Сейчас я с содроганием вспоминаю время сразу после гибели родных. Вспоминаю, как сцепив зубы я ходила на лекции, как подтягивала хвосты, как по ночам читала, не видя строчек, как ненавистными учебниками старалась заполнить пустые, холодные, одинокие ночи. Потом родилась дочь и стало еще тяжелее. Но я терпела. Терпела, потому что отец хотел, чтобы у меня было это образование. Терпела, потому что учеба давала мне возможность забыться, терпела потому что нужна была Лилии.
Это по-настоящему страшно, остаться в двадцать лет с ребенком на руках. И никого близкого нет рядом. Хотя, я наверное, все же перегибаю палку своих ощущений, разрисовывая все вокруг черными пятнами. У меня были деньги. Много денег, больше, чем я могла тратить. Родители и муж оставили мне все что у них было. И головную боль в том числе. Ювелирная компания «Магия Камней» у простых людей мало известна. Зато каждый одаренный знает о ней. Артефакты и амулеты- вот что сделал отец основным источником дохода. У него было двое лучших друзей, с которыми он когда-то заканчивал МагУ. Один из них Вронский Дмитрий, с которым он вместе основал ювелирно-артефактное дело. Сначала как ИП, которое потом разрослось до компании международного уровня. Вскоре, Дмитрий встретил свою жену и уехал в Лондон, где открылся филиал «Магии Камней». Там же у них и родился Олег, который позже стал моим мужем. И вот я стала единственной владелицей этой проклятой компании. Девчонка без опыта, с неоконченным образованием. За спиной больше не было папы, который проверял мои составленные эконом-планы на ближайшее время. Сколько ошибок я наделала в то время, не передать словами, сколько выгодных контрактов уплыло куда-то на сторону. И как же я была благодарна отцу за то, что он настоял на выборе моей профессии в свое время. И спасибо ему, что с самого первого курса он начал меня потихоньку вводить в свои дела.
Если бы я неподготовленная полезла во всю эту кашу, то с дочерью мы бы быстро остались банкротами. Но и без того мои нервы горели как фитиль. Ведь помимо всех бизнес- проблем, у меня еще начались проблемы с магией. Вы знаете как становятся магами льда? А я знала. В свое время меня просветил Олег, который до смерти родителей был воздушным магом. Отец рассказывал, что органы опеки вытаскивали его абсолютно окоченевшего из занесенной снегом квартиры. Холод, который разливается в груди, отчаяние и боль, смертельная тоска, одиночество- вот чувства, которые служат толчком для пробуждения ледяной стихии внутри. Я забыла об этом, не вспоминала до тех пор, пока в гостиной, где я в очередной одинокий вечер, тогда еще беременная, вновь падала в омут отчаяния, разглядывая фотографии родителей, подарки мужа, обручальное кольцо, не пошел снег. Я не плакала с момента их похорон. Почему-то слез не было. Лишь тупое равнодушие, ощущение, что я замерзла изнутри. Вот и в тот вечер, снег падал мне на плечи, а я лишь стряхивала его передернув плечами.
Меня нашел начальник охраны- Бородин Игорь Павлович. Можно сказать, что он был правой рукой моего отца у нас в поместье. И потому он знал, где хранились контактные телефоны самых близких для нашей семьи людей. Мне просто повезло, что Игорь так хорошо знает нашу семью и так быстро соображает. Не прошло и часа, как в гостиную прошел второй лучший папин друг. Железный Илья Андреевич ректор МагУ и мой крестный. Он умолял взять себя в руки ради своей дочери, ради погибшего мужа, ради родителей, а я же смотрела на него пустыми глазами и чувствовала, как холод пробирается в самое сердце. Мне казалось, что по моим венам движутся кристаллики льда, чуть слышно похрустывая.
А он поняв, что бесполезно просто взывать к моему желанию жить, грубо схватил меня за руку и потащил по дому, заставляя вспоминать.
— Смотри, — втащил он меня в комнату родителей, — здесь ты совсем мелкой любила забираться к ним в кровать, когда тебе снились кошмары. Вспоминай, как утром Слава будил тебя щекоткой, а потом, подбросив вверх, тянул завтракать твоими любимыми сырниками.
Он тянет меня на первый этаж и буквально впихивает на просторную кухню залитую солнечным светом.
— Вспоминай, — просит он.
И я вспоминаю, как здесь, на кухне дурачились мои родители, обсыпая все вокруг мукой под мой заливистый хохот. Как любила готовить мама, напевая что-нибудь себе под нос. Как я ей помогала, и мы крутили пятыми точками под зажигательные песни из радио.
Глаза защипало и дыхание перехватило, но снег продолжал падать и крестный вновь цепко ухватив меня, выволок на улицу и буквально притащил к беседке.
— Здесь? Здесь же Олег первый раз поцеловал тебя, а потом сделал тебе предложение?
И я смотрю на обвитую виноградом деревянную беседку и вспоминаю.
Мне четырнадцать, и сегодня Вадик — самый крутой парень в нашей школе, предложил мне с ним встречаться. Я с хохотом рассказываю об этом Олегу, а он неожиданно хмурится.
— Я же тебе сказал, — наклоняется он ко мне, — что ты моя и только моя. Никаких других мальчиков.
— Олег, — вздыхаю я, — ты снова говоришь об этом. Ты же мне давно уже как брат, ну какая любовь между нами, — улыбаюсь я ему и с каждым моим словом его глаза все больше и больше напоминают хмурое декабрьское небо. — А я молодая девчонка, конечно мне хочется бегать на свиданки и целоваться, — мечтательно закрываю я глаза, представляя свой поцелуй с Вадимом.
И вздрагиваю, когда к моим губам прижимаются его теплые губы. Он целует меня осторожно, словно боится спугнуть, а по телу проносится теплая волна, которая заставляет меня подскочить на месте, оттолкнув его.
— Ты что творишь? — шепчу я, потому что голос сел.
Я чувствую, как крупная дрожь сотрясает мое тело. Я напугана этим поцелуем. Напугана тем, какие эмоции он во мне вызвал. Я не понимаю, что происходит и как так вышло. Не смотря на все шутки Олега, я никогда, до этого момента, не смотрела на него как на парня. Он был моим другом, я любила его почти как брата. После родителей, он был моим самым близким человеком. И мне стыдно, что я всего на миг поддалась ему, и я прячу лицо закрыв его руками, чтобы он не увидел как полыхают мои щеки.
— Чшш, — шепчет он, обнимая меня. Ему уже девятнадцать и в его руках я почему-то сейчас кажусь самой себе очень маленькой, — посмотри на меня Вика, — просит он и, не дожидаясь моей реакции, сам убирает мои руки от лица и заставляет смотреть в свои глаза, — я никогда не шутил. Ты стала моим спасением. Я полюбил тебя в тот самый миг, когда солнечная девочка назвала меня своим подарком. И это чувство не проходит, Вика. С каждым днем оно все крепче и крепче. Я никогда не думал о тебе, как о своей сестре. Я всегда мечтал, что однажды ты вырастешь, и мы с тобой станем семьей.
— Но я не могу, — продолжаю я выдавливать из себя слова.
— Тише, — он большими сильными ладонями, обнимает мое лицо, — позволь просто мне показать тебе свои чувства, а потом ты решишь нужен ли тебе еще кто-то, если у тебя есть я. Твой подарок…
И он вновь ловит мои губы в сладкий плен головокружительного поцелуя. Нежного и почти невинного, который становится с каждой секундой все жарче, лишая меня дыхания и рассудка. И после этого поцелуя, я понимаю, что мне действительно никто больше не нужен. Только он, мой подарок. Мальчик с белыми волосами и восхитительной улыбкой.
И здесь же спустя четыре года, в мой день рождения, он отбирает у меня бокал с красным сладким вином и ставит его на столик. Становится на одно колено и улыбается мне шальной мальчишеской улыбкой. А я, затаив дыхание, смотрю на него и думаю о том, как же мне повезло.
— Ты снова хочешь стать моим подарком? — со смешком спрашиваю я его, наблюдая за тем, как он достает из кармана бархатную коробочку и пытается сделать серьезное официальное лицо.
Но, честно признать, получается у него так себе. Его счастье переливается через край, а губы так и норовят расползтись в улыбке.
— Не сбивай меня, — строго говорит он, — я может долгих восемь лет ждал этого момента.
Закатываю глаза.
