— Я честная женщина, — повторила Мари, — а ты хочешь превратить меня в аманту?
Чтобы сидела и весь день ничего не делала, ожидая, когда мой любовник изволит почтить вниманием? И у меня никогда не будет возможности завести семью, родить детей?
— Ри-и-та! Какая же ты странная! Любая вдовушка на твоем месте от счастья визжала бы, а ты недовольна? Повторяю — ты будешь всем обеспечена!
Собрав остатки воли, Маризта высвободилась из объятий, встала и, поправляя платье, горько бросила:
— За что ты со мной так? Чем я заслужила?
— Да что не так в моих планах? — рассердился Михаэль. — Я же вижу, как ты млеешь в моих руках, ты сама хочешь, чтобы я тебя любил! Почему упрямишься?
— Да ты прав — я хочу, но не участи аманты, игрушки, содержанки, а именно любви.
Хочу семью и детей.
— Я — женат, — напомнил Михаэль. — Вернее, был женат, пока мы не переспали. В любом случае, я не могу жениться на тебе, ты же понимаешь это?
— Конечно, понимаю, — вздохнула Мари. — Аристократы не женятся на вдовах, граф никогда не назовет женой простую зельеварку. Поэтому, нам надо держаться друг от друга подальше.
— Почему? Мы можем провести вместе много приятных дней, доставить друг другу удовольствие. Зачем отказываться, если мы оба этого хотим?
— Потому что, Ваше Сиятельство, вы уйдете, и заберете с собой моё сердце. Разве я смогу дальше жить, без сердца? Поддавшись зову тела, я потеряю, и сердце и душу.
— Глупости, иди сюда, я развею твои опасения! — мужчина властно притянул расстроенную Мариэту назад. — Нам хорошо вместе, ты не можешь это отрицать. Я не обижу тебя, Мари, просто поверь мне и позволь себе быть счастливой.
И Маризта сдалась.
Ночь была жаркая.
Женщина не заметила, когда Михэ снял с неё платье и сорочку, куда делась её одежда, в какой момент разделся он сам.
Упоительные поцелуи, ласковые руки, нежные слова — она качалась на волнах наслаждения, раз за разом, взлетая на вершину и рассыпаясь разноцветными брызгами. Целовала сама, гладила, шептала и вскрикивала, отдаваясь, как в последний раз.
Куда делась её осторожность, почему она отпустила себя, позволила увлечь, сама тянулась навстречу и радостно принимала, теряясь в ощущениях и удовольствии?
Он оставит её, это, несомненно, но не сейчас. Не сегодня. Не завтра. Она урвёт свой кусочек женского счастья, выпьет его до капли, не потратит зря ни одной минуты!
Это потом она будет сотрясаться в рыданиях, оплакивая своё разбитое сердце, а сейчас… сейчас она возьмёт всё, что он сможет ей предложить. Чтобы до конца жизни вспоминать свою любовь.
«Единый, как же жалко, что я не могу понести, ведь маги зачинают детей только в одобренном тобой союзе. У меня нет ни единого шанса на одобрение, верно? Кто она, и кто Михаэль? Да, я слаба, не смогла отказаться от возможности быть с ним. По крайней мере, пока он не вернется к прежней жене или не женится на ком-то другом, он будет моим. А когда… тогда я уйду, спрячусь, исчезну, унося с собой воспоминания и истекающее кровью сердце. Я смогу, у меня уже есть опыт. Ах, если бы ты, Единый, даровал мне ещё и дитя от любимого! Было бы не так больно от потери. Я уехала бы далеко-далеко, купила дом и растила бы малыша, варила бы зелья, а по ночам вспоминала бы каждую минуту, каждое мгновение счастья!»
— Ты меня с ума сводишь, — шептал граф, — не могу разжать руки, мне мало, сколько бы ни брал тебя — всё равно голоден! Ни с одной женщиной я не испытывал ничего подобного. Ты — колдунья, моя Рита, приворожила, завлекла, затуманила, взяла в плен…
Утром граф не превратился в ледышку, наоборот, был нежен и предупредителен.
— Я тебя ночью совсем измотал, — проговорил он, рассматривая вспухшие губы женщины. — Не вставай, я принесу еды, ты поешь и снова ложись. Скажу хозяйке, что ты переутомилась и будешь весь день отдыхать.
— Аты?
— Я возьму с собой Гарея, внучка нашей хозяйки, пройдемся с ним по городу, заглянем на местный базар. Посмотрю, что и как. Не бойся, — увидев ее движение, успокоил Михаэль. — Я буду только смотреть, слушать и ни во что не стану вмешиваться. Куплю одежду и что-нибудь вкусное. Отдыхай!
На этот раз он не промахнулся — портал вывел прямо к воротам дома, что сняли его люди.
Делаверт брезгливо покосился на две кучки, смирно лежавшие рядом и преданно моргавшие — разбойники были в сознании, но магия не позволяла им и пальцем шевельнуть.
— Ваша Милость! — из дверей дома выбежал Магноль, — кто это с вами?
— Не поверишь — портал забросил меня в Тропиндар, на границу с Андастаном, а эти, — барон пнул ближайшего, — опоили сонным зельем и собирались продать какому-то Бортану, как раба.
— Ар, простите, — просипел похититель, — грах попутал! Мы живём небогато, приходится идти на сделку с совестью, чтобы прокормить семью.
— Какая сделка? — возмутился Энгель, — совести у вас, отродясь, не водилось!
Магноль, заберите это отребье, где-нибудь закройте, завтра поговорим с ними.
— Ваша Милость, путы снимите! Ног-рук не чувствуем!
— Скажите спасибо, что позволяю дышать, — рыкнул барон. — Уберите их с глаз моих.
Машинально сунув руку в карман брюк, Энгель нащупал какой-то предмет.
Вытащив его наружу, мужчина с удивлением обнаружил, что это раздавленный портал.
Хм, на самом деле, бывшая сфера стала молочно-белой. Значит, действительно, кто-то перенастроил портал. А сделать это мог только тот, кто вхож в покои барона.
Барон потер подбородок, размышляя.
Новость так себе. Выходит, в доме графа притаился предатель и, похоже, не один.
Кто-то из слуг ему помогает, это не подлежит сомнению.
Но кто этот предатель? Из магов в замке были только он сам, два целителя и Его Светлость.
Но целители не могут работать с порталами, их дар иного свойства и направленности! О, Единый! Неужели, за покушениями стоит советник императора, герцог Д’Арси?
Поверить в такое было сложно — для чего бы герцогу этим заниматься? Он богат, родовит, говорят, недавно обзавёлся одарённой невестой. Правда, ходят слухи, что девушка в Храме сказала «нет», но поверить в такое ещё сложнее, чем во вредительство герцога. Скорее, Ночное Светило взойдёт днём, чем женщина сможет в чём-то отказать магу.
В любом случае, у герцога не может быть никакого интереса в устранении рода Гроув, значит, надо искать тех, кто выигрывает от пропажи Михаэля.
Гм… Больше всех выигрывает он сам, как ни крути. Однако, он не помышлял устраивать диверсии и твёрдо знает, что никакие покушения не организовывал.
Далее — Гвинет. Тут тоже минус — женщина была привязана к Елиазару и вполне счастлива. Да, с Михаэлем большого тепла и привязанности не возникло, что не удивительно, но супруги не испытывали друг к другу неприязни, их семейную жизнь можно было назвать вполне сносной. Пропажа Михаэля ставила Гвинет в ужасное положение — если бы не ребенок, её вернули бы отцу.
Энгель, мельком, слышал, что собой представляет родитель Гвинет, поэтому понимал — вернуться под его опеку женщина не хотела бы и под страхом смерти. С беременностью всё несколько иначе, но тоже не радужно для графини — несомненно, император не оставит графство и наследника без присмотра, а это значит, что по достижении наследником трех лет, назначит графине нового мужа и воспитателя для её сына. По правилам, дитя забирают с женской половины в три года, и дальше он растёт только в мужском окружении. С какой стороны ни посмотри — Гвинет не выгодно исчезновение Михаэля. Значит, графиня не виновна, её можно не считать.
И что он имеет? А ничего хорошего!
Противник, несомненно, маг, но в замке сейчас единственный посторонний маг — советник.
Вернулся к тому, от чего ушёл.
Усталость навалилась с новой силой, барон потёр лицо, разгоняя кровь, но веки отяжелели, тело просило отдыха.
