нахмурилась. — И на меня повлиял проклятый, а так-то я мирная и спокойная. Но я все же считаю, что ты не прав в отношении него. Несколько дней до того, как Патрик Бонке обнаружился в моем доме, Уго никуда не отлучался из картины. Как он мог провернуть убийство?
— Загоним его в тело и допросим, — отрезал Ригерлаш, но заметно было по насупленным бровям, по поджатым губам, что я его ни на секунду не убедила. Я отвернулась в сторону. Интересно было, что теперь будет со мной, но спрашивать об этом не собиралась: и так придется узнать одной из первых.
— Ты жалеешь, что напала на полицейских?
Я яростно обернулась и с удивлением обнаружила, что Ригерлаш находится близко. Настолько близко, что я чуть не уткнулась носом его в грудь. Хотела было отступить, но мужчина невесомо, но твердо подхватил меня за талию.
— Ни капли не жалею!
— Я удивлен, — Ригерлаш фыркнул, но я видела, что такого ответа он и ожидал. — Мои аргументы тебя не убедили?
— Как и мои тебя, — в моей голове было очень много мыслей на тему того, кто из нас и о чем должен жалеть, так что я судорожно облизнула губы, словно представляя, какой бурный сейчас скандал начнется. Ригерлаш внимательно посмотрел на это простое движение — не смутиться было невозможно, и я не так бойко, как хотелось бы, заговорила:
— В мой дом вломились мужчины и пытались лишить меня законного имущества. Хоть полицейские, хоть священники — нужно спрашивать разрешения войти!
Я что-то продолжала бормотать о каких-то правах, о самоуправстве, но Ригерлаш меня не слушал. Мой голос становился все тише и тише, а мужчина наклонялся ниже и ниже. В момент, когда его губы коснулись моих, я уже говорила какой-то бред и рада была остановиться. Легкое прикосновение, которое обожгло меня и заставило задрожать то ли от неожиданности, то ли от предвкушения. Горячая ладонь на моей талии и вторая, ласковая, прикоснувшаяся к щеке, не давали возможности увернуться, но честно, я и не собиралась этого делать. Секунда растянулась на бесконечные мгновения, прервавшиеся резко и совсем не красиво: в комнату ворвался один из тех полицейских, которых пленили мои побеги и после освобождал Ригерлаш.
— Офицер, там вас зовут!
— Позже! — рыкнул Ригерлаш, прикрывая меня собой.
— Позже нас убирать заставят!
Мартин окаменел и медленно повернулся к подчиненному. Я оказалась свободна и отошла в сторону, как бы ненароком поправляя платье.
— О чем идет речь?
— Младший сержант Лютер, которого мы на дверях оставили, приболел… — полицейский посмотрел на меня, но я сделала вид, что очень занята отряхиванием юбки от невидимых пылинок. — Животом мается.
Ригерлашу не стоило объяснять, какой процесс скрывается за этой характеристикой, но он не понимал, в чем состоит сложность и почему подчиненный решил сообщить об этом ему, командиру.
— Так пусть сходит в туалет.
— Он говорит, что ведьма его не пустила. Сказала идти к соседям. Он и пошел.
Ригерлаш посмотрел на меня с укором, и я пожала плечами.
— Не обязана пускать незнакомых мне людей. Сами пришли без приглашения.
— Ну хорошо, соседи-то у госпожи Беллингслаузе не черные ведьмы, излишней вредностью не страдают, пустили же?
На полицейского было больно взглянуть, настолько он выглядел несчастным. Я начала подозревать, что расправа всего полицейского отделения над бедной приличной ведьмой не за горами, и принялась пятиться к окну. Меня, конечно, заперли на втором этаже, но, если сигануть из окна, имеется большой шанс выжить.
— Нет, не ведьмы, и нет, не пустили.
— Почему?!
— Потому что ближайшая соседка у госпожи Беллингслаузе — матушка мэра нашего. Она даже двери не открыла, а Лютер уже терпеть не мог…
Я сразу решила для себя, что, если попробуют меня заставить убирать за несчастным сержантом, беспрекословно отправлюсь в тюрьму.
Смотреть, что там такого натворил Лютер, Ригерлаш отправился самостоятельно, предварительно связав меня специальным заклинанием. Предусмотрительный гад, ведь я уже настроилась если не бежать, так отыскать Тиль и выяснить, что собственно происходит. В то, что Уго убийца, мне по-прежнему не верилось. Но оставалось криво улыбаться в ответ на издевательское «Никуда не уходи, я скоро».
Ригерлаш не обманул: вернулся он действительно очень быстро, причем взбешенный, как стадо пчел, в улей которых смолы залили. От его взгляда хотелось голову в плечи втянуть, но вместо этого я притворилась встревоженной.
— Что такое, офицер? Что случилось?
— Не знаешь? — прошипел Ригерлаш, остановившись в паре шагов от меня. Я подчеркнуто обиженно вздохнула и сделала бровки домиком, намекая, что претендую на оскорбленную невинность.
— Изначально я посчитала, что ваше панибратское отношение обусловлено высокой степенью печали, не спорю, с защитой Уго могла немного переборщить, но в чем дело сейчас? Почему вы по-прежнему мне тыкаете?
По мере того как я говорила, выражение лица Ригерлаша менялось с оторопелого на язвительное. Он явно был ошарашен, что я умею вести себя не по-хамски.
— Знаешь, Франциска, я пребываю в печали с момента нашего знакомства, так что тыкаю тебе не поэтому.
Я оскорбилась. Нет, правда, Ригерлаш сейчас намекнул, что грустит из-за знакомства со мной? Так он первым в мой дом заявился и таскается сюда постоянно. Чтобы хам не зазнавался, не преминула ему об этом напомнить.
— Так я общения с вами не ищу, — фыркнула я. — Выйдите вон, порадуйтесь хоть немного.
Я думала, что Ригерлаш сейчас раскричится, схватит меня в охапку и потянет на улицу, чтобы потыкать носом в результаты сглаза Лютера, но ошиблась. Ригерлаш мило улыбнулся, отчего стал похож на кота и прищурился.
— Значит, не ищешь общения?
— Не ищу.
— И не ты меня целовала в ресторане?
Я чуть не задохнулась от возмущения, попыталась было дернуться, но заклинание все еще действовало. Оставалось только сердито фыркать, словно еж.
— Вы отлично знаете, что это было специально ради проклятия.
— Но почему ты выбрала поцелуй для его активации?
На мгновение я задумалась, смогу ли доплюнуть до Ригерлаша. Стоял он близко, мышцы лица под заклинание не попали, но стоило ли рискнуть?
— Чтобы шокировать аудиторию! — рявкнула я. — Если помните, мне это удалось.
— Разумеется, — просто сказал Ригерлаш и притянул меня к себе. Я успела только протестующе пискнуть, как Мартин прижался к моим губам. И нет, это был не такой поцелуй, какой был в ресторане, и совершенно не
