слов твой разум сжимается в тисках навязанных тебе целей и тебя бросает то в жар, то в холод. — Изрёк Ранзор.
И Дементий двинулся, видя не мальчишку, а одного только демона.
— Нееет! — Закричал Макс. — Это же мой брат! Остановись!
Макс бросился на попаданца, но тот остановил его рукой и оттолкнул.
— Теперь я всё вспомнил. Я меч самой земли, призванный оберегать её от демонов, и я исполню предначертанное!
Зелёный огонь стал больше самого Дементия, обратился в бурю и заслонил его, оставив лишь титанический силуэт, что двигался на тьму, засевшую в Дамире. Изумрудная звезда раскрыла пасть, дабы проглотить последнюю тень этого мира.
— Ты не обязан делать то, на что тебя натаскали, у тебя есть выбор! Война за собственные мысли, помнишь?! — В последней надежде воскликнул Макс, и титан замер в самой близи от Дамира там, где солнцепик стирает даже самые громадные тени, оставляя лишь тонкие полоски.
Теперь рядом с изумрудным титаном не осталось ничего кроме света. Макс перестал дышать и протянул руку, но момент ушёл, и свет самой жизни, древних лесов и непроходимых джунглей смешался с чёрным ониксом ночи и сплёлся в танце, где один поедал другого.
То был рокот пламени. Растворение и расщепление, где всё смешалось в первозданную материю времён большого взрыва… И эта сфера, этот вихрь выстреливал волнами зари и мрака. То осыпало ночь искрами, то пачкало день тёмными излучинами. Так всё светлело и темнело. Ночь и изумрудный свет низвергали друг друга и только этот танец значим был в сию секунду, всё прочее размылось, стало мелким и ничтожным, в глазах каждого зрячего.
Теперь же вихрь угасал, а титан, всё ещё окутанный потоками яркого света, сжимал в своей руке шею тонкой, хилой, ни на что не похожей тени. И вдруг отпустил её быстро возвращаясь к привычному облику попаданца. Черноглазый Дамир стоял напротив него с триумфальной улыбкой победителя.
Дементий повернул голову к Максу.
— Ты был прав, Максим. — Затем повернулся к демону. — И ты тоже был прав. Я не могу выполнить миссию, ссылаясь на классические вариации… Голем. Человек. Эти слова ничего не значат, они пусты, словно маски или одежды, которые мы так любим примерять. Это бытие не определяет меня, и я не ведаю, оправдывает ли цель средство, но я выбираю войну за собственную душу, за свои права и свободы, отныне и навсегда, чтобы это не значило…
— Чтооо? — Недопонял демон.
Дементий не ответил. Он прижал ладони к полу, и из него вырос сияющий красотой и силой тонкий изящный меч. Попаданец крепко сжал его за рукоять и тут же воткнул в собственное сердце. Но не умер. На всём его гладком, багрово-глинистом теле с головы до ног высветились сотни зелёных иероглифов и рун. И тут же стёрлись.
— Я выбираю очищение. — Произнёс Дементий каким-то глубинным, исторгнутым из самого нутра голосом и тут же обратился изумрудно-чистым пламенем, утратив все очертания.
А затем просто разорвался вспышкой и затопил пространство волнами.
Зелёные потоки света подхватили тележки и шкафы, подняли Макса и Дамира и смешали в одном бурном потоке. Всё истончалось, исчезало в неподъёмных, но по-своему резвящихся волнах этого океана.
В конце осталась лишь пустота и несколько щелей, в которые изумрудный свет стал просачиваться и вытекать. Он вытекал и вытекал неиссякаемыми ручьями, и последней вытекла тьма, та тьма, что всегда отуманивала душу и разум.
Цех очистился и посвежел. Остался лишь небольшой дымок над бездыханным телом попаданца, но и он вскоре растворился, точно его никогда и не было.
Настала одухотворённость, и Макс упал на колени, не замечая ничего вокруг. И только когда Дамир подбежал к нему и стал трясти, он будто проснулся, увидел мёртвого Дементия и тут же ринулся к нему.
— Дементий! Дементий! Дементий! — Кричал он, тряс и всё не мог понять, остановиться, пока в воздухе над головами скапливались красные флюиды.
Дамир заметил их и тогда взял брата за плечо и указал на выход.
— Давай уйдём, нам здесь делать больше нечего.
— А Дементий?
— Пойми же наконец. Его больше нет, он ушёл! А нам ещё родителей искать!
Макс согласился, и было направился за братом, но ни один из них не смог бы выйти. Красных частиц стало так много, что они перекрыли выход, представ одновременно облаком и грозной тучей, а после, завибрировав, стали носиться толкая Макса и Дамира, пока те, выдохнувшись, не упали.
Когда братья снова оказались на ногах, перед ними стоял человек явно военной выправки, в одежде милитарного стиля. Жилистый, высокий, с осанкой будто лом проглотил, наголо постриженный и высоко вздёрнутым носом.
— А ты ещё кто? — Спросил Дамир.
— Меня зовут Белафорт, и я благодарствую тем, кто вернул меня из изгнания.
— Ты про Ранзора?
— Так это был мой брат?! Хм, не ожидал от него, учитывая, при каких обстоятельствах мы разошлись. Где же он? Я хочу его видеть, немедля!
— Понятия не имеем и, если честно, мы торопимся, так что давай, покедова! — Дамир схватил Макса за руку, и они вместе побежали к двери.
Уже на пороге перед ними вспыхнула красная молния, а в следующий миг перед ними стоял Белафорт, загораживая проход.
— Честь обязывает меня отомстить. — Чётко проговорил он, и новая вспышка алой молнии швырнула братьев подальше от двери. — Давно я не участвовал в славной драке, начнём с разминки, а потом, кто знает, может, и третью мировую закатим…
— Последняя забрала миллионы жизней, ты, говна кусок! — Прорычал Дамир и бросился на Белафорта.
Но тот с усмешкой увернулся, и Дамир пролетел мимо, но не далеко, Белафорт успел ухватиться за его воротник, раскрутить и отбросить в сторону.
Дамир не сдался, вскочил и снова набросился на задиру, который скрестил руки на груди и двумя резкими ударами ноги в колено и грудь опрокинул Дамира и бодро рассмеялся.
За его спиной вдруг возник гигантский пёс, чёрный и злой, он оскалился и зарычал, а его глаза яростно заметались, изо рта потекла слюна, а на лапах, лязгая и царапая пол, блеснули когти.
Макс и Дамир застыли, когда гигантский пёс запрыгнул Белафорту на спину, вгрызся и вонзил когти. Пшик и на месте Белафорта осталась лишь красная вспышка, а сам он оказался у пса за спиной, схватил его и отшвырнул.
Храбрый пёс вновь атаковал врага, но каждый укус, каждая попытка вонзить когти не достигали уже израненной плоти. Белафорт всякий раз вспыхивал и оказывался чуть левее или правее, всегда там, где его не достать и словно матадор наносил точные, молниеносные
