Кажется, ещё немного, и я действительно утону.
— Я тебе уже говорил, какая ты сегодня роскошная? — Ксанор обнимает меня за талию, губами касается моего виска.
Наверное, со стороны это выглядит несколько вызывающе, но… Йорги побери, пусть обнимает! И целует, и шепчет, пряча в моих волосах улыбку.
Кажется, я начинаю получать от этого какое-то садистское удовлетворение, ведь старший брат ловит каждое движение младшего.
Наверное, я сумасшедшая.
— Это всё из-за платья. Любая бы в нём смотрелась как модель со страницы журнала.
— Всего должно быть в меру, Ленни. И скромности тоже, — снова щекочет висок шёпот Тёмного.
Мне всё-таки удаётся разорвать этот взгляд. Я отворачиваюсь и иду за Ксанором, который увлекает меня к столу, а вскоре к нам подсаживается Оли, официант открывает бутылку шнайса, и этот вечер становится чуть менее ужасным.
— Ох, как же хорошо, что вы тоже здесь. — Оли прижимает к румяной щеке бокал с прохладным напитком, так и норовящим выплеснуться нарушу воздушной пеной. — Если надумаете отсюда сбежать, чур, я с вами.
— На аукцион мы точно останемся. — Ксанор расслабленно откидывается на спинку стула. — А может, нам вообще здесь понравится.
— Угу, особенно тебе, — фыркает младшая Сольт.
Вскоре к нам присоединяются ещё двое мужчин и одна девушка. Мы друг другу киваем, улыбаемся, обмениваемся ничего не значащими фразами. Фелисия и Гаранор устраиваются за столом хозяев и туда же, вовсю вихляя задом, направляется Сивилла, чтобы умостить его (свой зад) слева от будущего правителя.
Гости собираются, официанты расставляют первые блюда. Постепенно музыка стихает, а с ней и голоса. Мать Фелисии поднимается на сцену, чтобы произнести короткую приветственную речь, полагающуюся на таком вечере, и объявить о начале аукциона.
— Первый лот — ожерелье герцогини де Лара. Это не просто драгоценность, а настоящее произведение искусства. Никогда ещё сапфиры столь необычных форм и размеров не переплетались так искусно с ассалийскими бриллиантами.
Свет гаснет, и над каждым столом раскрывается трёхмерное светящееся изображение украшения.
Дамы восторженно ахают, мужчины обмениваются приглушёнными шепотками. А я незаметно пожимаю плечами. Как по мне, оно сильно громоздкое и наверняка тяжёлое. Попробуй поносить на шее такое количество ассалийских «булыжников» и при этом не согнуться в три погибели.
— Стартовая цена — два миллиона.
Не знаю, как мне удаётся не поперхнуться шнайсом. Наверное, только чудо спасает меня от участи раскашляться на весь зал, потому что два миллиона дрейхов для стартовой цены — это… ну в общем, это очень, очень много.
Очень много для первого лота.
— Два с половиной! — заявляет мужчина с залысинами, сидящий слева от нас.
— Три! — азартно восклицает Сивилла.
Ого! Сольты сами устраивают и сами покупают? Можно подумать, у неё мало цацек.
К торгам подключаются другие гости, и зал захлёстывает эмоциями. Стоимость колье стремительно растёт, взлетая… нет, не до небес — она улетает в самый космос. Я пью шнайс, наслаждаюсь закусками и тихо радуюсь за жителей Лиаморры. Всё-таки хорошим делом занимаются Сольты, правильным и благородным. И Фелисия хорошая. Очень. А я плохая. Потому что позволяю себе думать о её мужчине, уже почти муже.
Но ничего, я буду над собой работать. Возьму себя в руки и выколочу из головы всю эту дурь.
После пары бокалов шнайса поставленная цель кажется вполне достижимой. Мне нужен нормальный мужчина, который будет любить меня и Литу. Который не будет нас прятать, а будет рад назвать своей семьёй. Я хочу быть женой, а не любовницей. Хочу быть счастливой, а не мучиться всю жизнь угрызениями совести.
Вот!
Третий бокал отлично идёт с салатиком, которого на тарелке оказывается до безобразия мало. Оли тоже на аппетит не жалуется, и Ксанор активно работает челюстями, пока сливки Грассоры сражаются за какую-то там тиару, цена за которую уже давно успела улететь в другую галактику.
Что вообще с ней делать? Где носить? У себя в замке дефилировать перед зеркалом в ванной?
А, ладно, зато сироты и старики в накладе не останутся.
Вечер продолжается. Между представлением лотов Присила делает перерывы, чтобы гости могли немного успокоиться и уделяли внимание не только драгоценностям, но и угощениям с винами.
Гаранор ничего не покупает. Жадина! А мог бы принять участие и приобрести для Фелисии те бриллиантовые серёжки с жемчужинами-звёздочками. Вот они-то как раз мне понравились и, возможно, подошли бы к её свадебному платью, которое мы так пока и не довыбирали. Я даже подумывала пойти подкинуть ему эту идею. К счастью, вовремя поняла, что сейчас во мне говорят пузырьки шнайса, убившие остатки разума, и осталась сидеть на месте.
— И последний на сегодня лот, — сонора Сольт возвращается на сцену, а официанты тем временем разносят фруктовый сорбет, который обычно подают между двумя основными блюдами. Якобы он помогает освежить вкусовые рецепторы. — Обручальное кольцо с редчайшим голубым бриллиантом. У этой драгоценности своя особая история, и в последний раз оно украшало руку наследной принцессы Джовера. Возможно, кто-нибудь из присутствующих здесь соноров пожелает украсить им руку своей избранницы. — Сонора Сольт игриво улыбается и громко объявляет: — Стартовая цена — три миллиона!
Гаснет свет, и внимание всех собравшихся переключается на обручальное колечко, рассыпавшееся над столами искрами голограммы. Голубой бриллиант действительно завораживающе красив, и его блеск ещё больше подчёркивает обрамляющая его россыпь мелких сверкающих камней.
Поглазев на раритет, я сосредотачиваюсь на угощении, а кто-то с задних столиков тем временем в ажиотаже называет цену:
— Три двести!
— Три с половиной! — доносится откуда-то сбоку.
— Четыре.
А вот это уже ни с сзади и ни сбоку, а совсем близко, и… И сорбетом я всё-таки подавилась. Тихонько кашляю, и Оли, добрая душа, быстро подливает мне в бокал воды.
— Спасибо, — сделав пару жадных глотков, улыбаюсь девушке и перевожу взгляд на Хороса.
А ему-то на кой йорг сдался этот лот?
Ксанор смотрит на меня и беззаботно подмигивает, а когда с галёрки заявляют про цену в шесть миллионов и следом кто-то заикается про восемь, он резко обрубает:
— Десять, и на этом закончим.
В зале воцаряется тишина. Такая, что я даже не решаюсь дышать, потому что есть риск, что меня услышат. Луч света выхватывает из полумрака Тёмного, совершенно расслабленного и явно довольного произведённым эффектом.
Я не вижу лиц собравшихся, но могу себе примерно представить лицо Хороса-старшего. Вздрагиваю от этого представления и тянусь за шнайсом, но вовремя останавливаюсь. Всё, Ленни, хватит.
— Больше никто? — сонора Сольт натянуто улыбается, ждёт ещё несколько секунд, а потом как-то уныло говорит: — Ну что ж, и это сокровище нашло своего владельца. Обручальное кольцо с голубым бриллиантом отныне принадлежит сонору Хоросу!
Гости хлопают в ладоши, поздравляя новоиспечённого покупателя, к которому подходит мужчина во фраке и с поклоном церемонно протягивает серебряный поднос. На белоснежной салфетке темнеет маленькая бархатная коробочка. Ксанор забирает своё баснословно дорогое приобретение, но вместо того, чтобы сунуть его в карман и наконец переключиться на тающий сорбет, зачем-то поднимается на ноги.
И снова все звуки резко обрываются: аплодисменты, голоса, музыка. В момент, когда Тёмный раскрывает коробочку, опускается передо мной на одно колено и спрашивает:
— Эления Лэй, ты станешь моей женой?
* * *
— У вас пять минут.
Девушка смиренно кивает и, дождавшись, когда охранник разблокирует тяжёлую металлическую дверь, проходит в комнату для встреч с заключёнными. За стеклянной перегородкой её дожидается мужчина. Он сидит, заложив руки за голову, и со скучающим видом рассматривает потолок.
