Я то и дело останавливалась, примечая то интересную роспись на стенах, то клипы-призывы, транслируемые на голографических панелях. Я еще никуда не заселилась, поэтому тяжелые сумки тащила с собой, и, пока неторопливо шла к деканату, уже успела получить несколько предложений о помощи — исключительно от студентов мужского пола. Они не признали во мне центаврианку и видели только длинные ноги, пухлые губы, ровную кожу, поэтому подходили без стеснения и всякого предубеждения.
— Блага, красавица, — весело произнес один из них, внешне чем-то похожий на центаврианина. — Дай-ка я помогу тебе с сумками, а то больно тяжелые они для такой милашки.
Я приспустила очки и глянула на студента убийственно-ледяным взглядом, который должен был остудить его и заставить ретироваться. Воспитанная в ЦФ, я сочла такое его поведение оскорбительным и вызывающим, и тому есть две причины: во-первых, делать такие явные комплименты незнакомым женщинам — верх неприличия; во-вторых, предлагая донести мои сумки за меня, он дает понять, что я слабее его, а это дискриминация по половому признаку.
— Вот это глаза! — восхитился нахал. — Линзы или операция? Как оттенок называется?
Сама не знаю, почему, но это его откровенное восхищение вкупе с наглостью мигом меня разоружили, и я, усмехнувшись, дала довольно игривый ответ:
— «Токсичная зелень». Нравится?
— Не то слово, — студент склонился ко мне, чтобы изучить радужку глаз; скоро, впрочем, его взгляд упал на мои губы, а потом и еще ниже — на грудь. — Красота! Так все-таки операция или линзы?
— Гены. Кстати, вместе с таким цветом глаз идет врожденное умение ломать носы. Еще на сантиметр приблизишься, и я тебе это свое умение продемонстрирую.
— Ладно-ладно, не закипай, — он отошел и поднял руки. — Я просто очаровался до полусмерти, вот и обнаглел. Увидимся еще, токсичная красотка.
Я улыбнулась, глядя, как он отходит. Ну, как можно на него злиться? До деканата биологического факультета я так и шла, с улыбкой. И, хотя мне все еще было не по себе, и напрягала слишком активная шумная жизнь вокруг, я интуитивно чувствовала, что мне здесь будет хорошо. Первое доказательство этому я получила уже в деканате, где, услышав мое имя, рыжая секретарша (я загляделась на ее волнистые огненного цвета волосы) сразу отправила меня к декану биологического факультета.
Декан оказался человеком возрастом около двухсот лет, с виду добродушным и смешливым. Встретил он меня ласково, даже очень, и долго выпытывал, как это я, центаврианка, решилась перевестись в их скромное учебное заведение. Не все его слова мое переводящее устройство смогло перевести; позже я узнала, что декан активно использует сленг. Мной заранее была продумана прекрасная легенда о том, как такая девушка, как я, попала на такую планету, как эта, и я без промедлений ее изложила, закончив словами:
— …В общем, я захотела изменить свою жизнь и научиться чему-то новому.
— Прекрасно! Это прекрасно. Инициатива и активная жизненная позиция — то, что мы приветствуем. А теперь, — декан хитро прищурился, — будьте так добры, гражданка Миктула, скажите правду.
— Я сказала вам правду.
— Нет, нет, вы очень убедительно сыграли, но у меня таких, как вы, талантливых врунов, сотни на дню бывает: студенты везде одинаковы. Так какова правда? Как вас занесло в нашу дыру?
Декан умудрялся быть одновременно бесхитростным и проницательным, казаться безобидным и строгим. Привыкшая к тому, что все, кто старше и опытнее, я растерялась. Можно было бы, конечно, отбрить его, заявив, что не касаются его мои личные дела, но я почему-то не смогла произнести эти слова.
Декан молчал и выжидательно на меня смотрел.
— Меня преследует несостоявшийся жених, — решилась я сказать правду. — В ЦФ он меня везде найдет, а будучи студенткой вашего вуза, я буду вне зоны его досягаемости.
Мужчина кивнул:
— Это похоже на правду. Только супер-факторы могут загнать на нашу планету таких, как вы. Что ж, гражданка Миктула, давайте решим кое-какие вопросы. Основные экзамены вы сдали, оставшиеся предметы сдадите позже — и этих предметов будет много. Вы учились по общей долгосрочной программе, а у нас подготовка идет сразу по специализациям, так что просто «биологии» у нас нет. Какая специализация вас привлекает? К чему вы шли? Какими проектами занимались? В вашем личном деле я не увидел склонности к чему-то определенному. Учтите еще, что результаты ваших экзаменов позволяют вас зачислить на первый курс по любой специализации
Я не сразу ответила. Было время, когда я была уверена в своей будущей специализации. Я хотела стать зоологом, изучать животных в их естественной среде обитания, вести наблюдения и дневники, выслеживать закономерности… Но теперь… теперь я уверена лишь в том, что хочу спокойствия и отстраненной работы, работы, к которой не примешаны эмоциональные переживания.
— Меня интересует молекулярная биотехнология, — сказала я; слово «интересует» прозвучало чрезвычайно фальшиво.
— Точно? — уточнил декан.
— Точно, — кивнула я; этот ответ прозвучал еще более неубедительно.
— Раз так, поздравляю — вы зачислены. Пока будете учиться с первокурсниками. Когда выяснится, на каком вы сейчас уровне, переведем вас. Имеется личный планшет? Он соответствует требованиям нашего заведения?
— Да.
— Хорошо. — Декан стал что-то набирать на своем планшете, и немного погодя сказал: — Вам нужно будет пройти медицинский контроль и получить пропуск, чтобы иметь доступ в столовую, общежитие и прочие помещения. Место в общежитии вам тоже будет предоставлено; жить будете с первокурсницами. Прежде, чем идти на медконтроль, сдайте свой планшет секретарю — нужно закачать ваши все необходимые данные для обучения. Выделить вам провожатого?
— Не стоит. У вас не затеряешься, — улыбнулась я.
Декан тоже улыбнулся, после чего сложил руки на груди и окинул меня взглядом, в котором был и интерес, и настороженность.
— Вот смотрю я на вас и думаю: не совершил ли я ошибку, приняв вас? Совершенно точно то, что вы — та еще авантюристка. Я не видывал еще центавриан, которые добровольно уходят жить к младшим. А вы, Миктула? Не думаете, что ошиблись?
— Нет, не думаю.
— А я уверен, что скоро вы поймете, что зря решили спрятаться именно здесь. Я не имею в виду, что заведение у нас плохое; мы выпускаем весьма неплохих специалистов, востребованных на земных планетах. Но вы, Миктула, должны смотреть дальше. Сможете ли вы жить и работать на земных планетах? Не будете ли нос морщить при виде наших лабораторий? Будете ли довольны зарплатой?
— Если вы не будете задавать так много вопросов, то я всем буду довольна.
— Намек понял. Идите, отпускаю.
Я поднялась с кресла и пошла к выходу из кабинета. Мне так и хотелось обернуться и заявить этому строго-доброму товарищу, что и он тоже авантюрист, раз принял меня. Но моя сдержанность победила, и я вышла, озадаченная двумя вопросами: что же за нравы царят здесь, раз сам декан так просто держится со мной? И смогу ли я принять эти нравы?
Глава 3
Эту систему, эту планету и этот универ я выбрала по одной причине. Проходя медконтроль, утрясая вопросы с документами и комнатой в общежитии, я постоянно думала об этой самой причине. Встретимся ли мы? И когда? Как «причина» отреагирует? Что скажет? А может, она уже перевелась? Или редко появляется здесь, ведь она не с первых курсов? И, самый главный вопрос: почему я не написала ей заранее? С чего это мне захотелось так рискнуть?
Все эти вопросы разом возникли в моей голове, когда я, проходя к общежитию, увидела у фонтана знакомую фигуру. Пухлую фигуру. Обладательница оной фигуры стояла в напряженной позе и в глубокой задумчивости смотрела на экран своего планшета.
Джуди Козловски ничуть не похудела с нашей последней встречи, хотя обещала взяться за себя; на деле она, разумеется, взялась за калорийные вкусности, наверняка, еще и вредные. Я покачала головой, отмечая, что сия гражданка себе не изменяет, откровенно забивая на внешний вид. Бедные ее волосы, выбеленные до платины, кое-как собраны на макушке в нечто вроде пучка; длинная челка лезет в глаза. И что это за аляпистый балахон она нацепила?
