Надо отдать Карлимиллиону должное, он не только выполнил свою часть договора, но и перевыполнил. Телега была доверху нагружена овощами, фруктами, вяленой рыбой, зеленью и прочей снедью, которую сложно найти в мире по эту сторону стены. Разрешение поохотиться тоже дали, но лишь на несколько часов. Правда, и за это время мне удалось подстрелить пару кабанов и лося. Животных жалко, поначалу охота для меня была самым нелюбимым занятием. Но голодных детей все же жальче, так что пришлось преодолеть себя.
— А тут у нас что?.. — спросила я у возницы, трепетно прижимавшего к себе нечто, завернутую в беличью шкуру.
— Ой, а это тебе… То есть вам. — В мои руки перекочевал небольшой ларец. — Я просто припрятал до поры до времени.
В ларце были драгоценности и записка, набросанная размашистым, но красивым почерком с витиеватыми вензелями.
— Драгоценности предназначены ректору академии Света, — прочла я. И, строго глянув на возницу, проговорила: — Тебе это лишнее. Возьми лучше немного продуктов для своей семьи.
Такому исходу возница был более чем рад. Потому в обратный путь телега катилась куда проворнее и даже колеса поскрипывали как-то весело, бодренько.
Итак, последний экзамен сдан. Дело за малым: получить диплом и, став рыцарем ордена Света, продолжить поиски. А заодно сделать так, чтобы брошенные дети этого мира ни в чем не нуждались.
Приют Святого Макия…
Здесь, за высоким забором расположились длинные каменные постройки. Издали они напоминали маленьких невзрачных карликов, с завистью и восхищением взирающих на расположившегося в центре «господина», храм Святого Макия. Настоятель и его приближенные проживали в нем, монахини и дети занимали комнатушки в каменных «бараках». В них же расположены полупустые склады и хозяйственные помещения. В комнатушках душно и тесно, но это лучшее, на что могут рассчитывать сироты этого мира.
По двору важно и чинно разгуливало главное сокровище приюта — козел Иван с обломанными рогами (каюсь, я назвала его так в честь бывшего) и три тощих козочки. Только по большим праздникам дети получали по трети кружки молока или ложке творога. В остальные дни питались кашей на воде и такрелью, единственным овощем, способным уродиться в засушливых условиях.
Но ничего, сегодня у детей будет настоящий пир. Это я гарантирую.
Весело поскрипывая, телега вкатилась во двор приюта. Со всех сторон к нам, как стая шустрых сорок, стали сбегаться монашки в черно-белых одеяниях. Детей не было видно: старшие работали, а у младших шли занятия. Но я была уверена: малыши отложили в сторону учебники и прописи, прилипнув к мутным окнам из тонкого стекла.
Но первым встречать меня кинулся Иван.
— Даже не думай! — рыкнула я, упершись ногой в его безрогую голову. — Тебе могу выдать только хорошего леща.
Ну да, с этим козликом у нас взаимная любовь с первого взгляда. Каждый раз он пытается улучить случай и боднуть, но я каждый раз оказываюсь проворнее.
— Еще хороших лещей тратить на этого дурня, — возмущенно пробубнил возница. — С него и колючек хватит.
Не стала говорить, что подразумевала совсем другого леща. Вместо этого развернула козлика и подтолкнула обратно к его маленькому стаду. Сама же приложила ладонь ко лбу и, щурясь от палящего солнца, глянула вдаль. Так и есть, детишки прилипли к окнам учебного зала. Все тридцать… Нет, стоп, только двадцать девять. И, кажется, я знаю, кого не хватает.
— Наша спасительница! — всплеснула руками подбежавшая мать Люсия. Худощавая и немного сгорбленная от тяжелого труда и прожитых лет, она, тем не менее, всегда оставалась бодрой и энергичной. — Ты просто наша спасительница! Из центра опять задержали поставку… То пожар у них, то наводнение. А дети тут последний такрель без соли доедают. Но кому до нас какое дело?
— Мне есть дело. Здравствуй, Люсия. — Я поцеловала ее в подставленную щеку. Сухую и сморщенную, как пергамент, но теплую, буквально светящуюся внутренней добротой. — Поможете разгрузить телегу?
— Да мы все сами сделаем, — пообещала матушка. — А ты отдохни с дороги. Хочешь прилечь в библиотеке, там прохладнее всего?
— Я лучше навещу малышей. Ничего, если у них будет лишний перерыв между занятиями? О, и где Маклин? Я не заметила его среди малышей.
— Ох уж этот Маклин… — Люсия покачала головой. — Наказан, как всегда. А остальных навести, кое-кто будет особенно рад твоему приезду.
Она посмотрела в сторону одного из зданий и улыбнулась.
Глава 4
— Даря!.. — Малышка Софи заметила меня первой и, открыв окно, высунулась из классной комнаты.
— Привет!.. — Я помахала ей в ответ. — Будь осторожнее, не выпади.
Чья-то крепкая рука в черном втянула малышку обратно.
Я поспешила в классную комнату, довольно мрачное помещение с длинным рядом деревянных лавок вдоль стен, увешанных портретами выдающихся деятелей ордена. Детям здесь не нравится. Как и мне. Слишком мрачно, душно и как-то тоскливо. Но дети, дети могут украсить собой любое помещение.
Стоило мне войти, как комнату наполнили радостные возгласы. Ребятишки вскочили с мест, несмотря на грозные оклики матери Селины, одной из самых строгих монахинь и учительницы по совместительству. О, эта особа могла часами напролет читать жития святых и заставлять детей зазубривать отрывки наизусть. Сказки и легенды она презирала, да и к математике относилась прохладно. Не удивительно, что учеба с трудом давалась многим из сирот.
— Простите мое вторжение, матушка, — покаялась я. Впрочем, не испытывая мук совести. — Я ненадолго, обещаю.
Селина фыркнула и поправила белоснежный воротничок, впивавшийся в толстую шею. И как только ее не душит такое плотное одеяние?
— У детей занятия, — напомнили мне сухо.
— Знаю, — кинула в ответ. — Мать Люсия разрешила. Да и настоятель Саос будет не против.
Разумеется, не будет, ведь именно ему достанется львиная доля даров повелителя драконов.
— Не оставите нас ненадолго?
Мой вопрос вызвал у Селины новую порцию негодования. И все же она вышла, громко фыркнув и хлопнув на прощание дверью.
— Как мы тебе рады!.. — Десять малышей бросились обниматься. Худенькие ручки-веточки касались меня со всех сторон, и в этот момент я поняла: дело сделано не зря. Именно ради них, детишек, я стану рыцарем Света и буду возвращать драконов восвояси так часто, как позволят обстоятельства. Стану браться за любое, самое неприятное дело, лишь бы видеть эти улыбки и слушать веселый щебет.
— Расскажешь нам на ночь сказку? — попросила маленькая Мила.
Поправила магические окуляры, так и норовившие сползти с носа. Что поделать, лучших не удалось найти для такой малышки. А без них она почти ничего не видела. С пушистыми серыми волосами и маленьким чуть заостренным книзу носиком она немного напоминала совенка, вечно удивленного и немного испуганного.
— Про принцессу… — задумчиво улыбнулась Софи.
— Лучше про рыцарей! — воинственно добавил Камил, самый старший из группы. — Про то, как они побеждают драконов.
— И спасают принцесс! — настойчиво добавила Софи.
— Расскажу, — пообещала я, обнимая малышей крепко и нежно. — Но вечером, перед сном. А пока не вернулась мать Селина, вот вам от меня небольшой подарок.
Я достала шоколад, довольно увесистый кусочек, завернутый в ярко-алую ткань. Специально припрятала для детей в волшебную ткань. Еще один кусок лежал в другом кармане для подростков. Тем, кто старше семи, полагалось работать с утра до ночи наравне с монахинями. Их научили писать, кое-как считать, и решили, что этого достаточно.
— Вкуснятина… — проговорила Софи, медленно рассасывая маленький обломок шоколада.
— А я не буду, — отказался Камил. — Не нужны мне подачки от драконов.
