тут оказалась. Но я могу вернуть тебя обратно. Хоть прямо сейчас. Ты готова?
— Нет! — испуганно выпалила я. — Подожди, я не готова, я… не знаю. А как же ребенок? Я не могу оставить ее одну.
— Это ведь даже не твоя дочь. На твое место вернется настоящая мать девочки, — в голосе Барса промелькнуло раздражение.
«Настоящая мать девочки уже не вернется» — грустно подумала я про себя.
— Мария, может тебе тут и нравится, но только с твоей помощью я могу покинуть это место, свое тело, которое убивает меня, — не стал скрывать Барс своих намерений.
— Хочешь сказать, что уйдешь за мной в мой мир, а кто-то из моего мира займет твое место?
— Да! — обрадованно произнес он, но, видя мою реакцию, поспешил сменить тон. — Я знаю, все это выглядит не очень, но я устал бороться. Можешь считать, что я трус, — но я не хочу оставаться здесь, когда проклятье окончательно возьмет верх и придёт час расплаты.
— Прости, я… — вдохнула поглубже, задерживая воздух в легких. — Мне надо подумать. Я… я пойду.
Выскочила из машины, быстрым шагом направляясь ко входу в интернат.
Я не смогла сказать ему сразу «нет», понимала, насколько болезненна для него эта тема. Но и сразу «да» ответить тоже не могла.
Минут пять постояла у входа, выравнивая дыхание, приводя в порядок мысли.
«На твое место вернется настоящая мать девочки»
Пусть не мать, но вернется настоящая тетя. Имею ли я право занимать ее место? И как же больно от мысли, что придется покинуть Ирочку.
А ведь еще и будет несчастный, которого Барс обречет на смерть вместо себя…
Что же мне делать?
***
Погружённая в свои мысли, я не сразу заметила, что что-то не так.
Даже маячившая рядом с дверью в мою комнату Галя не заставила меня напрячься. «Ох, ну я и задержалась, Гале же тоже иди работать надо! — поругала я саму себя. — Малышка, видимо, спит, а Галя уже меня караулит, чтобы я ее отпустила».
— Спасибо большое, выручила! — с чувством поблагодарила я подругу, подходя к ней, вот только она отвечать не спешила, смотря на меня как-то странно, кусая при этом губы.
— Случилось чего? — нахмурилась я, берясь за ручку. Дверь была не закрыта.
В этот момент со спины услышала голос директора:
— Галина, что там у вас? Нина меня с совещания дернула, сказала, тут ЧП.
— Лев Львович, Маша… тут такое дело… ребенок пропал.
— Как пропал?! — переспросили мы с директором хором.
Вот только если его голос был удивленным, то у меня это было словно немой выдох от удара в живот.
— Что… где… где Ирочка? — прошептала я уже беззвучно.
Галя всхлипнула, и только тут я заметила и покрасневшие глаза, и чуть припухший нос.
— Я ее в комнате оставила, а тут Ксюша с кухни подошла, ну я и вышла всего на минутку… — заикаясь, рассказывала девушка. — Я только до столовой и обратно добежала, показать, куда меню, будь оно неладно, положила… а маленькая, она все равно спала.
Дрожащей рукой дернула ручку на двери, словно надеясь, что, заглянув в комнату, обнаружу Ирочку спящей у себя в люльке. Но внутри было пусто. Только маленькое ровненькое одеяльце, которым я ее укрывала, валялось на полу.
Закусила от волнения губы, с силой, до боли, словно желая этим наказать себя. Окно в комнате было распахнуто настежь, а стоящий на нем графин с водой опрокинут — кто бы ни был здесь, он залез через окно.
Или хотел, чтобы все думали, что он залез через окно.
Все, что было дальше, слилось в сплошное мутное пятно. На какой-то момент я выпала из реальности, потерявшись в отчаянном порыве, охватившем меня.
Кажется, я пыталась вылезти через окно, искать следы там. Директор удержал меня, потом вызвал вахтершу. По громкой связи объявили общее собрание всех учителей.
— У вас есть какая-нибудь ее игрушка? Используем чары обнаружения.
Но ни самые мощные чары, ни совместное обследование школы и территории вокруг ничего не дали.
— Кого зовем? — Галя, чувствуя себя виноватой, уже не сдерживала слез, и каждый ее вздох перемежался всхлипом. — Человеческую полицию или арбитров?
— Чары поиска не работают! Мои чары поиска, на минуточку, — всплеснул руками Лев Львович. А потом хмуро добавил: — И тех, и других. Тут что-то серьезное, надо искать по всем каналам.
А я должна была быть сильной. Должна была собраться, чтобы рыть землю, но практически ничего в этот момент не соображала.
Пальцы судорожно сжимали розовое одеяло, которое я давала директору для поисков.
«Реветь будешь, когда найдешь Ирочку!» — мысленно приказывала я себе.
Кому она могла понадобиться? Зачем? И кто можно мне помочь?
В какой-то момент меня оставили одну. Директор связывался с полицией, Галя, мучимая чувством вины, сначала просто боялась смотреть мне в глаза, а потом и вовсе убежала «проверять задний двор», остальные тоже разбежались кто куда.
Умом я понимала, что люди вокруг делают все возможное, чтобы помочь мне. Даже противный учитель музыки, который меня так донимал, взяв машину, пообещал объехать поселок и близлежащие дороги.
И, тем не менее, сейчас я чувствовала себя потерянной, одинокой, несчастной. Так плохо мне не было, даже когда я только появилась в этом мире.
Казалось, что отрезали часть меня. Ту часть, что наполняла меня смыслом, давала причины вставать по утрам. Да, я все еще дышу, могу говорить, но зачем я это делаю?
Кому могла помешать моя девочка? Или, наоборот, так сильно понадобиться, что этот «кто-то» решился на преступление?
«Это даже не твоя дочь…» — снова прозвучали в голове слова Барса.
Это он? Он сделал? Выкрал малышку, чтобы я согласилась уйти вместе с ним?
Ярость нахлынула на меня так быстро, что я не успела обдумать это предположение, схватила телефон, набирая его номер.
— Алло… — раздался в трубке ленивый голос. — Звонишь сказать, что передумала насчет моего предложения?
— Это ты сделал?! — рявкнула я в трубку.
— Сделал что? — от расслабленности и лени на том конце провода не осталось и следа. — Мария, что случилось? Ты в порядке?
— Нет, — я всхлипнула, уже понимая, что ошиблась. Нет, Мирослав хоть и не святой, но это не он. Не мог человек, ценой своего здоровья спасший маленького брата, поступить
