Спальня заложницы темнела в тишине.
Кровать была не разобрана, ветер играл кружевными тюлями, из сада летело пение листвы. Не найдя девушку в покоях, князь вышел в цветущую пряность и застал Софию — спящей в беседке. Даже во сне она не рассталась с кровавым рубином, стиснув в кулаке, как самую большую драгоценность. Бледное лицо девушки освещали лучи фонарей. Ресницы серебрились в звездном свете. Веки чуть заметно подрагивали.
На минуту Святослав задумался о ее будущем и судьбе.
Забрав княжну из родительского Дома он, без сомнения, причинил ей боль, разрушив незыблемый и устоявшийся мирок. Но поступи иначе, он бы обрек ее на верную смерть. Каким-то неведомым шестым чувством, как только увидел Софию в гостевой зале Ипати, почувствовал — если не увезет девчонку из Арги — она умрет, а он никогда себе не простит.
Ветер всколыхнул ветви деревьев, и Святослав улыбнулся.
Легко догадался, София пришла полюбоваться незнакомыми созвездиями, но обессиленная дальней дорогой, быстро уснула. Положив рубин в карман, мужчина подхватил ее на руки и понес через сумеречный сад. Девушка пошевелилась, прижалась к его груди, что-то пробормотала, но не проснулась.
Желание поцеловать эти пухлые губы нахлынуло опаляющим зноем. Так же, как тем вечером у подножья «Западного Щита», когда они случайно столкнулись у озера.
Он покачал головой.
Когда желание уберечь эту наивную девушку от неоправданной жестокости братьев переросло в гораздо более высокое и сильное чувство? Когда он успел потерять голову? Когда успел проникнуться к ней, и понял — она стала ему не безразлична?
Уложив княжну на кровать, Святослав ненадолго задержался на пороге спальни. Как бы страстно сердце к ней не тянулось, прав касаться заложника перемирия он не имел. Это суровое предписание, навязанное Заветами Сияния, уничтожало не меньше скорой встречи с бессмертными ледяными чудовищами. Но постулаты Кодекса воинской чести, командир нарушить не мог.
Еще с минуту он любовался нежным личиком в обрамлении распущенных волос, а потом повернулся уйти. Но перед этим шепнул:
— Добро пожаловать в семью.
Глава 18
Утро выдалось прохладным и пасмурным. Восточный ветер сердито гудел меж стволов и безжалостно мотал кроны фруктовых деревьев, срывая цвет лепестков. Тучи, обгоняя друг друга, мчались на север, к макушкам Туманных гор, черневших на горизонте яркими контурами.
Одеваясь к завтраку в традиционное платье Дома — синие с серебром, София поглядывала на них, невольно передергивая плечами. Со склонов сошли снега и они, потемнев, стали похожи на зловещий занавес, прикрывший пределы севера от проницательного взора провидцев.
— Сударыня, корсет, — Мия отвлекла от «злобных великанов».
София приподняла руки и внезапно вспомнила, что вчера ночью ей привиделся дивный сон. Впервые за много дней приснились не белоглазые чудовища, а Святослав. Воссоздав в памяти благородный образ князя, она смутилась и покраснела.
— Готово, — сказала Лия, подкалывая шпильку с серебряной головкой к высокой прическе.
Заложница прикрыла глаза, вздохнула и заставила себя улыбнуться. Вот-вот она предстанет перед Его Светлостью Великим князем; нельзя показать свои слабости и страхи.
— Чтобы ни было — улыбайся, — шептала самой себе, пересекая дворцовые коридоры и сверкающие анфилады.
Но стоило подойти к Малой Трапезной, где согласно традиции обедали члены княжеской семьи, вся уверенность развеялась, как туман на рассвете. Девушка скромно замерла у двери, разглядывая богатое убранство, непривычное глазу послушницы монастыря. Огромный хрустальный канделябр сверкал, как ограненный бриллиант. Пол и стены покрывала узорная роспись. Овальный стол из темного дерева устилали блюда с угощениями и серебряная посуда. Место князя пустовало. Зато по левую и правую руку от царственного стула сидели две женщины в окружении придворных дам. Их-то София и видела вчера на паперти рядом с правителем. Младшую из них обнимал Святослав.
Та, что старше, приветливо улыбнулась и махнула рукой.
— Входите, княжна.
Девушка послушно двинулась к столу, украдкой ее разглядывая. На вид женщине было не больше тридцати. Ее отличали большие карие глаза, аккуратный нос и крупноватые скулы. Прекрасную фигуру молодой шатенки подчеркивало изящное платье вишневого цвета, грудь украшало сапфировое ожерелье. В волосах сиял царственный венец.
— Я Гордана.
— Ваша Светлость, — София поклонилась Великой княгине Лейда.
Гордана была уроженкой Дома Бурового Медведя, но выйдя замуж за князя Романа, стала принадлежать Дому Серебряного Волка. Традиция, когда жена уходит в семью мужа, разрывая связь с родным Домом была одной из древнейших в Девяти Княжествах. Новый Дом, принимая жену, как равную себе по крови, брал ее под свою нерушимую защиту. После перехода прежняя семья больше не имела на родственницу прав.
— Это княжна Верея, — представила княгиня вторую девушку, — сестра моего мужа.
София поклонилась.
Верея приветливо кивнула, не вставая из-за стола:
— Присаживайтесь, София.
И выдвинула стул рядом с собой.
Заложница обошла ее и села, успев заметить, что Верея ее ровесница — хрупкая и черноволосая, с темными бездонными глазами, так похожими на глаза Святослава, но только у Вереи они были чуть светлее — цвета хмурых облаков.
«Вот оно что, — подумала девушка, — не удивительно, что Святослав так тепло и ласково ее обнимал. А он хорошо устроился. Окрутил сестру Правителя. Не удивительно, почему — он второй после Великого князя человек в княжестве».
Умно сударь Посланник, очень умно.
София закусила губу: куда ей до этой красавицы в серебристом платье, сотканном из лучей лунного света? Она лишь бледное подобие, тень. Нет, даже не тень — краткий отблеск угасающего солнца.
— Позавтракайте с нами, — предложила Гордана.
Слуга поставил столовый набор и с поклоном удалился.
— Вы очень добры, Ваша Светлость, — слабо улыбнулась София.
Придворные дамы Горданы и Вереи, сидевшие поодаль, бросали на заложницу косые взгляды и тихо посмеивались, не скрывая презрения. Самыми неприветливыми оказались две темноволосых девушки (из свиты Вереи), позволившие отпустить в сторону Софии колкую шутку.
Смутившись, княжна выронила столовый прибор, чем вызвала новую волну злобного смеха, и только окрик Горданы заставил дамочек прикусить языки.
— Они не хотели вас обидеть.
Нет, хотели. Но винить их нет смысла. Все княжеские Дворы одинаковы — лесть, интриги, ложь, двойная игра, улыбка на устах и нож в рукаве.
Не прошло пяти минут, дверь распахнулась, и в трапезную вошел Верховный Правитель. В первый миг показалось это — Святослав: та же стать, широкие плечи и идеальная осанка. Те же темные локоны, обрамлявшие бледное овальное лицо, но приглядевшись, София поняла — великий князь был старше; мог похвастаться глубокими морщинами у глаз и рта. Его подбородок украшала аккуратная бородка, да и улыбался он иначе. А глаза — его глаза были зелеными, без оттенков и полутонов.
Заняв место во главе, он приветствовал любимую жену, потом сестру и, наконец, обратился к «гостье». Отвечая кивком, София заметила в его волосах серебристый венец с ярко-алым рубином. При каждом кивке и повороте рубин переливался, как живое пламя в очаге.
Великий князь завел разговор об укладе Стифополя, подробно известив заложницу обо всех правилах, принятых при дворе и записанных в Заветах Сияния: что было разрешено, а что подлежало строжайшему запрету. Потом перешел к статусу Софии. Согласно обычаю: заложнику полагалось находиться исключительно при дворе. Выходить в город строго запрещалось. Вести беседы с кем-то кроме придворных или членов правящего Дома — тоже. Все просьбы, как личные, так и иного характера исполнялись только с личного дозволения Великого князя или его супруги. За любое неповиновении следовало наказание. Самым тяжелым из которых, естественно, являлась смертная казнь.
