Когда он вернулся в кабинет, Крыс уже оклемался, осоловело моргал рыбьими глазами, пытался поудобнее устроиться на стуле. Переглянувшись с напарником, Виктор отступил в тень, предоставив действовать Лимьеру, раз уж он уже до чего-то с контрабандистом договорился.
По жесту Лимьера свет в кабинете потух, осталась одна настольная лампа, слишком яркая, чтоб можно было разглядеть лицо того, кто сидел позади освещенного круга. Виктор хмыкнул. Его напарник любил определенные шаблоны при общении с преступниками ли, информаторами ли, и отступал от них только при крайней необходимости.
Крыс слепо заморгал мутными глазами, с трудом сфокусировал взгляд на смутной фигуре Лимьера.
— Что за …?
Голос у него оказался под стать внешности — низкий, прокуренный, хриплый, похожий на скрежет железа о железо. Виктор поморщился и осторожно коснулся разума контрабандиста. Очень удачно, что Дюпон отказался от оплаты — де Руан и не узнает о Крысе, а значит, с ним можно не церемониться.
— С пробуждением, Крыс. Продолжим с того места, где нас так грубо прервали?
От голоса Лимьера мурашки поползли по спине даже у Виктора. Вот уж кому не надо быть магом, чтобы внушать слепой безотчетный ужас собеседникам!
Лимьер приблизил лицо к свету, давая возможность контрабандисту себя рассмотреть, а затем снова откинулся на спинку кресла, в тень.
— Ааа, серая крыса, — довольно протянул контрабандист, повел связанными руками и вытянул ноги. — Что ж, поговорим, отчего ж двум крысам не поговорить. Да еще и в логове одной из них, хе-хе. Мы вроде как на цене моей информации не сторговались…
— Не сторговались, — со змеиной улыбкой согласился Лимьер. В полумраке его неподвижные глаза блестели особенно зловеще. — Но за свою жизнь ты уже должен.
Крыс прищурился, вспоминая.
— А, сладенькая Мадлен! Она, гляжу, до меня-таки добралась!
— Добралась, — Лимьер швырнул на его сторону стола шприц из-под яда. — От нее мы тебя избавили. За свою шкуру можешь больше не трястись.
Крыс облизнул пересохшие губы, улыбнулся неуверенно.
— А как насчет свободы, а, серая крыса? Сам понимаешь, мне нет резона языком трепать только для того, чтоб за решеткой сгнить.
— А ты говори, говори, — ласково произнес Виктор за его спиной. Крыс подпрыгнул вместе со стулом, попытался обернуться, но не смог. — А там посмотрим, на что ты наговорил.
— Да, — улыбнулся Лимьер. — Говори. Посмотрим, стоит ли твоя информация хотя бы твоей жизни.
Крыс выдохнул, снова расплылся в издевательской щербатой улыбке.
— Нет в тебе купеческой жилки, серая крыса, — попенял контрабандист, — не умеешь ты торговаться.
— Наоборот. Я умею не дешевить.
— Ну так спрашивай, серая крыса, что тебя интересует. А то ведь я могу рассказать и перед кем сладенькая Мадлен ножки раздвигает, и кто регулярно нам денежки жертвует.
— Это, конечно, интересно, но лучше вот что расскажи, с чего бы вы снова решили поезда взрывать? — снова подал голос Виктор. — Кто вам такие точные данные поставляет, что на этот раз ваши не боятся ошибиться?
— А это лучше Жоффре спрашивать, он у нас птичка длиннохвостая, вечно притаскивает сплетни и слухи.
— Жоффре, значит, — тихо повторил Виктор, прищурившись. Кудрявый юнец так и не пожелал назвать свое имя, и, похоже, не зря. Уж больно знакомое оказалось. — А ему кто сплетни и слухи рассказывает?
— Э, да если б кто знал, и без Жоффре обошлись бы! Он свои источники пуще шкуры бережет!
Виктор прислушался к медлительным мыслям контрабандиста. Не врет, боится. Еще слишком плохо ему, чтоб складно врать.
— А что твои люди, те двое, которых подстрелили? Сквозь пальцы на халтурку смотришь?
— Так это не их халтурка, а моя. Я их к этому франту заезжему отправил. Дай угадаю, крыса, о чем дальше спросишь? И пистолет тоже я ему передал. Тайник да, тайник организации, да от них не убудет.
Лимьер с наигранной задумчивостью перебрал бумаги на столе. Виктор прищурился и узнал те, что они достали из тайника в Старом квартале.
— Я смотрю, тебе не привыкать организацию продавать, — улыбнулся Лимьер, поднося листы бумаги к свету, чтобы Крыс узнал их. — Долговые расписки, письма арфатским агентам, схема тайников модератов… Обменял своих людей на компромат?
— Видать, продешевил, раз сладенькая Мадлен по мою душу пришла! — расхохотался Крыс, и Виктор ощутил от него волну страха. Похоже, он понял, что ему нечего рассказать такого, что выкупило бы его шею у виселицы.
— Кто вас свел с Дотре? — резко потребовал Виктор, а столкнувшись с непониманием, поправился: — С франтом, которому вы своих людей передали. Назовете имя и можете считать, что свою шкуру выкупили!
Крыс вздрогнул, попытался обернуться, чтоб увидеть Виктора, но веревки держали крепко. Если и зацепил — то только краем глаза.
— Прости, серая крыса, этого я сказать не могу.
В этот раз страх настолько явно звучал в его голосе, что никакая магия была не нужна, чтоб его заметить. Куда-то исчезли глумеж и насмешки, контрабандист сделался удивительно серьезен. Словно палача модератов он и то меньше боялся, чем того, чье имя от него потребовали.
Лимьер внимательно на него посмотрел. Уточнил спокойно и серьезно:
— Ты же понимаешь, что тогда нам незачем оставлять тебя в живых?
Крыс облизал губы:
— Не-е-е, с вами-то еще можно договориться и сторговаться, а вот франтовский босс от меня точно мокрого места не оставит! Выпотрошит и чучело набьет!
Виктор прищурился.
— Ты так уверен, что он узнает, что ты его сдал? В то, что ты выжил после суда модератов, знаем только мы. Выкупишь свою жизнь сведениями — и хоть за границу беги, держать не будем. Этот твой босс до тебя не дотянется!
Контрабандист отчаянно завертел головой.
— Нет, этот точно узнает! Что хотите спрашивайте, все скажу, кроме его имени!
— Что ж, теперь нам хотя бы известно, что ты его знаешь, — спокойно подметил Лимьер и бросил быстрый и короткий взгляд на Виктора.
Маг хмурился. Ему не нравилась уверенность контрабандиста, что загадочный босс в любом случае узнает о предательстве. На всякий случай, Виктор медленно и аккуратно прощупал Крыса на шпионящие амулеты, но ничего не нашел. Он допускал, что может просто не почуять их — по слухам, появились умельцы, которые так хорошо маскировали чары в амулетах, что даже профессионалы засечь не могли, а Виктор, все-таки, специализировался на другой сфере. Менталист прищурился, вкрадчиво предложил:
— Не хочешь говорить, напиши.
Контрабандист снова завертел головой.
— Нет уж, серая крыса, это для тебя, может, есть разница в огне гореть или в воде тонуть, а мне это все одно смерть.
Значит, не амулет.
Виктор мягко шагнул к Крысу, встал за его спиной, тяжело и властно положил ладонь на его темя. Он, конечно, мог бы и без физического контакта, но сейчас не было нужды скрывать ментальные чары, а прикосновение только упрощало дело. Прежде чем с разбегу нырять в чужие мысли, Виктор внимательно прощупал чужой разум и ментальное поле вокруг. После случая с Дотре он предпочитал подстраховаться, чтоб снова не остаться с носом. Вполне возможно, что в разуме Крыса тоже прячется незаметное и коварное заклинание, стирающее мысли, стоит только попытаться их прочесть.
— Эй, — в панике заметался контрабандист, пытаясь скинуть ладонь мага. — Прекратите! Законы запрещают насильно в голову лезть! Хватит!
— Законы много чего запрещают, — пожал плечами Лимьер, с каменным выражением лица наблюдая, как сосредоточенно хмурится Виктор. Только по блеску глаз было понятно, как он взволнован. — Но тебя же это не останавливало?
Крыс продолжал вертеться, словно уж на сковороде, но этим не мог сбить мага. Менталист вскрывал его разум предельно точно и почти безболезненно, с хирургической аккуратностью — не потому что берег или жалел пациента, а чтобы не задеть и не спровоцировать чужие чары. Виктор все-таки обнаружил их, но не смог снять: слишком странными, многослойными и призрачными они были, словно шлейф или эхо от далекого или давно уже снятого заклятия. Если б не случай с Дотре, маг бы и внимания на них не обратил — ну эхо и эхо, чего о нем думать. Сейчас же он предпочитал дуть на воду, даже если ему совсем и не грозило обжечься.
