Чисто из вредности.
Эх, шлепать теперь и шлепать по бабушкиному саду, молясь, чтобы никакая зеленая живность с листиками меня по дороге не скушала.
Но зеленая живность, несмотря на заинтересованное шелестение листиками, видимо, все же решила, что подавится, ибо тронуть меня никто так и не рискнул. И я уже было поверила, что ночные приключения на этом закончились, как тихий, наполненный вселенской меланхолией голос вдруг мягко окликнул откуда-то со стороны старой беседки:
— Как красива сегодня луна, не правда ли, милая моя внучка?
Волосы на затылке, вспомнив о своих змеиных корнях, тревожно зашевелись, а браслетик, как я уже догадалась, реагирующий на мой страх, резко нагрелся, намекая, что в крайнем случае снова упадем на дракошу, а то мы еще не всё ему отбили.
— Луна прекрасна, бабуль, — судорожно сглатываю, поворачиваюсь в сторону родного голоса.
— Редко, когда можно увидеть столь ясное небо в змеином королевстве, — бабушка откинулась на спинку сиденья, устремив мечтательный взгляд вверх.
Осторожно приближаюсь, присаживаясь на край полукруглой скамейки напротив.
— О да, — делаю вид, что поддерживаю разговор, впиваясь ногтями в дерево скамейки.
— Жаль, что твой дедушка так любит спать по ночам, оставляя меня гулять одну, — бабушка не сдает интригу.
— Да многие по ночам спать любят, — невнятно шебуршу, все еще делая вид, что поддерживаю разговор.
— А ты вот, видимо, в меня пошла, — начинается переход к сути претензий, — любишь гулять, когда другие предпочитают спать спокойно.
— Бабуль, я плохо с философией в четыре утра, правда, — каюсь, — может мы как-то к сути перейдем?
— К сути, говоришь… — бабушка внезапно цепко вглядывается в мои глаза, и от этого взгляда я не могу ни пошевелиться, ни выдавить из себя и звука. Говорят, змеи умеют гипнотизировать своих жертв, и, хотя официально это считается мифом, в моей семье к нему относятся со всей серьезностью. Потому что знакомы с бабушкой.
Секунда…
Другая…
— Какая же может быть суть, когда на дворе луна разгорается? — из позы бабушки внезапно разом уходит непоколебимая властность, а взгляд перестает разъедать душу, возвращая привычную ехидность и мнимую безобидность. — Самая главная суть в столь поздний час только одна — сон. Так что иди спать, моя дорогая. И выспись крепко.
Бабушка прикрывает глаза, блаженно зажмурившись и ясно давая понять, что странный разговор окончен.
Неловко поднимаюсь.
Эм…
Ладно.
Иду к дому, раздумывая над тем, что это вообще сейчас такое было. Пока варианта два — либо ее серьезно заботит мой режим сна, либо… мне только что дали билет во взрослую жизнь.
Проблемы которой я теперь имею право решать самостоятельно.
Глава 18
Вряд ли хотя бы одно утро в моей жизни когда-либо бывало добрым, но это утро не задалось даже сильнее, чем обычно.
— Я просил быть готовой еще полчаса назад! — стоящий над моей постелью папенька находится на грани того, чтобы отправить меня к Андриану прямо в пижамных шортиках. И только мысль о том, что он вроде как отец, а Андриан вроде как мужчина останавливает его от опрометчивого поступка запульнуть красивую полуголую дочь к сделавшему ей предложение ректору в самом расцвете сил.
— Ты просил, но я ничего не обещала, — вяло шебуршу, зарываясь носом в родную подушку, которая после долгой разлуки казалась самой мягкой и теплой на свете.
— Если я до сих пор тебя не отправил к Андриану, то только потому, что он мне сегодня нужен адекватным, — папа шипит не хуже мамы.
— Зачем это? — высовываю подозрительный нос из-под одеяла.
— У меня к нему дело. Астра, вставай давай!
— Нихатю, — мотаю головой, ныряя обратно в уютную норку из одеял и подушки. С папой можно покапризничать, папа добрый.
Только мы от него это всячески скрываем.
— Буду звать маму! — наконец звучит страшная угроза.
— Ну за что, — жалостливо мурчу.
А вот мама всячески скрывает, что она отнюдь не добрая.
— Астра? — голос мамы, раздавшийся на пороге комнаты ясно подсказывает, что шутки кончились. — Милая, тебе помочь проснуться?
— Не надо! — подскакиваю, тут же не глядя натягивая висящее рядом академическое платье. От перспектив сон слетает напрочь. Методы у мамы такие, что Миле и не снилось.
— А ты говоришь, с ними сложно, — мама с укором смотрит на злого папу, — а всего-то и нужно, что хорошенько попросить.
И родительница исчезает, оставив меня наедине с очень-очень злым родителем.
— Сколько тебе еще нужно? — спрашивает он таким тоном, словно речь идет о последних минутах жизни, а не сбора.
— Пять минут, — верещу, кидаясь в ванную.
Ровно пять и еще десять минут спустя меня таки хватают за предплечье и конвоируют в портал. А затем, оставив стоять перед не менее злющим Андрианом, исчезают в новом портале со словами «твоя очередь».
Но очередь Андриан, кажется, не занимал, судя по тому, как хмуро меня осматривал.
— Сядь, — звучит строгое.
Огибаю стол и запрыгиваю на столешницу прямо перед драконом, тем самым, защищая все стратегически важные точки, но при этом находясь в достаточной для деморализации соперника близости.
— Я просил на стул, — Андриан сама отодвинувшаяся подальше суровость.
— Надо было раньше уточнять, — беспечно мотая ногами, делаю вид, что ничего не знаю.
— Ты невыносима, — вопреки произносимому чужая рука обвивает мою талию и без усилий пересаживает меня к себе на колени.
Молча устраиваюсь поудобнее. А что тут скажешь? Что пригрел то и ползает.
— Ты пыталась договориться со змеями? — звучит внезапно строгое с места в карьер.
Оу, какой догадливый.
— Ага, — киваю.
— И у тебя не получилось, судя по твоему неожиданному появлению?
— Ну как сказать, — тяну, — опасность мне угрожала вполне реальная, но вряд ли бы они напали. Пожалуй, я просто излишне перестраховалась. А вот говорить о результатах наших переговоров пока рано. Пусть обсудят это между собой, взвесят все плюсы и минусы…
— Плюсы и минусы чего? — в голосе моего дракона вдруг явственно пробегает холодок.
— Альтернативы открытой войны и законного места в змеином обществе.
На меня смотрят как-то очень-очень нехорошо.
— То есть ты предложила убийцам, хладнокровно травящим ни в чем не повинных существ просто так взять и вернуться в ваше королевство, да еще и наверняка со всякими почестями?
Вздыхаю.
— Ну а что ты предлагаешь? Андриан, это красные. Стремление к разрушениям и убийствам у них в крови, этот подвид…
— То есть вы, — меня снова перебивают, — готовы закрыть глаза на всё, что они сделали? Ты серьезно?
— Похоже, что я шучу? — хмурюсь.
— Это… верх циничности даже для тебя.
Слова бьют неожиданно больно, и я соскальзываю с его колен.
— Знаешь что, иди-ка ты со своей моралью в… — давлюсь словами. — Я пытаюсь сделать всё, чтобы обойтись без жертв и поломанных судеб!
— А те судьбы, которые эти змеи уже безвозвратно сломали, тебя не волнуют? — Андриан тоже начинает заводиться.
— Их уже не спасти!
— И поэтому нужно простить их убийц?
Нет, мы сегодня не договоримся.
Резко оборачиваюсь змейкой и пулей выскальзываю прочь из его кабинета, не дав его хозяину вставить и слова.
Вот ведь…! И возразить то нечего.
Слова Андриана были обидными, но в то же время я понимала, что они имеют смысл. Красные, по крайней мере отдающая приказы верхушка, действительно заслуживают наказания или хотя бы честного суда. Но вопрос же не в том, судить или нет, вопрос в том, отдавать за этот честный суд еще больше жизней или всё же попытаться договориться, пожертвовав гордостью и законом.
Пыш-пыш, как всё несправедливо!
Приводя всё больше аргументированных аргументов в голове, сама не заметила, как доползла до родной комнаты в общаге и, быстро проскользнув внутрь, не возвращая человеческую форму, зарылась колечками в теплое одеялко.
