, чем обернётся такой прилив Инье в мир, но прочувствовали её уже все. Последнее время драххи ходили в какой-то, я бы сказала, эйфории.
