Мы стояли у лавки мороженщика, когда проходящий мимо мальчишка-газетчик, рекламируя выпуск вновь запущенной «Новости столицы», начал кричать:
— Банда Крестов! Наводящая ужас на жителей окраины Сарды банда под предводительством Джекаса была полностью уничтожена двое суток назад! Ночь, которую головорезы не пережили! Банда Крестов!
Я вздрогнула и обронила тающий шарик, оставшись лишь с вафельным рожком. Руки задрожали.
— Найри, что с тобой? — встревожился Герман.
И я сделала то, что не делала никогда, попросив:
— Купи мне газету, пожалуйста.
— Хурт, охранять! — приказал Герман и быстрым шагом догнал мальчишку-газетчика.
Не прошло и минуты, как желтая тонкая свернутая трубочкой газета была у меня. Рожок от мороженного съел Хурт, я просто не смогла бы ничего проглотить сейчас. Дрожащими руками развернула газету и перестала дышать, увидев изображение того самот страшного грязного дома, в котором располагалась таверна. Заголовок гласил «Смерть жестокой банды оказалась столь же жестока». А дальше взгляд выхватывал фразы «расчленен», «сожжен заживо», «госпожа Урас была разобрана на части», «Знаменитый главарь банды Крестов Джекас был оскальпирован, оскоплен, затем подвергся…»
В какой-то момент поняла, что газета выпала из рук, Хурт лижет мне лицо, я сижу, прислонившись спиной к стенке лавки мороженщика, а Герман требует подать ему воду. Этой водой он меня и отпаивал, не понимая, что со мной и откуда такая реакция.
А я… я вспоминала ту ночь, и то что бандиты меня не преследовали и вот теперь я знаю почему. Их убивали.
Я старалась пить поданную Германом воду, зубы стучали о стакан, а я… вспоминала, вспоминала, вспоминала… Как хлопнула дверь в таверну, когда я уже вышла из нее, и ко мне подошел господин Эллохар, как я тогда удивилась на счет охранников, ведь они бы не выпустили меня, будь на месте, как мне показалось, что в таверне начался пожар, а господин Эллохар увел меня. Почти силой увел!
Тогда мне казалось, что он сумасшедший, а сейчас? Господин Эллохар аристократ, сейчас я это понимаю, а аристократы не рискуют ходить без охраны. Что если в момент, когда он уводил меня, его стражники…
— Найри, давай извозчика вызову, — предложил Герман.
Я отрицательно покачала головой и решила, что в кратчайшие сроки перееду от госпожи Шилли. Аристократы — страшные люди. Очень страшные.
Дальнейшие события показали, насколько я была права.
После обеда с госпожой Шилли и ее сыновьями, я засобиралась по указанному адресу. Из одежды у меня мало что осталось и потому плащ, принесенный Милли, служанкой моей гостеприимной хозяйки, приняла с благодарностью — после разговора с сестрой Уотсбери у меня появилась возможность вернуть подаренное. Но вот когда спустилась по лестнице, обнаружила, что все три брата меня ждут. И даже Хурт. Алех сидел на последней ступеньке, широко расставив ноги и опираясь локтями о колени, Герман у подоконника, Сэм, привалившись плечом к стене. И ждали. Как оказалось именно меня.
— В общем так, я против, — не оборачиваясь и догадавшись о моем появлении по взглядам братьев, произнес Алех.
Я спустилась вниз, села рядом с ним на предпоследнюю ступеньку и с улыбкой спросила:
— Почему?
— Да потому что нечего тебе там делать, — хмуро произнес Алех.
— И потому что мы знаем про историю с бандой Крестов, — добавил Сэм.
Я взглянула на Германа, парень извиняющимся тоном ответил:
— Найри, не всех там в той таверне положили, в банде Джекаса человек триста, они мстить будут, понимаешь?
Вот этого я определенно понять не могла.
— Думаешь, мы не поняли ничего? — Алех повернулся ко мне. — Да ясно все как воскресные цены, Найри. Ты пошла прятаться на окраине, так? Там в газете госпожу Урас упомянули, а у нее хата доходная, я знаю, был в том районе. Она видать смекнула что к чему, и продала тебя Джекасу, так?
Я промолчала.
— Короче, я прав, — заключил Алех. — Дальше все понятно, в смысле, что с тобой сделали бы, но тут этот аристократ вмешался, так?
Я молчала, глядя на стену из светлого дерева, покрытую лаком так, что рисунок древесины был отчетливо виден.
— Найри, так было? — спросил Сэм.
— Мы с господином Эллохаром просто ушли, — тихо сказала я, — мы ушли, а потом я… потеряла сознание. Я не знала, что кто-то убивал в это время банду Джекаса. Даже мысли не возникало. И не было ничего слышно. А потом я потеряла сознание.
Ребята отреагировали на мои слова молчанием. Подняла голову, посмотрела на каждого. На улице ярко сияло обеденное солнце, и лучи пронизывали легкие занавеси на небольших окнах, пространство гостиной. Так светло, умиротворенно, и чуть-чуть навевает сонливость…
— Найри на, тебе лучше сейчас поменьше выходить, — с тяжелым вздохом произнес Алех. — Серьезно. Ты нам не в тягость, даже наоборот, а по поводу гордости — сколько раз ты лечила нас и маму, и ведь никогда даже копейки не брала. Тебе не кажется, что сейчас наша очередь побыть гордыми, а?
Улыбнувшись Алеху, отрицательно покачала головой, и напомнила:
— Дело не в гордости, дело в том, что мне нужно начинать новую жизнь. У меня не осталось ни магии, ни состояния, ни собственности, ничего кроме знаний и осознания необходимости жить дальше.
— Драматизируешь, — фыркнул Сэм.
— Вообще-то девушке достаточно замуж выйти, — в тон ему продолжил Герман.
— Сомневаюсь, что в ближайшие лет пять смогу найти достойного жениха-мага, — резонно заметила я.
— А если не мага? — как-то напряженно спросил Алех.
Я решительно поднялась, начала натягивать перчатки, и раздраженно ответила:
— Никогда.
Герман хотел что-то возмущенное сказать, но его остановил Сэм:
— Найри просто боится, что если ее мужем станет не маг, а маги каким-то образом вернут себе силу, они убьют ее мужа, как убивают всех, кто имел, по их мнению, наглость, позариться на девушку с магией.
— Пресловутый закон о «Магически одаренных», — с презрением произнес Алех.
— Сейчас новая власть, — воскликнул Герман.
— У аристократов не лучше, — Алех поднялся, — идем, проведу тебя. Ну уж нет.
— Алех, у вас с торговлей плохо? — прямо спросила я.
Парень смутился.
— Или дел других нет, кроме того, чтобы меня опекать?
Теперь все глаза отвели. Так я и думала — торговое дело оно всегда внимания требует, а братья Шилли с утра дома околачиваются.
— Хурта возьми с собой, — хрипло произнес Алех.
— Хурт — собака, — терпеливо начала объяснять я, — мне предстоит войти в имение, там свои собаки, и Хурта могут поранить.
