быть достаточно оружия.
— Обычно я согласен с этим утверждением, — сказал он, его рука легла на рукоять одного из трех мечей, которые можно было увидеть на нем. Я была уверена, что золотые и стальные доспехи скрывают больше. — Но ты будешь самым смертоносным оружием на этом поле боя.
Мой желудок слегка забурчал, когда я опустила серповидный клинок.
— Надеюсь, мне не придется использовать подобное оружие.
Валин наклонил голову в до боли знакомой манере, от которой у меня сжалось сердце, когда он посмотрел на меня.
— Ты действительно так думаешь.
— Да. — Я не знала почему, но замечание Валина не давало мне покоя. Почему я взяла в руки так много оружия? Мои брови сошлись, когда я пыталась понять свой, очевидно, неосознанный выбор. — Я просто… Способности, которыми владею, можно использовать для исцеления. Я бы предпочла использовать их для этого. — Взглянув на него, я прицепила серповидный клинок к бедру. — Если только мне не придется использовать их в бою. А если придется, я не буду колебаться.
— Я не думал, что ты будешь. — Он продолжал смотреть, но не на шрамы. — Ты выглядишь как…
Я знала, как я выгляжу.
Я скривила губы, разглядывая рукав своего платья… белого платья. В ночь в Нью-Хейвене, когда я решила, что больше не могу быть Девой, я дала себе обещание. Одним из них было то, что я никогда больше не буду одеваться в белое.
Сегодня я нарушила это обещание с помощью Нейла и вольвена Сейдж. Льняное платье было одним из двух, сшитых из одной из туник Киерана. Подол заканчивался у колен, а бока оставались открытыми, чтобы я могла достать пристегнутый к бедру вольвений кинжал. Под ней я носила пару толстых колготок, которые одолжила у Сейдж. Швы были ослаблены, так как вольвен была по крайней мере на размер или два меньше меня, а затем закреплены. Оба одеяния были чистого, первозданного белого цвета, как и пластины на плечах и на груди. Нейл даже умудрился обтянуть тонкие доспехи белой тканью. Он проделал потрясающую работу, предоставив именно то, что я просила, а потом еще и дополнил это. Была еще одна мантия. Еще одна пара колготок.
Я ненавидела это всеми фибрами своего существа.
Но то, что я носила, должно было служить цели. Я не была королевой, которую узнал бы любой смертный. Позолоченная корона ничего для них не значила.
А вот белый цвет Девы — да.
— Как, по вашему мнению, выглядела Дева? — закончила я за него. — Только обычно я носила вуаль вместо доспехов и… — Мои щеки снова потеплели. — И не так много оружия.
Он быстро тряхнул головой, отчего прядь волос выскользнула из узла, в который он завязал остальные. Она упала ему на щеку.
— Я хотел сказать, что ты похожа на одну из моих любимых картин.
— О. — Я немного неловко сдвинулась с места.
— Богиню, Лайлу, если быть точным. Не внешностью, а доспехами и прямой спиной. Сила. Во дворце есть картина. Не знаю, был ли у тебя шанс увидеть ее, но на ней изображена богиня мира и мести. Она носила белые доспехи.
— Я не видела ее.
— Думаю, тебе бы понравилось.
Я не могла не думать о Кастиле и о том, что бы он подумал, увидев меня в таком виде. Он бы одобрил оружие. Очень. А платье?
Он бы, наверное, сорвал его и поджег.
Мысли о Кастиле заставили меня вспомнить о сне… и о том, что он может означать.
— Я хотела вас кое о чем спросить.
— Спрашивай.
— Киеран подумал, что вы можете знать, возможно ли, чтобы родственные сердца посещали сны друг друга.
— Я помню, что читал что-то, где это утверждалось. Они называли это… — Валин наморщил лоб. — Прогулка души. Не хождение по снам. Там говорилось, что души могут находить друг друга даже во сне. — Его выражение лица разгладилось. — Произошло что-то подобное?
Мне потребовалось все, чтобы не позволить сну сформироваться в какие-либо подробности.
— У меня был невероятно яркий сон. Он не был похож на обычный сон, и я думаю, что Кастил тоже понял, что он другой, прямо перед тем, как я проснулась. То есть, я могу ошибаться, и это мог быть просто сон.
— Я думаю, это именно то, во что ты веришь. Душа путешествует между родственными сердцами, — сказал он. — Мой сын сказал, что верит в то, что ты его родственное сердце — не то чтобы ему нужно было говорить мне об этом. Я сам убедился после нападения в Палатах Никтоса, когда он проснулся и обнаружил, что тебя похитили. Я увидел это в твоих глазах и услышал в твоем голосе, когда ты говорила о своих планах отправиться в Карсодонию. Вы двое нашли то, что мало кому удается испытать.
— Да, — прошептала я, мое горло сжалось.
Валин улыбнулся, но слабые морщины на его лице стали еще глубже, когда он тяжело вздохнул.
— По дороге к тебе я прошел мимо Киерана, — заявил Валин, к моему облегчению. — Могу сказать, что он беспокоился о том, почему я хочу поговорить с тобой. Кроме его семьи, единственным человеком, которому он так предан, я считаю Кастила. И такая преданность выходит за рамки любых уз… даже Первородного нотама. — Он повернул голову ко мне, его золотые глаза были прищурены. — Он нужен тебе. Вам обоим.
— Знаю. — Я открыла свои чувства Валину и прижалась к тому, что напоминало мне Вал. Желание найти трещины, которые, как я знала, должны были быть в его щитах, снова охватило меня. Потянувшись к мешочку на бедре вместо кольца, я сжала игрушечную лошадку и отодвинула необходимость. — Если вы здесь, чтобы убедить меня не ехать в Карсодонию, я… я ценю ваше беспокойство… больше, чем вы, вероятно, думаете, — призналась я. — Но я должна это сделать.
— Я бы хотел сказать что-то такое, что заставит тебя передумать, но ты упряма. Как мой сын. Как оба моих сына. — Он коснулся спинки кресла. — Не против, если я сяду?
— Конечно, нет. — Я подошла к креслу напротив него и села в толстое мягкое сидение.
— Спасибо. — Броня скрипнула, когда он опустился, вытянув правую ногу. — Я знаю, что не могу изменить твое решение, но я волнуюсь. Многое может случиться. Многое может пойти не так. Если мы потеряем тебя в добавок к ним…
— Они не потеряны. Мы знаем, где они. Я собираюсь найти их, — сказала я ему. — А может быть, Малик… — Я глубоко вздохнула, снова сжимая лошадь. — Может быть, Малик и потерян для нас. Но Кастил — нет.
