Более-менее целый дом я нашел быстро — судя по остаточному следу магии, это было поселение ведьм, а мы комфорт и домашний уют ценили во все времена, и бытовой магией, независимо от специализации, пользоваться умеем. Зайдя вовнутрь, невольно вспомнил сторожку, в которой предложил Ветер переночевать. До чего же схожа ситуация. Опять горы, опять руины и стремительно приближающаяся ночь. Вот только теперь рядом со мной не она, а всего лишь ее неугомонная метла.
Пока я осматривал и проверял помещение на предмет надежности, Зараза начала таскать откуда-то с улицы целые охапки листьев. Причем как желтых, видимо, опавших, так и зеленых, совершенно свежих.
Откуда она их берет?
Но удовлетворять свое любопытство я не спешил — времени было мало, а дел, наоборот, много. Нашла, принесла, и на том спасибо — хоть не на голом полу спать.
Выставив охранный контур, я принялся за определение своего местонахождения. Хотя бы здесь меня ждали хорошие новости. Я оказался в самом сердце гор Равушар-Дан — намного ближе, чем рассчитывал. Настроение немного поднялось и я со спокойной душой решил лечь спать.
Решил. Вот только стоило мне завалиться на мягкую кучу листьев и прикрыть глаза, как я был мигом скинут с нее на холодный каменный пол.
Зажег светлячка и увидел возвышающуюся надо мной Заразу. Потопывая ножкой-корешком, эта… метла, чтоб ее, указала мне на голый пол, а потом пошла к куче листьев и нагло развалилась на ней.
В какой-то степени она была права. Вот только она же метла. Она в углу где-нибудь должна стоять. Тихонько и послушно.
Я растерянно стоял посреди комнаты и не знал, что мне делать. Это было как очередное наваждение. Только эти наваждения можно было объяснить, когда они были эффектом от присутствия Ветер. Теперь уже поздно врать себе и не признавать то, что девушка мне небезразлична. Да, демоны меня побери, я с первого дня не мог спокойно на нее смотреть. И злился на нее тоже из-за этого! Ведь мало того что она моя студентка, так еще и Тьма должна была ее отталкивать, вызывать страх и непринятие. Вот только…
Не думать — мысленно приказал сам себе. Не думать, иначе эмоции отразятся на действиях, а я должен быть собранным, сосредоточенным и внимательным. Тьма — серьезный противник и мне нужно любой ценой заставить ее вернуться назад. Слишком многое от этого зависит, тут уже не до эмоций и переживаний. Я воин, боевой проклятийник и цель для меня должна быть превыше собственных чувств и желаний.
— Я могу лечь и на полу, — подошел я к куче листьев и обратился к Заразе. Глупо, конечно, с метлой разговаривать, но, с другой стороны, она фамильяр, а значит, обладает частью сознания своей хозяйки, да и действия ее трудно назвать неразумными. — Вот только завтра нам предстоит тяжелый путь, и если я не высплюсь и не отдохну как следует, мы не сможем далеко уйти, а значит, еще не скоро доберемся до твоей хозяйки. Если тебе на нее плевать, то можешь и дальше сама валяться здесь. Но я предлагаю тебе сотрудничество.
Дожился — мало того что с чужой метлой разговариваю, так я с ней еще и договориться пытаюсь.
Зараза приподняла свою голову-помело, и хоть глаз она не имела, я мог поклясться, что она смотрела на меня с хитрым прищуром. Затем метла встала и направилась к моим вещам, сложенным тут же. Взяла мою метлу, положила ее на листья, легла рядышком сама и только после этого, кивнув мне, указала своими деревянными пальцами сначала на меня, затем на свое импровизированное ложе.
Похоже, я только что, можно сказать, добровольно лишился собственной метлы.
Старая, почти заросшая тропа вела в нужном мне направлении и это не могло не радовать. Судя по встречающейся временами каменной кладке и ширине тропы, когда-то это была настоящая дорога. Видимо, поселение, куда меня отправила глава Ковена, в давние времена было весьма крупным и значимым. Это неудивительно, ведь горы Равушар-Дан издавна представляют собой одну сплошную загадку. Только здесь существуют богатые залежи ризота — металла, способного изменять магическую структуру силового воздействия. Сюда же прилетают драконы, чтобы спеть свою последнюю песню.
Дракон не может просто умереть. Слишком много магии в этом невероятном создании. А как известно, в нашем мире даже капля магии не может пропасть бесследно.
Когда приходит срок и существо, прожившее не одну тысячу лет, готово встретить тех, кого давно уже нет, оно летит в самое сердце гор Равушар-Дан. Только они, переполненные своей собственной магией, способны выдержать последнюю песню дракона. Взобравшись на вершину самой высокой горы, дракон начинает петь. В своей песне он рассказывает о том, как много успел увидеть за свою жизнь, как много успел пережить, любил ли он, ненавидел ли, научился ли прощать или всю жизнь его разрывала ненависть и страх. Был ли он счастлив. Он зовет тех, кого давно уже нет, и они приходят. Они приходят за ним, а песня дракона остается. И нет силы большей, чем эта песня, и нет огня горячее, чем пламя дракона, поглощающее его собственное тело.
Здесь же жили легендарные облачные ведьмы, обладающие невероятной силой, способные становиться невидимыми и без всяких порталов переноситься на любые расстояния. Их уничтожили почти шестьдесят лет назад, обвинив в заговоре против короны. Вот только зная, какой ценой дается сила в этих горах, я сильно сомневаюсь в справедливости этих обвинений. Скорее, они пали жертвой дворцовых интриг, и та же Шадина Манчи наверняка приложила к этому делу немало усилий. Иначе как можно объяснить массовое уничтожение более сильных более слабыми. Вот только когда пришел Хадрок со своими тварями, те же самые «борцы за справедливость» очень быстро пожалели о своих действиях. Ведь будь живы облачные ведьмы, возможно, и не было бы Прорыва и тысяч бесполезных смертей.
И опять же, именно здесь, в горах Равушар-Дан, Хадрок создал свой последний оплот. Именно здесь он сумел разорвать ткань мироздания и выпустить темную энергию, пожирающую все живое.
Эти горы обладают поистине бесконечной магической силой, только совладать с ней дано далеко не каждому. Сила здесь своенравная, буйная и порой жестокая. Каждый год сотни смельчаков отправляются в горы Равушар-Дан, желая стать всесильными магами, да только большинство из них не возвращается, а те «счастливчики», которым это удается, редко находят себя в жизни. Это не значит, что горы Равушар-Дан безжизненны и пусты, вовсе нет. Здесь живет множество народов и рас. Только никто из живущих в этих горах не ищет всесилия и всевластия. Закон магических гор суров — здесь ты служишь магии, а не она тебе. Сила сама выбирает, с кем ей быть, она решает, что ей делать и как поступать тому, кто готов принять ее. А на такое служение готовы немногие. Потому и сходят с ума искатели неиссякаемого источника могущества, потому так и стоят непокоренными черные горы Равушар-Дан со множеством заброшенных когда-то великих городов и замков.
Когда солнце начало клониться к закату, я вынужден был остановиться. В горах и днем небезопасно, что уж говорить о ночах. К тому же, хоть я и поддерживал свое тело во время движения магией, необходимость в нормальном отдыхе и сне никто не отменял. Я побывал в достаточном количестве походов, чтобы знать, чем чревата неправильная оценка собственных сил и переоценка своих физических возможностей. На войне эмоциям не место.
Для сна выбрал небольшую расщелину. К сожалению, сейчас мы были на весьма большой высоте, и вместо деревьев вокруг были лишь жалкие чахлые кустики, поэтому Зараза при всем желании не могла повторить свой вчерашний трюк с листьями. И вообще она после вчерашнего договора начала вести себя довольно тихо и скромно. Даже метлу мою мне назад вернула, только пальчиком погрозила, видимо, предупреждая, чтобы я не радовался раньше времени.
Несмотря на усталость, долго не мог заснуть. В голове все время вертелись мысли — как там Ветер? Ведь ей, в отличие от меня, некому сейчас помочь. Мирашан рассказывала, что меня после запечатывающего Прорыв заклинания нашли практически случайно. Как и в любой ситуации, всегда находятся безумцы, готовые на любую авантюру ради наживы. Вот и в тот раз нашлись смельчаки, решившие, что после адского пламени какие-нибудь артефакты могут уцелеть. Они-то и нашли меня, рыдающим над обгоревшим телом. Это уже потом я смог вспомнить, как склонился над Хадроком, чтобы проверить, жив он или наконец-то умер. Как резко он открыл глаза и буквально на последнем дыхании полоснул меня мгновенно отросшими черными когтями. «Ищи» было его последним словом, и с этим словом через рану от когтей в меня полилась Тьма. После этого я не помнил ничего, кроме бесконечной боли, тоски и безудержной ярости. А что сейчас испытывает Ветер? Успею ли я добраться до нее раньше, чем Тьма полностью поглотит ее разум? Сработает ли зелье Мирашан на ней и какими последствиями будет это ей грозить? Ведь я только сейчас, избавившись от Тьмы, понял, насколько тяжелы последствия зелья и почему Люс был так против него. Хромота и выворачивающиеся кости — лишь одни из побочных эффектов. Бесконечный холод в душе намного хуже.
