Я выудила со дна обширной сумки две коробки с туфлями, попутно размышляя над тем, как бы половчее соврать, чтобы показаться убедительной.
— Да это не мои вещи, вообще-то. Мама работает в доме у состоятельных людей. Хозяйка узнала, что я собираюсь ехать сюда и отдала то, что было не жалко. Поэтому и надевать не люблю. Не моё.
Мисси только вздохнула.
— Повезло тебе, если так. Матушкины работодатели видать при бабле, раз такие шмотки им не жаль. И нечего нос воротить. Зато будешь выглядеть прилично. Смотри вот эту юбку, блузку с бантом и плащ. Или можно вот эту юбку. Но тогда к ней пойдет черный топик и свитер.
Мне в руки полетело нечто неопределенной формы болотно-зеленого цвета. Я повертела тряпку в руках, соображая как же это надевать. А Мисси продолжала рассматривать вещи и приговаривала:
— Твоя матушка хотя бы работает. А моя жила только на пособие и считала, что все нормально. А то, что у дочери не в чем в школу пойти, чтоб над ней весь класс не ржал, её не беспокоило. Зальется бывало с утра пивом, как грузчик какой и сериалы по телеку смотрит. Растолстела так, что в двери проходила с трудом.
— А отец? — спросила я.
— Отец, — горько буркнула Мисси. — Где он, тот отец? В жизни его не видела. У матери спрашивала сколько раз. Не говорит. Может и сама не знает. В общем, уехала я от неё. Хочу человеком стать. Знаменитостью. Думаешь, не получится? — спросила она с некоторой воинственностью в голосе.
— Да ты что? У тебя все получится. Только давай я лучше брюки надену? Тогда можно будет в ботинках пойти, — поинтересовалась я и тут же осеклась, остановленная гневным взглядом Мисси.
— Щас. Ага. Какую юбку выбрала? Туфли тогда вот эти одевай. Нечего ноги прятать. Хорошие ноги. Ровные. Коленки не торчат, как у кузнечика. Не то, что у некоторых. Такие ноги только показывать. Косметика есть какая-нибудь?
— Неа.
Косметики в сумках не было, а покупать я не стала. Не хотелось тратить деньги на ерунду. Мисси довольно фыркнула:
— Я так и знала. Взяла с собой кое-что. Оделась? Садись, горе мое. Сейчас мы из тебя человека делать будем…
Когда через час мы входили в здание, где должен был проходить кастинг, я страдала. Коленки мерзли с непривычки. Ноги в туфлях сковало так, словно я носила колодки каторжника. И все время хотелось потрогать лицо. Когда Мисси, закончив колдовать над макияжем, протянула зеркало, я несколько минут тупо смотрела в него, не желая верить, что девушка в отражении — я. Большие настороженные глаза глубокого зеленого цвета, чуть вздернутый носик, губы с лёгкими горькими складочками в уголках, но полные и красивого рисунка. Прямые светлые волосы были мои. Но все остальное…
Не удивительно, что на нас оглядывались. Мы были примечательной парой. Жгучая, сбитая брюнетка и худенькая блондинка. Неужели Мисси рассчитывала именно на этот эффект? Да что я? Наверняка, рассчитывала. Она ловко продвигалась сквозь толпу, заполнявшую просторный вестибюль, безошибочно ориентируясь в пространстве, и тащила меня за собой. Вскоре мы уже ждали очереди на прослушивание.
— Ты, главное, не бойся, — тихо шептала мне на ухо Мисси. — Я пойду первая. Постарайся пройти за мной следом и устроится где-нибудь в уголке. Я заглядывала. Там большая студия. Направо от двери осветительная техника, а за ней свалены какие-то декорации. Если пройдешь туда, то никто тебя не разглядит. Посмотришь, как я буду делать. Что говорить. Как говорить. Запоминай, поняла?
Я кивала и разглядывала присутствующих. Много девушек, преимущественно темноволосых и достаточно симпатичных. Некоторые были в сопровождении людей постарше. «Наверняка, это их агенты» — подумала я и решила, что наши шансы невелики. Можно не нервничать. Пробираться тайком внутрь следом за Мисси не пришлось. Претенденток приглашали по трое, и мы с ней попали в одну тройку.
Большое помещение было поделено осветительной техникой на две неравные половины. Та часть, что побольше, была залита светом софитов. Другая тонула во мраке. Наверняка можно было свободно прошмыгнуть туда и следить за происходящим на освещенной части, оставаясь незамеченной.
Перед осветительными приборами стояли два стола, сдвинутые вместе. За ними, спиной к темной половине, сидели несколько человек с одинаково утомленными лицами. В стороне от столов, на отдельно стоящем стуле восседал, закинув ногу на ногу в небрежной позе, чернявый мужчина с надменным выражением на заросшем щетиной лице. Одну руку он закинул на спинку стула, а пальцами другой сжимал плоский хромированный корпус сотового телефона и нервически постукивал им по колену.
Женщина, пригласившая нас, попросила встать на расстоянии в метр друг от друга у стены, затянутой белой тканью, напротив людей, сидящих за столами. Прямо под бьющие в глаза потоки искусственного света. Сразу стало жарко.
Я встала справа, поближе к двери. Это немного успокаивало и помогало усмирить нервную дрожь, которая поднималась, кажется, из глубины солнечного сплетения и пробегала по каждой клеточке. Неприятное ощущение, что тебя рассматривают, как животное в зоопарке, отдавалось глухим стуком сердца, шумом в ушах. На одно короткое мгновение мне показалось, что даже не животными в зоопарке мы были, а кусками парной говядины в мясной лавке. Покупатели, брезгливо морща носы, разглядывали предложенное мясо, тыкали пальцами, нюхали и приценивались, чтобы определиться, этот кусок взять или вон тот.
Холодная злость помогла справиться со страхом, и я ждала, что же от нас потребуют. Решила для себя, что если это будет какая-то глупость, то пошлю всех подальше, развернусь и уйду. Подожду Мисси в коридоре. Пусть позорится сама, если уж ей так приспичило.
Но ничего особо страшного от нас не потребовали. Дали в руки карточки с номерами и сделали несколько фото. Потом каждую попросили рассказать о любом из школьных дней. Когда очередь дошла до меня, пришлось рассказать о школьном дне одной из главных героинь сериала для тинейджеров с роковым названием «Жизнь в школе и дома». Это чудо кинематографии шло каждый день, кроме выходных, в семнадцать-тридцать на TV-tn, и клиенты частенько просили Мисси или Конни переключить телевизор, висящий под потолком в зале для посетителей. Даже придумывать не пришлось.
Люди, сидящие за столом, тихо переговаривались между собой. Чернявый мужчина, сидящий на стуле отдельно ото всех, пристально меня разглядывал. Нехорошо как-то разглядывал. Оценивающе. Как удав смотрит на кролика, которого собирается проглотить. Чувствуя себя под этим взглядом все более и более неуютно, я уже совсем было собиралась извиниться и выйти за дверь, но тут к нам обратился один из «членов комиссии» и попросил меня и третью девушку присесть в сторонке на табуреты, стоящие у стены. Мисси осталась под софитами одна. Победная улыбка слегка тронула её губы. Но только одно мгновение. В следующую же секунду она снова было спокойна и готова к новым испытаниям.
