Девушка усмехнулась.
— Все-таки развела нас.
В отличие от нее, Анжелика Тьеполо не сдавалась, она знала, чего хочет и бескомпромиссно шла к своей цели любыми путями. Катя подумала о Моргане Норише и неожиданно поняла, что ей жаль его. Этот мужчина явно не заслуживал быть временным утешением. Никто такого не заслуживал.
В голове метался вихрь мыслей, подхваченных «Сентиментальной серенадой» Энрико Тоселли. Она же, романтично прекрасная, звучала в утро перед кровавым представлением. Катя грустно улыбнулась, зажмуриваясь. Лайонел тогда разбудил ее требовательным поцелуем и они около получаса просто лежали в постели, целуясь и дурачась.
Может, с ним она и рассталась, но их связь никуда не исчезла, и с ней оживали ярчайшие воспоминания: взгляды, прикосновения, объятия, поцелуи.
Стук в дверь заставил испуганно вздрогнуть.
— Ксана, мне ничего не нужно, — поспешно ответила Катя.
Но дверь распахнулась, перед глазами мелькнуло что-то черное, а в следующее мгновение девушка уже была в объятиях Йоро. Мальчик крепко обхватил ее шею и уперся лбом в ее лоб так, что кончики их носов соприкоснулись.
Он улыбнулся.
— Ты ведь знаешь, что лучше тебя никого просто не существует!
Катя смотрела в теплые шоколадные глаза и улыбалась. Олило тоже частенько говорил ей приятные слова, только за них он как будто постоянно что-то ждал. Ни у кого не получалось так искренне, как у этого мальчика.
— Как ты оказался тут? — спросила Катя.
— Кира сказала, я нужен тебе, — просто ответил Йоро и улыбка исчезла с его лица. — Что он сделал на этот раз?
Девушка протяжно вздохнула, даже не зная, с чего начать рассказывать.
— Подожди! — Мальчик влез на кровать, подпрыгнул и спустил лесенку, ведущую на крышу. — Не будем сидеть в четырех стенах, — сказал он, карабкаясь вверх, и распахнул люк.
Девушке ничего не оставалось, как последовать за ним.
Они вылезли на крышу и одновременно подняли головы, любуясь черным небом с далеким блеском маленьких звезд и полной луной, сияющей необыкновенно ярко. В воздухе чувствовался конец июля. Лето с теплым ветерком все еще было тут, но уже ушла июньская голубая прозрачность ночей, сменившись на черную вуаль — самое первое ознаменованием близости осени.
Деревья тихонько шелестели листвой, кроны отбрасывали причудливые тени на залитую лунным светом крышу. Из черной тонкой трубы поднимался серый дымок, вокруг стояла тишина, свет нигде не горел, вдали тоскливо выла сигнализация.
Йоро взял девушку за руку, и они молча пошли по крыше.
Некоторое время Катя собиралась с мыслями, а потом заговорила и уже не могла остановиться. Рассказывала-рассказывала…
Они присели на прямоугольную надстройку и свесили ноги. Йоро слушал внимательно, не перебивая, лишь иногда чуть сжимал ее ладонь.
Когда же девушка наконец умолкла, оборотень задумчиво протянул:
— Записку тебе Анжелика сама и написала, тут же ясно. Значит, Лайонел говорит, это она его целовала?.. Хотел бы я видеть его лицо, когда он был вынужден такое ляпнуть!
— Да уж, нелепо, — вздохнула Катя.
Мальчик покусал свое запястье.
— Ну а ты сама чего хочешь?
— Не знаю… после того представления, когда поняла про люк и то, какой он жестокий, я не решилась его бросить. Похоже, я собиралась с ним помириться. А потом я увидела его с Анжеликой и в несколько секунд приняла решение больше не быть с ним. — Девушка вздохнула. — Я путано, наверно, объясняю. Понимаешь, я должна была после представления сказать ему, что больше не могу с ним находиться. Но я этого не сделала, а значит, была готова простить. Теперь мне плохо от собственного лицемерия. Я бросила его из-за Анжелики. Получается, то, что он убийца, я вполне могу пережить, а то, что изменник, нет. И кто я после этого?
Йоро нахмурился и погладил ее по плечу.
— Уверен, ты приняла решение под влиянием всех факторов. А их немало.
— Ах, Йоро… ты еще самого ужасного не слышал.
— Да? — Мальчик улыбнулся. — Ну давай, я готов.
Катя отвела взгляд и прошептала:
— На тех девушек, которых убили, мне уже наплевать. Представляешь? Я до мозга костей эгоистка, не могу ни о чем думать, кроме того поцелуя. — Она закрыла лицо руками. — А те девушки… знаешь, по-моему, мне до них никогда не было дела. Я увидела, что Лайонел способен спокойно смотреть на ужасные вещи, и сразу стала думать, что на месте тех девушек была и я. Мне вспомнился собственный страх и я испугалась, что когда-нибудь Лайонел заставит меня пережить что-то подобное. Нет, конечно, люки мне теперь не страшны… но… ведь есть столько других способов.
Йоро успокаивающе гладил ее по плечу. Она взглянула на него и спросила:
— Думаешь, я все себе насочиняла?
— Нет, твои страхи, к сожалению, не беспочвенны. — Мальчик подтянул к себе голые колени. — Но мне кажется, ты зря мучаешь себя из-за тех девушек. Если ты чего-то не чувствуешь, то и не нужно заставлять себя ради приличий и потому что кем-то принято так, а не иначе чувствовать. — Он мягко ей улыбнулся. — Почему ты выбрала Лайонела, а не Вильяма? Не оттого ли, что в свое время устала раскаиваться, не испытывая должной жалости. Рядом с ним ты могла быть собой, не страдая из-за своей отрицательности.
— Верно, с тех пор я только и делаю, что думаю о его отрицательности, рядом с ним моя померкла, — усмехнулась девушка.
Мальчик положил подбородок на коленку.
— А теперь вспомни, как ты чувствовала себя, когда Вильям в Мраморном дворце напомнил тебе о человечности? Что есть сила — решают сильные. Так ты, кажется, сказала? Вот сильные и решают.
Девушка усмехнулась.
— Мне хотелось тогда переехать его белые крылышки комбайном.
— Вполне возможно, Лайонел чувствует так себя рядом с тобой. Я не хочу сказать, будто он прав, потащив тебя на то представление. Не знаю, о чем он только думал… Но если хочешь быть с тем, кто не станет тебя осуждать, то и сама не осуждай.
— А если я не могу?
— Лайонел очень сильный, он простит тебе слабости, как прощал их Вильяму. Но ведь вопрос не в этом, он, может, и стерпит твое осуждение, а ты себя замучаешь.
— То есть он принимает меня такую, какая я есть, а я его не принимаю?
Йоро дернул плечиком.
— Как бы сказал Лайонел, ты не принимаешь себя. Ситуация с девушками тому подтверждение. Ты изводишь себя, потому что, казалось бы, должна переживать из-за увиденного, но ты не переживаешь, и тебя это сильно беспокоит. Ты пытаешься перенести ситуацию, которая по твоим представлениям должна вызывать у тебя сильные чувства, на немного другие переживания: люк, свои страхи. И в конечном счете получаешь нужные эмоции. Но достигать их вот таким путем, это… — он пожевал нижнюю губу, — слишком сложно. Разве нет? Ко всему прочему, просто не нужно. Лайонел никогда бы не указал тебе на недостаток милосердия.
— И что же мне делать? — пораженно прошептала Катя.
— А это лучше тебя никто не знает.
Она помолчала, а потом призналась:
— После всего, что мы наговорили друг другу, назад пути нет.
Йоро улыбнулся.
— Конечно, есть. Только реши, а хочешь ли ты назад, готова ли.
— Пожалуй, нет, не готова, — согласилась девушка. — Ты прав, чего толку бежать к Лайонелу, если главная проблема в наших отношениях, это я.
— Думаю, все не так, — заверил мальчик. — Лайонел виноват, не стоит делать из него жертву. Он сильный мужчина, вот и пусть ведет себя по-мужски.
Катя с благодарностью посмотрела на оборотня.
— Спасибо. Но я уверена, для него по-мужски — это когда много красоток в постели.
Йоро покачал головой.
— Ты себя недооцениваешь. Кира как-то сказала мне, что он с ума по тебе сходит. И его одержимость тобой намного сильнее твоей.
Катя хмыкнула.
— Вот только он знает, что я в его власти, мне некуда пойти, я завишу от него.
— Не завись! — пожал плечами Йоро.
— Но как?
Оборотень вскочил на ноги и, подняв указательный палец, заявил:
