— А с ней ты что сделал? — интересуюсь, особо не надеясь на ответ.
— Ничего. — Ксанор усмехается. — Не в моих привычках обижать девушек, хоть сегодня я всерьёз задумался над тем, чтобы пересмотреть свои жизненные позиции. Просто предупредил её, чтобы не появлялась там, где буду я. А если появится… Думаю, я их тогда всё-таки пересмотрю.
— Спасибо, — несмело касаюсь его руки.
— Не благодари. Это я познакомил тебя со своими ублюдочными друзьями, хоть знал про навязчивое желание Нарсисы, чтобы я её трахнул, и про то, каким неадекватом может быть Виталь. Если бы не я, тебя бы вчера никто не похищал.
Он сильнее сжимает пальцы на руле, и я, подавшись к нему, накрываю его руку своей.
— Со мной всё в порядке, правда.
— Это ты сейчас так говоришь, потому что ничего не помнишь.
— Даже когда воспоминания вернутся, я просто не стану на них зацикливаться.
Знал бы он о моём прошлом, сейчас бы не усмехался так скептически, а просто кивнул и успокоился. Потому что я действительно не собираюсь зацикливаться на этом уроде-фотографе. Оставлю его в прошлом, как и досадный эпизод с Гаранором Хоросом.
Дина не зря назвала особняк Сольтов дворцом. От Монсона городская резиденция этого не в меру состоятельного семейства отличается разве что размерами — они чуть более скромные, причём акцент в этой фразе следует ставить на «чуть». В остальном же родовое гнездо Сольтов в Кадрисе ничем не уступает их южному гнезду.
— Ленни, на что это ты там залипла? — Ксанор легонько щёлкает пальцами возле моего носа.
— Эй! — шутливо отмахиваюсь я. — Я просто любуюсь и пытаюсь понять, который из домов, где уже успела побывать, круче: ваш, Монсон или вот этот особняк. Боги, а какой у них сад!
Чем ниже мы опускаемся, тем больше деталей мне удаётся рассмотреть. Летом здесь должно быть потрясно. Столько растений я не видела даже в ботаническом саду. Настоящие джунгли, над которыми изо дня в день колдует рука садовника. Или скорее армии садовников, потому что один человек со всем этим буйством природы просто не справится. Посреди так называемых джунглей прячется бассейн, больше похожий на озеро с каменными порогами. Здесь даже имеется скромная имитация водопада. Представляю, как бы Лите здесь понравилось.
Площадка перед домом выложена сверкающим в огнях мрамором, отчего кажется, будто его весь день поливало дождями. И на этой площадке, улыбаясь, позируют перед вспышками фотокамер приглашённые Сольтов. На гостьях пелерины и полушубки, роскошные платья и тонны драгоценностей, обвивающие всё, что можно обвить, даже их сложные причёски.
Дина тоже порывалась сотворить из моих волос что-нибудь эдакое, необычное, но я уговорила её просто слегка их завить и оставить как есть, ну то есть распущенными. Няня поворчала, поуговаривала, но в конце концов сдалась, заявив, что с такой причёской я буду похожа на официантку.
— Только не в этом платье, — возразила ей я и великодушно разрешила сделать мне лёгкий макияж.
— Ксанор, а мы можем войти не через парадный вход?
Тёмный следит за моим взглядом, прикованным к журналистам с фотокамерами, и отвечает:
— Не вопрос, — а потом по дуге облетает дом.
Наверное, он решил, что это из-за Медины. На самом же деле мне просто не хочется лишний раз попадаться на глаза прессе. Валара осудили и приговорили к пожизненному, а мне посоветовали начать новую жизнь в новой стране, но осторожность всё равно не повредит.
Хотя бы в той мере, в которой я могу её себе позволить, являясь девушкой самого завидного холостяка Грассоры.
Мы приземляемся у заднего входа, возле которого тоже полно аэрокаров, но не таких роскошных, как те, что сверкают литыми боками возле парадного. Ксанор пристраивает машину под пальмой и через неприлично скромную для такого дома дверь мы проходим в неприлично узкий коридор. Провожаемые удивлёнными взглядами слуг и нанятых на вечер официантов, минуем кухню (неприлично большую) и другие служебные помещения, а потом как-то незаметно оказываемся в холле.
У меня тут же забирают пальто, взамен предлагают бокал шнайса, суют под нос закуски, которые и выглядят, и пахнут обалденно вкусно. На какое-то мгновение я слегка обалдеваю от всего происходящего: от шума, яркого света, музыки и блеска, но очень быстро прихожу в чувство.
Благодарить за это следует старшего Хороса. Он спускается по широкой мраморной лестнице, ведя под руку Фелисию, которая в своём пышном нежно-розовом платье так похожа на новобрачную. А он на того, кто только что обзавёлся счастливой женой. Идеальное лицо без единой лишней эмоции, идеальная фигура, идеальность которой ещё больше подчёркивает элегантный чёрный смокинг со стального цвета бабочкой (должно быть, под цвет глаз подбиралась).
Безумно хочется найти в этой паре хотя бы один, пусть даже самый незначительный изъян, но, наверное, их не обнаружить даже под микроскопом. Они прекрасно дополняют друг друга, как будто две йорговы половинки.
Я к Фелисии ничего не испытываю. Никогда не испытывал.
А по нему и не скажешь. Нет, Хорос не выставляет напоказ свои чувства, но то, как он поддерживает её под руку, какие взгляды на неё бросает, говорит о многом.
Возможно, играет на публику. А может… и не играет.
Он знает, что на них смотрят, что их фотографируют, и улыбается. Улыбка украшает его лицо, но не отражается в его глазах. Глаза остаются такими же холодными, что и утром, когда я сказала, что не стану его постельной игрушкой.
Кажется, я переоценила свои силы, потому что мне сложно смотреть на эту идиллию. Отворачиваюсь и прошу Ксанора увести меня куда-нибудь из холла — здесь слишком много народа. Пока высший ведёт меня в просторный зал, где для гостей уже накрыты столы и отведено место для аукциона, я выпиваю залпом шнайс, потому что понимаю: без него мне этот вечер не пережить.
— Так а за что будут торговаться и на что пойдут вырученные деньги? — спрашиваю у высшего в попытке отвлечься и тоскливым взглядом провожаю официанта с бокалами.
— Сегодня здесь будут выставляться драгоценности, когда-то принадлежавшие старым дворянским родам Грассоры. Всё, что удастся собрать, пойдёт на строительство сиротских домов и домов для престарелых в Лиаморре.
Лиаморра — очень бедная страна, вот уже который год раздираемая гражданскими войнами. Надеюсь, сегодня элита не будет скупиться, и, надеюсь, украшений для торгов приготовили много.
За столом в центре зала замечаю хозяев вечера, Бельтрана и Присилу Сольт, а также бабушку Фелисии, сонору Хенару. Взглядом нахожу и Оли, с которой мне очень хочется пообщаться, но вокруг неё вьётся слишком много журналистов, а к ним я даже после бокала шнайса не рискну приблизиться. К Сивилле не подойду и после нескольких бутылок (уж лучше сразу к журналистам), да и она, заметив меня, кривится так, что становится ясно: старшая дочь Сольтов тоже не горит желанием со мной здороваться.
Мой взгляд продолжает скользить по приглашённым. Здесь много политиков, много знаменитостей. Известные законодательницы моды, успешные бизнесмены, обожаемые миллионами актёры. Есть даже Светлые. Замечаю двух мужчин, да ещё и без блокаторов.
Счастливчики.
Наличие у меня блокаторов — ещё одна причина, из-за которой я отказалась собирать волосы. Не хочу, чтобы на меня пялились, не хочу привлекать к себе лишнее внимание.
Но кое-чьё внимание я всё-таки привлекаю. Его взгляд я чувствую даже сквозь толпу, даже на расстоянии. Он прожигает, врезается в меня, бьёт наотмашь, разбивая на осколки мой хрупкий кокон мнимого спокойствия. И снова я волнуюсь, снова нервничаю и хоть и пытаюсь заставить себя не оборачиваться, но всё равно это делаю.
Тёмный смотрит на меня так, будто в этом зале больше нет никого, кроме нас. Будто его локоть не обвивает рука невесты, и она не льнёт к нему, и это не он так бережно её поддерживает, накрывая её ладонь своею.
Мне нужно отвернуться, как чуть раньше в холле, но я словно тону в его взгляде, захлёбываюсь собственными эмоциями, которые накрывают с головой. Внезапно и яростно, будто штормовой волной.
