догадалась – они его усыпили. И Уля то же скорее всего скоро провалится в сон. Её зрение уже поплыло. Подошёл Разумов. Он водил чем-то холодным по её спине, и это было даже приятно. Она практически отключилась, но фраза доктора Разумова долетела да неё эхом и отразилась в сознании, как будильник самый громкий во всём мире. «Господи Иисусе! Этого не может быть!»
– Что там? – прохрипела Уля.
– Я… не уверен точно, – голос и вправду неуверенный, но воодушевлённый и возбуждённый, – Но, я вижу… кажется это… собака?
Вот тут Улю побороло усыпляющее вещество.
…собака?
Лиза приехала, чтобы забрать дочь домой, но в палате не обнаружила, и материнское сердце тут же почувствовало неладное. Если на то пошло она вообще никого не обнаружила. Весь медицинский персонал словно испарился. Хорошо, что один из пациентов подсказал, что все в операционной. Всё это время младшая дочь семенила за матерью. Она тоже поняла, что происходит, что-то нехорошее. Им не пришлось врываться в операционную. Разумов вышел, оттуда снимая резиновые перчатки и отправляя их в урну.
– Доктор, что случилось? – бросилась к нему, перепуганная мать.
– Пока сложно сказать, – он быстрым шагом направился в свой кабинет. – Мы ввёли им анестезию – благо его кабинет располагался в двух шагах и вскоре он вернулся и протянул Лизе чистый лист.
– Им?
– Вы не ослышались. В вашей дочери жило и развивалось животное, похожее на собаку.
– Господи… – Лиза схватилась за Никину руку, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
– Пишите, что вы согласны на операцию. Медсестра подскажет вам, как правильно. И времени совсем немного. – он отошел в сторону, приложив мобильный к уху, с кем-то разговаривал, время от времени бросая взгляд на резко побледневшую женщину и испуганного подроста.
***
Анжелика прибыла в больницу через пятнадцать минут, благо жила недалеко. За это время Разумов успел подготовиться к операции. В коридоре её встретили три пары взволнованных глаз, людей, которых она видела впервые. Женщина средних лет, которая, кажется, вглядываясь в любого проходящего с надеждой, девочку лет двенадцати, похожую на эту самую женщину, то бишь на свою мать. И мужчину, совершенно не похожего на предыдущую парочку. Он и сидел отдельно от остальных, выглядел совершенно потерянным. Уварова даже успела подумать, что наверняка он какой-нибудь учитель или на крайний случай, бухгалтер, но привлекательный. Когда она зашла в операционную, Разумов и ещё двое других его помощника уже были готовы. Они переоблачились в специальную одноразовую одежду. Сама Уварова не была готова к тому, что её ожидает на операционном столе.
– Что это за хрень? – она обошла вокруг, как ей сначала показалось, огромной кучи человеческого тела, прикрытой белой материей. То, что ей показывал Разумов на своём телефоне накануне никак не походило на то, что сейчас лежало на столе.
В коридоре медсестра прицепилась к Лизе с заявлением. Она тщетно пыталась объяснить, как правильно его оформить. Но Лиза просто не могла сообразить, что нужно писать. Ручка то и дело выпадала из рук. Глаза застилали слёзы. Большую часть текста пришлось заполнять самой медсестре.
Уля открыла глаза. Вокруг до сих пор всё белёсое, как в раю. Белые халаты сменились голубыми. На неё словно давила тонна лишнего веса. Она не могла пошевелиться. Было тяжело даже дышать. В нос ударили множества запахов. В основном одни лекарства, но сквозь пелену удушающих средств, Уля учуяла до боли знакомые. Где-то совсем недалеко – мама, Ника и… Юрий Олегович…
– Мам… – простонала она, заставляя вздрогнуть всех присутствующих.
– Ты же сказал, что ввёл анестезию? – Уварова бросила нервный взгляд на Разумова, который уже приготовился резать горб, держа в одной руке скальпель.
– Всё хорошо, – произнёс он Ульяне, не снимая с себя противомикробной стирильной маски. – Скоро мы вытащим его из тебя.
– Позовите маму, пожалуйста – умоляюще простонала она.
Некоторое мгновение Разумов предпринимал решение в своей голове и понял, что ничего не изменится, если он выполнит эту маленькую просьбу. Он попросил жестом одну из своих молодых помощниц. Та быстро выбежала в коридор. И уже через несколько секунд Лиза и Ника вошли в операционную. Мама сразу заплакала, громко всхлипывая и прикрывая рот ладонью.
– Доченька моя, – сквозь слёзы вымолвила она, припадая на колени, возле операционного стола. Кто-то накинул на неё белый халат и на Нику тоже, которая боялась и шагу ступить, буквально остолбенев от увиденного ужаса, так и оставшись стоять возле дверей.
– Мама. – Ульяна улыбнулась, хотя ей стоило это неимоверных усилий. Всё тело горело, а на голову словно давила без устали тяжёлая невидимая рука. – Прости меня.
– Нет. Доченька. Всё будет хорошо. Ты выберешься. Ты сможешь, – захлёбываясь в слезах, протараторила Лиза, прижимая горячую кисть дочери к своей влажной холодной щеке.
– Мама, – говорить становилось всё тяжелее. Губы и рот совсем пересохли.
– Что?
– Скажи им.… Чтобы они не… Не делали операцию… – Уля попыталась облизнуть пересохшие губы, но язык стал, как наждачка.
В этот самый момент в операционную влетела медсестра:
– Степан Сергеевич, там какие-то люди! С телевидения, министерства или из департамента. Я не знаю… – виновато выпалила она.
Разумов сразу смекнул что к чему и бросив гневный взгляд на Анжелику, вышел вон. Медсестра выбежала следом. На доктора сразу налетели двое. Один с камерой на плече, другая с микрофоном в руке и похожая на актрису Дрю Бэрримор*. Она тут же осыпала его кучей вопросов. Чуть поодаль стояли ещё четыре человека все в костюмах и выглядели, словно не из мира сего. Трое мужчин и одна женщина лет пятидесяти, но Разумов наверняка был уверен, что главная среди них именно она.
– Я прошу всех удалиться! – очень громко произнёс он, отодвигая от своего рта надоедливый микрофон.
– Правда ли, что девочка похожа на Квазимодо? ** – не унималась интервьюер.
– Здравствуйте, меня зовут Анна Абросимова, – женщина в костюме мгновенно выросла перед доктором. Трое её коллеги буквально оттащили оператора и двойника Дрю. Анна, обладала гипнотическим взором, поэтому на некоторое время ей удалось заговорить Разумова, – Мы из Департамента Здравоохранения. Вы же понимаете. Такие единичные случаи…
Юра сидел и не знал, куда себя деть. Ему позвонила мама Ульяны и просила срочно приехать. И вот он здесь. Но что он должен сделать? Какой от него прок?
– Юрий Олегович?
Он поднял глаза. Лиза смотрела на него уставшим заплаканным взглядом. Он понял, что теперь его очередь. Ульяна ждёт его.
Он вошел в операционную. Вокруг творился какой-то хаос. Все бегали. Кто-то что-то кричал. Но для него весь мир остановился, когда он увидел Ульяну. Его сердце больно сжалось. Кое-как он смог заставить себя дышать. Ноги отказывались идти, но он должен был.
– Вы пришли, – тихо произнесла Ульяна и улыбнулась. Взгляд сонный. Глаза полуприкрыты.
– Конечно я пришёл, – он приземлился на колени возле операционного стола, чтобы их лица оказались на одном уровне.
– Юра, хотя бы вы убедите её, что операцию необходимо сделать. – попросила Лиза, прижимая к груди младшую дочь. Ника тоже начала плакать.
