Ногти еще крепче впились в ладони, по рукам заструилась кровь.
— Никогда!
— Вот и отлично. — Звуки его низкого голоса воспринимались как физическая ласка.
— Ты хочешь выторговать секс в обмен на мое освобождение? — резко остановила она его.
Арьял коротко глянул на ее небольшую грудь, натянувшую спандекс.
— Да, я собираюсь освободить тебя. — Он поднял глаза и встретил ее отчужденный взгляд. — Но ты должна заслужить свободу.
Джелин фыркнула.
— Интересно, почему все особы мужского пола, одолеваемые подростковой похотью, используют сексуальные прелюдии, вместо того чтобы просто и на разумной основе договориться с женщинами о чем нужно?
— То были не прелюдии, дорогуша, — пророкотал он. — То было предложение.
Она заставила себя встретить его испытующий взгляд с холодным равнодушием. Теперь только бы удалось притвориться естественной! Черт, ведь она охотница, а не какая-нибудь старая дева, которая трепещет от прикосновения мужчины. Хотя ее кидало в дрожь от желания.
Долг повелевал ей любым способом освободиться и завершить порученную миссию. И точка!
— Я задала тебе вопрос. Ты позволишь мне уйти, если я займусь с тобой сексом?
Он замер от неожиданности.
— А если я отвечу утвердительно?
— Это будет против правил. Но…
— Каких правил?
— Охотникам запрещено вступать в интимные отношения с жертвами.
— Как трогательно! — Он скрестил руки на широкой груди. По его поведению можно было сказать, что он больше заинтригован, чем возбужден ее предложением. Грубый, самоуверенный и красивый. — Что, если я не твоя жертва?
— Интимная связь лишает мужества.
Он растерянно заглянул в ее ледяные глаза и словно почувствовал темные, полные боли воспоминания, которые роились на краю ее сознания.
— Лишает мужества?
— Секс в лучшем случае необязательное развлечение, а в худшем — смертельная ошибка.
Арьял склонил голову набок, обдумывая ее практичные слова, на его каштановых волосах золотом заиграло пламя от свечей. Джелин пришлось стиснуть зубы, чтобы не дать воли рукам, которые так и потянулись погладить эти длинные шелковые пряди.
Он лениво ухмыльнулся:
— Я же почувствовал, как в тебе пробудился голод.
— Еще бы тебе не почувствовать. Я не ела несколько дней. — Показное ледяное равнодушие поддерживало в ней чувство гордости, но не могло замаскировать безотчетный отклик ее тела на мужское присутствие. — Хотя я скорее предпочла бы умереть от скуки, чем от голода, если ты затянешь с моим освобождением. Ну так как, поторгуемся или не будем?
Арьял хмыкнул. Его это ни на миг не ввело в заблуждение. Скотина!
— Поторгуемся.
— На предмет секса?
Он покачал головой. Потом не торопясь оглядел ее ладное тело с головы до ног.
— Когда станешь моей любовницей, Джелин, ты не сможешь делать вид, что стала ею только потому, что надо было выполнить условия проклятой сделки.
Это мягкое предупреждение подействовало, как теплый мед, растопивший еще один барьер ее ледяной обороны. Ах, было так просто закрыть глаза и представить, как его длинные пальцы касаются ее обнаженной кожи, как мускулистое тело всей тяжестью наваливается на нее на одной вот из этих перин, а его рот жадно ищет эрогенные зоны, о существовании которые она предпочитала не вспоминать.
Хуже того. Она вдруг почувствовала себя разочарованной — разочарованной! — оттого что он отказался торговать ее тело в обмен на свободу. Господи, надо бежать прочь от этого соблазнителя.
И чем быстрее, тем лучше.
— Что же тебе тогда нужно?
Он поднял на нее взгляд и заглянул в ледяные глаза.
— Поделись своим искусством охотницы.
— Охотницы?
Арьял пожал плечами.
— Прежде всего тем, что имеет отношение к выслеживанию.
Она даже не обиделась. Почему ей нужно обижаться на то, что искусство воительницы его заинтересовало больше, чем ее женские прелести?
Сумасшествие какое-то. Вот чокнутый! Но тут уж ничего не поделаешь.
— Значит, ты хочешь, чтобы я нашла тебе Тирлоха? — спросила она сквозь стиснутые зубы.
— Да.
— Разве ты не считаешься у них кем-то вроде князя?
В золотых глазах на миг показалось выражение боли.
— Считаюсь.
— Тогда почему бы тебе не послать на охоту за ним одного из своих подручных?
Беспокойно передернув плечами, Арьял повернулся и по мозаичному полу двинулся в другой конец комнаты. Плавная грация его движений напомнила ей, что при всей своей легкомысленности в общении этот человек натуральный хищник. Один из немногих, кто был равен ей по силе и коварству.
Он отошел к противоположной стене, которую прикрывал бесценный гобелен. Бросил короткий взгляд на вытканное изображение Морганы ле Фей верхом на коне, ведущей свою армию на какую-то давным-давно забытую войну, резко обернулся и хмуро посмотрел на Джелин.
— Было бы полбеды, если бы меня беспокоил один Тирлох, — проворчал Арьял. — К сожалению, он наименьшая из моих проблем.
Джелин тут же вспомнила, что происходило в ледяной пещере прямо перед неожиданным появлением там сородича Арьяла.
В тот момент джинн-полукровка Лейла убивала Марику — сумасшедшую вампиршу, которая собиралась стать матерью или, может, королевой-консортом Темного Властелина, когда тот возродится. Домашний маг Марики Сергей как раз снял заклятие, обездвижившее ребенка Лейлы, которого он обнаружил между измерениями. Благодаря его усилиям неожиданно открылось, что там был не один ребенок, а двое — мальчик и девочка.
Никто даже не удивился, что в возникшей суматохе Тирлоху удалось захватить мага, прижимавшего к себе детей, и вместе с ними ускользнуть через портал, прежде чем его успели остановить.
— Ты имеешь в виду его компанию? — Она скривилась, потому что терпеть не могла магов. Подонки! — У вампиров нет чутья на магию. Если Сергей как следует спрячет твоего сородича, мои способности выслеживать окажутся бесполезными.
Арьял отмахнулся от ее слов.
— Если они все еще вместе, я совершенно точно знаю, где найти Сергея. Я много времени провел рядом с Марикой и близко познакомился с ее верным магом. Он абсолютно предсказуем.
Джелин вдруг испытала досаду, вспомнив, что однажды Арьял уже предлагал верность прекрасной вампирше, печально известной своим ненасытным темпераментом.
Может, тогда он предложил что-то еще, помимо лояльности?
И, черт возьми, почему ей это не все равно?
— Так какого рожна тебе от меня нужно? — резко спросила она.
— Я ведь сильвермист.
— И что? Это уже записано в моей памятке.
