Рамилия вышла из покоев королевы последней с беспокойством посмотрев на неё напоследок.
Следующие недели Ламия усиленно делала вид, что ей всё равно что происходит в это самое время с мужем. Она старалась восстановить сбитый режим дня, давилась пресными блюдами, которые готовили для неё по приказу Рамилии, заявлялась среди ночи на кухню, распугивая прислугу, таскала сладости, мучилась утренней тошнотой и всё время меняющимся настроением. Но Рамилия видела, что беспокоит её не только беременность и будущее материнство.
Просыпаясь по утрам, она в первую очередь требовала почту, как будто за ночь могло прийти много писем. Получая же стопку конвертов, она придирчиво их перебирала и расстраивалась каждый раз, когда не находила посланий от Дараны. Доходило до того, что Ламия злилась, если не получала писем ежедневно.
А ещё один раз Рамилия слышала, как её Госпожа, мучаясь плохим самочувствием и пребывая в отвратительном настроении, даже несмотря на то, что получила письмо от стражницы, ворчала себе под нос:
— Мог бы и сам хоть строчку написать. Забрал золото и ни привета, ни ответа?
— Что? — переспросила Рамилия, не поняв к кому обращается Ламия.
Та вздрогнула, будто забыла, что находится в комнате не одна, и тут же разозлилась.
— Ничего! Принеси мне сок или я тебя из замка выгоню!
— Ты уже сегодня пила, — не согласилась управляющая, осуждающе покачав головой. — Что Дарана пишет?
— То же, что и в прошлый раз: наемников собирают. Сидят пока в столице Бравии, там их не плохо встретили… Король связался с кем-то из Шерана. Похоже, их и изнутри королевства поддержат, — Ламия поморщилась и глотнула воды. — Меня эта тошнота сведет с ума. Дай мне сока!
— Я прикажу принести тебе воду с яблоком.
— Не хочу!
— Потерпи. Со дня на день должны доставить кислый фрукт, который ты заказывала.
— Я не хочу лимон. Я хочу сок! И сейчас же.
— Нельзя.
— Да что ты заладила? Забыла, где ворота находятся?
Рамилия, сжав зубы, терпеливо вздохнула, собирая бумаги перед Ламией и формируя стопки.
— А меня сведет с ума твоё настроение. Ты как капризный ребёнок! Сама прекрасно знаешь, что нельзя пить сок в том количестве, в котором ты привыкла. И тошнота скоро пройдёт.
— С Дамием у меня такого не было, — проворчала королева, откидываясь на спинку кресла. — Меня постоянно тошнит, все злит, а запахи… я готова из-за них на стену лезть.
— Не сравнивай. Тебе сколько было, когда ты Дамия носила. Семнадцать?
— Хочешь сказать я старая? — напряглась королева, поднимая голову.
— Хочу сказать: ты нервная. Тогда у тебя было намного больше проблем, но ты сохраняла самообладание, а сейчас что?
— А сейчас меня тошнит! — объявила Ламия, скидывая стопку бумаги, которую собрала Рамилия, со стола. — Убери. Не хочу… Пойду гулять в лес, может, там не так воняет.
Королева поднялась из кресла и быстро вышла из кабинета, оставив управляющую перед разбросанными по полу бумагами.
— Да чем пахнет-то?! — вслед ей закричала Рамилия, которая тоже начинала терять самообладание из-за каприз Госпожи. — Всё же уже вынесли, что вонять могло! Вычистили каждый угол! — женщина переступила через листы бумаги и выскочила в коридор следом за королевой. — Ламия! Ламия, стой! Не ходи в лес одна!
Королева продолжала распугивать девушек, бродить по замку привидением и ворчать по каждому пустяку. Её не радовало, казалось, ничто. Даже письма Дараны, которые сначала приносили облегчение.
Между тем стражница держала её в курсе всех событий, происходящих с мужем. Она писала не только о том, как и где Никандр собирает людей, какие действия предпринимает, чтобы связаться с военачальниками Шерана, но и о его самочувствии и прежней неуклюжести. Оказалось, что в пределах Салии, король получил ещё несколько несерьёзных травм, однако стоило ему отдалиться от границ, как неудачи оставили его. И за все то время, что он пробыл в Бравии, он ни разу не обратился к лекарям за помощью. Травмы, полученные им в Салии быстро заживали, раны затягивались. А память, казалось, стерла его прибывание в замке полностью. По крайней мере, так считала сама Ламия, потому что так и не получила от мужа ни строчки. И больше всего её это расстраивало, когда она лежала одна в их общей кровати и вспоминала, вспоминала…
В конце четвертого месяца беременности Дарана прислала сообщение о том, что немногочисленный отряд Никандра приблизился к границам Шерана и они направляются к столице. В конце послания стражница пояснила, что теперь возможности писать через каждые несколько дней у неё не будет и она надеется, что следующее письмо напишет уже из замка рода Пран.
Ламия совсем потеряла покой. Она не могла толком спать, потому что её мучили кошмары с Никандром в главной роли, она не могла заниматься государственными делами, забросила все свои увлечения и развлечения. И днями напролет ждала, то выписывая круги перед воротами, то глядя в даль из окон столовой, а то и забираясь на крепостную стену.
Вестей не было очень долго, а именно три недели и два дня.
Ламия не знала, что ей предпринять: отправить в Шеран своего посла или продолжать ждать и не показывать носа, чтобы её не заподозрили в причастности к бунту изгнанного принца-братоубийцы. Чем больше проходило времени, тем больше она теряла надежду на благоприятный исход захвата трона Шерана.
Одинокий всадник показался на приступах к замку только к середине четвертой недели после сообщения Дараны. Ламия увидела его сама, когда разглядывала подножье горы и лес вокруг из окон столовой. Неведомым образом женщина почувствовала, что это новости, которых она ждет уже очень долго.
Королева тут же направилась вниз, стараясь ступать плавно и осторожно по каменному полу и не срываться на бег, который не только был опасен в её положении, но и мог быть неправильно понят слугами. Или, наоборот, правильно, но это было бы ещё хуже.
Когда она вышла на улицу, ворота уже закрывали, а в сторону замка бежала одна из стражниц.
— Госпожа, — радостно воскликнула девушка, увидев королеву на крыльце. — Письмо из Шерана, — доложила она, протягивая конверт, и, не скрывая любопытства во взгляде, застыла рядом.
— Иди отсюда, — нахмурилась королева, пряча письмо в складках платья и начиная злиться на девушку.
Стражница разочарованно поджала губы, но покорно поклонилась и побежала обратно на пост. Ламия оглянулась по сторонам, оценила то расстояние, которое отделяет её от женской свиты, которая продолжала везде её сопровождать, и подняла конверт к глазам.
Бумага была непривычного, высокого качества — белоснежно-белая, плотная, не такая, на которой Дарана писала до этого. Герб на конверте действительно стоял Шерана, из-за чего королева понадеялась, что всё-таки письмо ей пришло от стражницы. Хотя были у неё и другие подозрения: из Шерана мог писать ей и Сникс, обвиняя в пособничестве предателю. Был ещё один вариант, но на него она уже отчаялась надеяться.
Но, как оказалось, зря.
Писал Никандр. Коротко, сухо и по делу.
«Госпожа Ведьма, — Ламия сжала от злости челюсти при первых же словах, понимая, что муж писал явно в приподнятом настроении. — Шеран наш, Сникс казнен. Твой заговор, или чем ты там грозилась мне помочь, сработал. На удивление все оказалось не так сложно, как я ожидал. Нам сопутствовала удача на каждом шагу. Города сдавались один за другим даже без боя. Ворота столицы также перед нами распахнули. Был бой за замок, но нам удалось одержать вверх, благодаря помощи армии Шерана. Люди, которые ополчились против меня после смерти Ратора, видимо, переосмыслили произошедшее и поддержали меня в борьбе со Сниксом, помощь наемников даже особо не потребовалась.
Завтра состоятся вторые похороны Ратора и его семьи, хочу перезахоронить их сам и отдать дать уважения. А в конце недели состоится моя коронация.
К сожалению, вернуться в ближайшее время у меня не получится. Необходимо решить дела Шерана. К тому же меня беспокоит мать. Она жива, но не совсем здорова — не может смириться со смертью брата и внуков. Однако, надеюсь, наш ребёнок вернет ей интерес к жизни. Возьму её с собой, чтобы вас познакомить.
Сообщаю, что все твои люди живы. Правда Дарана ранена и пока не может сидеть в седле или ябедничать тебе о том, что я до сих пор жив. Поэтому пишу сам, — Ламия, изо всех сил сдерживающая эмоции при прочтении, на этот раз не смогла не фыркнуть раздраженно. Она сжала крепче письмо, сдерживая порыв порвать его на мелкие кусочки и продолжила чтение. — Рана её не серьёзная. Как только поправится, я отправлю твоих людей обратно в Салию. Можешь не беспокоиться.
Как у тебя дела? Как малыш? Живот уже виден?
Буду очень ждать ответа.
Король Шерана Никандр Пран».
